Со мной произошло то же, что и с Ашлин, — я потерялась в своей собственной голове, в истории, которая существовала только в моем мозгу, в тенях, что заменили реальность. И теперь реальность наваливалась со всех сторон, сдавливала, ломала кости. Ледяной холод накрыл меня, и дрожь пробежала по телу.
Краули и Стив смотрели на меня, ждали, позволю ли я Краули соскочить с крючка. Телефон Стива взвизгнул, выводя меня из оцепенения.
— Ладно, — сказала я. Сбежать бы отсюда немедленно, но тут еще есть дела. — Ладно. Принимается.
В ту же секунду Краули стряхнул с себя страх и обратился в жадную гиену:
— Ты упоминала про что-то интересное для меня.
— О да. — Я уже пришла в себя. — Очень интересное. Прямо сенсация. Тебе понравится.
Краули потянулся за диктофоном, но я покачала головой:
— Не-а. Не для записи. Из источников, близких к расследованию. Усвоил?
«Источники, близкие к расследованию» означает одно — полиция. Я не хотела, чтобы Маккэнн или Бреслин решили, что это Люси заговорила. Краули надулся, но я снова села и посмотрела на Стива, неистово перебиравшего пальцами по экрану телефона. Краули вздохнул и убрал диктофон.
— Думаю, что усвоил.
— Хороший мальчик, — одобрила я. — Ашлин Мюррей, годится?
Краули кивнул, весь исходя слюной, надеясь, что я поведаю сейчас, как ее насиловали разными извращенными способами.
— У нее был роман. С женатым мужчиной.
Краули понравилось. Он тряхнул головой с видом опытного сердцееда.
— Я так и знал. Она была слишком хороша. Девушки с такой внешностью, боже, да они считают, что выпутаются из чего угодно. Чуть что, упс, простите, ваше высочество, — и все сразу как надо. Но в жизни все не так.
Он уже переписывал заново всю историю у себя в голове, подыскивал самый лучший эвфемизм для «разрушающей семьи нимфоманки, которая получила по заслугам».
— Дальше еще лучше, — не поднимая головы, сказал Стив. — Догадайся, чем зарабатывает на жизнь ее дружок?
— Хм… — Краули ущипнул себя за подбородок, задумался. — Ну что ж. Такие девушки любят деньги. Но я бы рискнул предположить, что к власти ее тянуло даже больше, чем к деньгам. Я прав?
Это произвело на нас впечатление.
— Почему ты не у нас работаешь? — спросил Стив. — Нам в отделе толковые ребята всегда нужны.
— Ну, не каждый хочет трудиться на Большого Брата, детектив Моран. Вероятно, мы говорим о политике. Давайте подумаем… — Краули прикрыл ладонью губы. История уже просилась на бумагу. — Работа Ашлин не могла вывести ее в эти круги, то есть встретиться они должны были случайно, она молода, значит, бывала во всяких модных местах…
— Даже лучше, — сказала я.
И быстро оглянувшись, подалась через стол и кивнула Краули. Он придвинулся, обдав меня смрадом своего лосьона после бритья, и я едва слышно прошептала:
— Он полицейский.
— Даже лучше, — сказал Стив, откладывая телефон и тоже придвигаясь к нам. — Он детектив.
— И даже еще лучше, — сказала я. — Он детектив из Убийств.
— И это не я, — быстро добавил Стив. — Я, слава богу, не женат.
Мы отодвинулись и дружно улыбнулись Краули.
Он смотрел то на меня, то на Стива, а его крошечный мозг так и метался из стороны в сторону. Краули пытался сообразить, чего мы хотим и не морочим ли ему голову.
— Я не могу это опубликовать.
— Еще как можешь, — возразила я.
— Я не могу. На меня подадут в суд. На «Курьер» подадут в суд.
— Если не будешь называть имен, то — нет, — успокоил его Стив. — Нас там человек двадцать, кроме Конвей, все мужчины, и большинство женаты. Сколько это? Шестнадцать, семнадцать? Да ты как в сейфе.
— Мои контакты взбесятся. Не стану я ломать свою карьеру.
— В Убийствах тебя и так все ненавидят, приятель, — заметил Стив, снова берясь за телефон. — Ну разве кроме Роше и Бреслина. И чтобы упростить тебе задачу, скажу, это не они. Так что никаких мостов ты не сожжешь.
— Ты станешь героем, — сказала я. — Самый отважный журналист Ирландии, осмелившийся вступить в схватку с Большим Братом за правду и гласность, не думая об опасности. Это будет великолепно.
— Представь, сколько шуму поднимется, — сказал Стив.
Краули неприязненно покосился на него.
— Статья должна выйти завтра же. У женатого детектива, не связанного с расследованием по делу Ашлин Мюррей, но достаточно близко знакомого с его ходом, был роман с жертвой. Если нам понадобится, чтобы ты в какой-то момент еще что-то вбросил, дадим тебе знать.
У начальства не будет выхода. Им придется начать внутреннее расследование. На полновесное обвинение они накопают не больше нашего, но по крайней мере Маккэнн не вернется ни в семью, ни за свой стол в Убийствах, словно и не произошло ничего. Ашлин все-таки получит то, чего добивалась.
— Тебе все ясно?
Краули тряхнул головой, но не соглашаясь, а осуждая. Нашу грубость, нашу человеческую ущербность. Но мы, все трое, знали, что он сделает это.
— Прекрасно, — сказала я, отодвинулась от стола, встала. Стив наконец вырубил игру. — Увидимся.
И мы оставили Краули в компании САРТРА — трудиться над свежайшей сенсацией.
Воздух снаружи был столь приятен, что запросто мог одурачить и заставить тебя подставить лицо в поисках тепла. Только половина пятого, но уже совсем темно, улицы заполнялись вечерней суматохой. Группки курильщиков смеялись у пабов, девушки, размахивая пакетами с логотипами магазинов, спешили домой, чтобы успеть принарядиться к вечернему выходу.
— Хочу тебя кое о чем спросить. — Я повернулась к Стиву. — Ты знаешь, кто нассал в мой шкафчик?
Я никогда не заговаривала о той истории, но он не стал притворяться, будто впервые слышит. Спокойно посмотрел на меня.
— Ничего конкретного я не знаю. Никто не стал бы заводить такие разговоры рядом со мной.
— Бреслин говорил…
Бреслин говорил, что Стив, конечно, слышал все детали и, уж конечно, рассказал бы, будь он на моей стороне. Бреслин много чего говорил. И я заткнулась.
Но Стив все понял.
— Все знают, что я попал в отдел только потому, что ты замолвила за меня слово. Мы напарники. Никто не станет проверять, насколько мы преданы друг другу. Мозги-то у них есть.
От этих слов мне стало тепло, почти жарко, почти больно.
— Да, — сказала я. — Есть.
— Но из того, что я зацепил, вроде как Роше.
— А что насчет того фотошопа, где моя голова из манды вылазит?
— Ну это точно Роше.
— Ну да. Ладно. — Я смотрела на облака, окрашенные городскими огнями в чудной серо-золотистый оттенок. — А все остальное? Я не имею в виду мелочь. Настоящие пакости.
— Никто мне о таком не стал бы рассказывать. Но я ни разу не слышал, чтобы кто-то еще этим занимался.
— Ты мне никогда об этом не говорил.
Уголок его рта дернулся в усмешке:
— Да потому что ты бы не стала слушать.
Стив с его драгоценной гангстерской версией. Все раздувал ее, накручивал, махал руками, чтобы привлечь мое внимание. А я подозревала, что все это ради того, чтобы я не портила ему репутацию в отделе. Он же считал, если версия сложится, то я наконец перестану твердить себе, что и все это дело, и весь этот отдел — один большой заговор с целью избавиться от меня. Господи, даже и не разберешь, кто из нас больший кретин.
— Ха, — сказала я.
Воздух пах свежестью и беспокойством, и вокруг все эти уютные заведения, в которых можно чудно провести вечер — все манят уютными огнями из распахнутых дверей.
— Ты только посмотри.
— Что?
— Мне так жаль, что я все упустила. Все.
Стив промолчал.
— Нам надо поговорить с шефом, — сказала я.
18
Мы со Стивом снова направлялись в кабинет шефа. Дверь за нами закрылась, и нас обволокла тишина, мы будто очутились за тысячи миль от нашего отдела. Вокруг сплошь барахло и хлам. Паучник, кубки за соревнования по гольфу, фотографии в рамках, стопки никому не нужных папок и явно недавно появившийся тут снежный шар, придавивший кипу бумаг на столе, — подарок от внука, наверное. И посреди всего этого — О’Келли, снявший очки для чтения, чтобы получше рассмотреть нас.
— Здесь был Бреслин. Говорит, вы зашли в тупик с делом Ашлин Мюррей. Так что притормозите и надейтесь, что в будущем, может, повезет больше.
Держался он неприветливо, но от выволочки воздержался — старания Бреслина, похвалившего нас за усердие. На долю секунды я почти поверила, что все так и есть, а остальное — плод нашего воображения. Но тут же ярость обожгла меня изнутри.
Шеф молча глядел на нас.
— Ашлин Мюррей убил Маккэнн.
Ни один мускул не дрогнул на лице О’Келли.
— Садитесь, — сказал он.
Мы придвинули свободные стулья к столу и сели. Сухой стук, с каким Стив поставил свой стул, сообщил, что он тоже в ярости.
— Давайте послушаем.
Мы рассказывали, пока мгла в окнах не налилась чернильной тьмой. Говорили сухо и четко, воздерживаясь от комментариев, выкладывали факт за фактом — в точности так, как шеф любил получать информацию. Он перебрасывал из руки в руку дурацкий снежный шар, глядя, как внутри бушует пластиковая метель, и внимательно слушал.
Когда мы закончили, он спросил, не отводя взгляда от шара:
— И что из этого вы можете доказать?
— Доказательств недостаточно, чтобы его взять, — ответил Стив. И явно едва удержался, чтобы не добавить едко: «Не волнуйтесь. Все в порядке». — Даже для обвинительного заключения недостаточно.
— Я не об этом спрашиваю.
— Связь Маккэнна с делом об исчезновении Десмонда Мюррея зафиксирована в документах, — сказала я, даже не пытаясь сдержать злость в голосе. — Гэри О’Рурк может подтвердить, что Ашлин пыталась выяснить судьбу отца. Тут все четко. У нас есть заключения экспертов, показания лучшей подруги, да и сам Маккэнн это признает. И та же подруга готова подтвердить, что Ашлин обманывала Маккэнна, преследуя свою цель. Что же касается субботнего вечера, то у нас есть показания Рори Феллона, который видел Маккэнна. Только эти показания ничего не стоят. Маккэнн молчит. Бреслин утверждает, что Маккэнн нашел ее уже мертвой, но официальных показаний он не даст.