– Зина! – истерично выкрикнула я. – Ты мне поклялся!
Он махнул рукой: ладно, поступайте как знаете...
Панин ушел в машину. Через минуту мы услышали стрекот пишущей машинки. Панин крикнул, чтоб ему не мешали некоторое время; ему сегодня рукопись в издательство сдавать, надо дописать последние несколько страниц.
– Ты что, милый друг? – спросила я, заглядывая в машину; Панин в самом деле самозабвенно долбил по клавишам. – Сегодня же Конец Света. Вряд ли твое издательство работает.
Наблюдая за его трудами, я подумала, что скверные же настали времена, если даже богов надо выхаживать и выкармливать козьим молоком.
– Работает, работает, – отмахнулся Панин.
Когда он закончил, я приказала ему садиться на переднее сидение: путь мне во мраке указывать.
– А куда мы путь держим? – спросили они хором.
Известно, куда... В Замоскворечье – там есть один симпатичный особняк, в особняке есть офис, а в сидит в кабинете генерального директора, поджав губы, один человек, которому я хочу сказать, что пришло время платить долги.
– Ты хоть придумала, с чего начнешь разговор? – спросил Панин.
И придумывать нечего, буду говорить по писаному, сказано же однажды и навеки: ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, жалок, нищ, слеп и наг.