Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки
Глава 1
— Позвольте, ваше величество… Вот так… Закрепим здесь и проденем вот тут… Готово. Прошу, полюбуйтесь.
Мастер Уоллес дал знак, и угрюмый помощник Людвиг поставил зеркало перед королём. В тусклом свете пыточной камеры на Эдвальда глядело его собственное отражение. Всё в нём оставалось прежним, кроме одной, но такой важной детали. На том месте, где прежде была гладкая культя, которую король когда-то стыдливо прятал в длинный рукав, теперь красовался сжатый кулак из блестящего железа.
Что скажете, ваше величество? — с надеждой спросил пыточных дел мастер.
Король взглянул на полированный металл, и воспоминания сделались яркими, точно это случилось вчера…
После битвы, где руку Эдвальда в латной перчатке растоптал собственный конь, минуло несколько дней. Всё это время он стойко терпел жуткие боли, дурно спал, потерял аппетит и, наконец, когда очередным вечером совсем не смог сомкнуть глаз, по совету своего телохранителя обратился за обезболивающим снадобьем. Тогда-то мастер Уоллес, полевой хирург, и спросил дозволения взглянуть на рану. Размотав почерневшую повязку, он увидел настолько жуткое зрелище, что настоял на немедленной ампутации. «Иначе ваша светлость не переживёт следующей ночи», — заявил он, и Эдвальд был вынужден согласиться.
Одурманенный обезболивающим снадобьем, он плохо помнил подробности операции, а когда она закончилась, провалился в глубокий сон без видений. Проснувшись поутру, Эдвальд собрался почесаться и впервые не ощутил собственных пальцев. Только увидев на месте кисти окровавленные бинты он действительно осознал, что произошло. И тогда-то он впервые задумался о протезе. Потом эти мысли отошли на второй план, а став королём Эдвальд и вовсе стал считать увечье платой за победу.
И вот, не так давно, после казни шута, он наконец, понял. Его правой рукой не должен быть ни Тилль, ни кто-либо ещё. Это должен быть символ. Нечто надёжное. То, что всегда будет при нём. Решение пришло само собой: раз Эдвальд теперь возглавляет церковь Железной длани, кто как не он достоин носить её главный символ?
С идеей сделать руку из железа король пришёл к мастеру Уоллесу. Тот вдохновился, как никогда, и стал предлагать самые разные варианты. Полезную в теории руку-крюк Эдвальд отверг сразу: ему был нужен символ, а управляться с повседневными делами он прекрасно научился и левой. Покровительственно раскрытая ладонь показалась королю чрезмерно мирной, а на предложенный вариант крепкой железной хватки, в которую можно было бы вставить рукоять меча, король снисходительно улыбнулся. «Нет такого оружия, что разило бы страшнее власти», — сказал он и задумчиво подпёр подбородок кулаком.
И тут Эдвальда осенило. Вот тот символ, что подойдёт ему. Лишь в железном кулаке можно удержать брады правления Энгатой в столь нелёгкое время. Объединить все усилия, сжать все пальцы ради единой цели — беспощадно сокрушить любого врага.
Мастер Уоллес был в восторге от такой идеи и немедленно приступил к делу. Сначала, используя глину и гипс, он сделал слепок левой руки короля, потом аккуратно перерисовал его при помощи зеркала, а после превратил рисунок в весьма точный чертёж. Этот чертёж передали лучшим кузнецам, а они изготовили то, чем по праву могли гордиться. У них получилась практически точная копия правой руки Эдвальда с той лишь разницей, что никакая сила не разожмёт этот кулак.
Надеваться на культю полая внутри железная рука должна была на манер латной рукавицы, но мастер Уоллес взял на себя смелость внести некоторые дополнения в готовую конструкцию. Он решил приладить кожаные ремни с застёжками у локтей, чтобы протез не свалился в самый неподходящий момент, и для этого пыточная на пару дней превратилась в мастерскую.
Результат действительно стоил того. Глядя в восторженные глаза короля, пыточных дел мастер испытывал ни с чем несравнимую гордость.
— Когда-то вы отняли у меня руку, мастер Уоллес… — проговорил король, заворожённо глядя в зеркало.
— Исключительно чтобы спасти вам жизнь, — поспешил заметить тот.
— … теперь же вы вернули мне нечто большее. Я наделю вас землёй в Хартланде. С правом наследования. Пусть потомки будут вам благодарны.
Мастер Уоллес низко поклонился, однако выглядел растерянным.
— Покорнейше благодарю, ваше величество, — негромко сказал он. — Да только нет у меня потомков, да и вряд ли предвидятся в мои-то годы. Мой скромный труд мне в радость, а если кого и стоит наградить, так это Людвига.
Помощник пыточника впервые сменил угрюмое выражение лица на удивлённое.
— Он парень работящий, — продолжал Уоллес. — Лишнего не болтает, а дело знает едва ли хуже меня. Достойная будет смена. Разрешите передать земельный надел ему?
Король смерил Людвига взглядом, от которого тот смутился.
— Делай, что хочешь, — наконец, сказал он. — Земля твоя.
Эдвальд шёл по коридору, ощущая приятную тяжесть новой руки при каждом шаге. Внутри металл был отделан мягким мехом, поэтому король собирался носить этот протез постоянно. Даже во сне. По пути в кабинет ему неожиданно встретился Бреон Ашербах.
— Они прибыли, ваше величество, — кастелян учтиво поклонился, едва завидев короля. — И принесли, помимо прочего, важную весть. Я счёл необходимым сообщить об этом лично.
— Так скоро? — король удивлённо вскинул брови. — Я ожидал, что гонец опередил их сильнее. О какой вести идёт речь?
— Император Густав Эркенвальд отбыл в мир иной. Трон Ригена занял его сын, Гюнтер.
— Действительно, весть важная… — задумчиво проговорил король. — Это может серьёзно изменить наши отношения с Ригеном.
— Велите разместить посланников в гостевых покоях? — перебил его мысли кастелян.
— Да. Пусть их накормят ужином, а завтра я желаю провести совет… — Эдвальд задумался и поправил сам себя: — Нет. Встречусь с ними один.
— Полагаю, мне всё же следует известить её святейшество?
— Вы правы, — улыбнулся король.
В Бреоне Ашербахе, невозмутимом уроженце северных предгорий, ему всегда нравилась столь редкое для людей качество: внимательность. С тех пор, как Эдвальд поставил Агну во главе церкви, она не пропускала почти ни одного собрания или встречи. Эдвальд на мгновение задумался и добавил:
— С другой стороны… Нет, будет достаточно только её святейшества. Нет нужды собирать тронный круг. Можете идти, Бреон.
— Даже если бы вы этого пожелали, собрать круг сейчас было бы непросто, — учтиво заметил кастелян и, откланявшись, зашагал прочь.
Прав он был и в этом. Даже если бы король захотел, он смог бы собрать на совет только двоих: матриарха и верховную советницу Агну да верховного книжника Илберна, обитателя замковой библиотеки. Хранитель клинка Джеррод Раурлинг ещё на пути к столице, а верховный маг Игнат пропал без вести после победы над некромантом. Явос Таммарен казнён за предательство, а призванный ему на замену казначей из Одерхолда, которого король знал с юношества, был слишком занят тем, что вникал в хитросплетения доходов и расходов короны. Наконец, бывшего командующего гвардией Дэйна Кавигера, до сих пор не нашли, как не нашли и похищенную им принцессу Мерайю.
Королевская гвардия издревле служила символом незыблемости и неприступности верховной власти в Энгате. Кто-то даже сравнивал короля с драгоценным камнем, а гвардейцев с оправой, прочно удерживающей самоцвет на месте. В свою очередь здоровый наследник или же, в крайнем случае, наследница служили доказательством того, что у династии есть будущее. И если новую дочь взять было неоткуда, то способ найти нового командующего имелся.
Вскоре после похищения Мерайи Эдвальд разослал приглашения на турнир, победитель которого и получит почётное место во главе гвардии. Турнир должен был состояться всего через несколько дней, и король был уверен, что это яркое событие отвлечёт людей от последних событий. Его величество распорядился пустить в народ слух, будто бы в энгатарской резне, как её метко прозвали горожане, повинны мятежники и еретики. Они замыслили покушение на короля и матриарха прямо на городской площади, но были побеждены орденом Железной руки, верными защитниками простого люда. Силой Калантара был побеждён и некромант, и его союзники, вероломные эльфы, ведь боги благоволят народу Энгаты, а длань железного владыки безжалостно сокрушит любого врага, что покусится на людей священного короля Эдвальда Одеринга!
В храме Калантара, как теперь звался бывший храм Троих, каждое утро, как и прежде, служили открытые молебны, однако теперь их содержание изменилось. Священники говорили о власти и превосходстве, о необходимости ожесточить сердца перед лицом общей угрозы и самопожертвовании во славу Железного владыки. Храм даже зазвучал иначе: с восходом солнца над столицей кроме звона утреннего колокола разносился низкий гул его могучего бронзового брата. А чтобы жители не забывали, кому они обязаны защитой от напастей, храму было велено изготовить множество железных кулонов в виде сжатого кулака на верёвочке и раздавать их прихожанам. И то был не только символ веры. Лишь носитель такой безделушки мог рассчитывать на помощь ордена Железной руки, который теперь патрулировал город, практически заменив собой стражу.
За последнее время Эдвальд так привык к голосу в голове, что вовсе перестал различать, какие мысли и желания приходят извне, а какие принадлежат ему самому. Это вселяло в душу короля спокойствие и уверенность: всё идёт, как нужно, и избранный им путь — единственно правильный и для него, и для всего королевства. Победа над некромантом должна была стать лишь началом. Необходимым стимулом для обновления страны на пути к могуществу и величию.
Его величество заканчивал последние на сегодня письма, которые предпочёл составить сам, не доверяя писцам. Последние лучи солнца перестали освещать кабинет ещё с час назад, и королю понадобилась свеча. За годы, прошедшие с потери правой руки, Эдвальд научился пользоваться левой почти с той же ловкостью, однако его почерк стал ещё более размашистым, чем прежде.