— Возьми назад эти гадкие слова, брат, — маг стиснул зубы. — Работа в университете отнимала почти всё моё время, но всё же я находил возможность навестить семью. И каждый раз, приезжая, я видел, какую жизнь влачит простой люд в Аймхе, в этой богами забытой дыре. Благодаря мне семья Мартина жила в достатке, у них даже были слуги! Ему не приходилось мешать вонючую жижу и дышать едкими испарениями, склонившись над ретортами, как нам с тобой после смерти родителей! В той проклятой алхимической лавке, когда мы едва сводили концы с концами.
— Ах, значит, алхимия для тебя — это только вонь? — возмутился Карл. — Чего ещё ожидать от чистоплюя. Отойди от стола подальше, ещё рукава запачкаешь.
— Алхимия — ремесло. Наш отец был ремесленником-гончаром, а ты стал ремесленником-алхимиком. Я виноват в том, что хотел большего?
— Нет, только в том, что решил, будто сумеешь откупиться золотом от собственной семьи. Этому тебя научили тамошние маги?
— В каждом твоём слове я слышу зависть, Карл! — негодующе воскликнул Альбрехт. — Ты ведь потом тоже приезжал в Аркенталь и даже впечатлил кафедру алхимии. Почему же не остался?
— Меня тошнило от высокомерия, с которым на меня смотрели. В стенах университета я был обречён остаться лишь братом знаменитого Альбрехта Эльдштерна, вечной его тенью. Не делай вид, будто не знал об этом.
— Ты не воспользовался своим шансом и винишь в этом меня, — покачал головой маг. — Отец вряд ли гордился бы твоим выбором.
Когда Карл услышал это, в его душе будто взорвалась перегретая колба. Ему захотелось нащупать на столе что-нибудь увесистое и запустить этим в брата, смыть с его лица эту горделивую мину… Но нет. Подвести короля недопустимо. Нельзя обратить в прах такое ответственное дело. Спокойствие. Должно быть, это и есть тот самый шанс, который он не должен упускать. А когда Карл достигнет успеха, создаст эликсир продления жизни, и слава об этом разнесётся по миру, вот тогда Альбрехт подавится своими словами. И тогда придёт его черёд завидовать брату-ремесленнику.
— Вон отсюда, — ледяным тоном произнёс Карл, указывая за дверь, после чего добавил. — Рие ни слова.
Альбрехт ничего не ответил, только вздохнул и быстрым шагом покинул лабораторию.
Глава 5
Весть о турнире в Энгатаре быстро облетела всю страну. Конечно, из-за недавней войны и мятежах на западе королевства, желающих поучаствовать было не так много, как в былые годы, но всё же в столицу съехались многие рыцари Тимбермарка и Хартланда, как наиболее близких к ней владений.
Десятки лучших и благороднейших воинов королевства стягивались в столицу. Они доблестно оккупировали лучшие комнаты гостиниц, бесстрашно атаковали красные дома и яростно штурмовали погреба харчевен. Не обходилось и без курьёзов. Порой безземельные рыцари, выходцы из низов или просто промотавшие своё состояние, устраивали тренировки прямо на улицах города. Нередко их жертвами становились простые горожане бедных районов, посмевшие бросить неободрительный взгляд на защитника Энгаты или случайно преградить ему путь.
Впрочем, в таких случаях Железные руки быстро наводили порядок. Понадобилось всего несколько сломанных рёбер и выбитых зубов, чтобы подобное сошло на нет. Среди рыцарей даже прокатился слух, что безобразный магистр ордена самолично побывал в аду, где его лицо обожгло пламя преисподней. И где бы тот не появлялся, даже самый буйный дебошир вдруг становился покорнее овечки.
На следующее утро ссоры с братом Альбрехт, помимо завтрака, получил приглашение на турнир в качестве почётного гостя, чем был немало удивлён, но отказаться не посмел. Слугу, доставившего приглашение, маг спросил, может ли он прийти туда не один.
— Его величество предполагал такой вопрос, — невозмутимо ответил тот, — а потому вам позволено взять сопровождающего.
Когда Альбрехт остался один на один с ароматным густым жарки́м из кролика, он задумался, кто же может пойти с ним на турнир? Приглашать приехавшего с ним Юргента Драйберга смысла не было — банкир терпеть не мог подобных развлечений. О Карле и речи идти не могло, поэтому из всех, кого он знал в этом месте, оставалась только юная Рия.
Альбрехт вздохнул. В словах брата была доля правды. Маг и впрямь принимал слишком мало участия в жизни семьи своего сына. Но это вовсе не значило, что он этого не хотел. Слишком крепко Аркентальский университет держался за талантливого волшебника, слишком редко правление давало ему возможность покинуть город хотя бы на несколько дней, чтобы тот мог добраться до Аймха и обратно. Даже эту поездку в Энгату он практически вырвал зубами, пригрозив, что в противном случае покинет Аркенталь навсегда.
Впрочем, быть может, так и стоит сделать? Профессор Эльдштерн не бедствовал. За время работы в университете он получил не только статус и уважение, но и заработал достаточно, чтобы не знать нужды до конца своих дней. Да и у Риенны осталось приличное наследство в Ригене, нужно только уберечь его от цепких лап Иды Морнераль. Но и на неё найдётся управа, в этом Альбрехт не сомневался.
Рия, как и в прошлый раз, была занята в лечебнице Чёрного замка. Когда туда пришёл Альбрехт, она меняла окровавленную повязку на руке какому-то бедняге. Тот морщился и стонал от каждого движения, но девушка сосредоточенно и аккуратно делала свою работу. Альбрехта она заметила только когда отошла от койки.
— Прости, дедушка, не заметила тебя, — Рия поправила фартук, испачканный чем-то давно засохшим. — Думала, ты с дядей Карлом. Разве ему не нужна помощь?
— Понимаешь, — вздохнул маг, — мой брат… упрямый человек. Думаю, нам просто нужно время, чтобы вновь поладить.
— Понимаю, вы снова поссорились, — теперь девушке пришла очередь вздыхать, и её вздох был куда печальнее. — Мне очень хочется, чтобы моя семья… То, что от неё осталось… Не разваливалась ещё больше.
— Можем поговорить об этом, если у тебя будет время. Его величество пригласил меня на турнир и великодушно позволил взять тебя с собой.
Рия улыбнулась, но тут же вновь нахмурила брови.
— Я, конечно, не особенно люблю такие… Забавы. Да и отпустят ли меня? С тех пор, как уехал господин Гальн, здесь порой творится самый настоящий хаос. Вчера одна из сестёр перепутала снадобья, и один бедняга весь день не покидал нужника. И это со сломанной ногой.
— Действительно, незавидная участь, — усмехнулся Альбрехт. — Что же до тебя, я поговорю с… Кто здесь сейчас всем заправляет?
— Матушка Анета. Но к ней я лучше пойду сама. Она не особенно любит имперцев, а господина Гальна, выдающегося врача, так и вовсе за глаза называла ригенским мясником.
— Стало быть, тебя она послушает? Постой, ты сказала Гальн? Эббен Гальн?
— Верно, — кивнула Рия. — Ты его знаешь?
— Слышал о нём. Он, кажется, хирург из Мерцбурга? В академических кругах подобные люди на слуху. Не знал, что Гальн в Энгате. Пусть Эдвальд Одеринг и прогнал отсюда имперскую власть, но ригенские люди по-прежнему слетаются сюда, как мотыльки на огонь. Энгата, как и прежде, остаётся тем диким краем, где всегда представится случай проявить себя.
— Чего это вы там про его величество говорите, имперцы? — недобро проворчал лежащий на койке рядом мужчина, которому Рия меняла повязку.
Он был молод, об этом говорили редкие чёрные усики над губой и искреннее возмущение, с которым он задал этот вопрос. Альбрехт только сейчас осознал, что при привычке обратился к внучке на ригенском, и всё это время они продолжали говорить на родном языке. Рия не нашлась, что ответить, но, к счастью, маг нашёл выход из положения.
— Его величество пригласил меня на турнир, а я предлагаю внучке пойти со мной, — непринуждённо сказал Альбрехт.
— Ааа, — мрачная усмешка человека была похожа на скрип плохо смазанной двери, — счастливые люди. А мне туда теперь уже путь заказан. Да и какой толк глядеть на то, в чём сам поучаствовать не сможешь? Расстройство одно. Ну его… Сам виноват.
— Сир Брандон сломал руку на тренировке, — пояснила Рия Альбрехту.
— Да какая там тренировка… — он, видимо, по привычке махнул рукой в повязке, и тут же простонал от боли. — Что я за рыцарь буду, если не признаю собственной ошибки? Вчера скучно стало, чёрт дёрнул в кабак пойти, а там эти, с Моирвена, лужёные глотки. Ну, мы и надрались до неприличия, а после состязаться вздумали. Так я и рухнул с коня, как мешок с дерьмом. Глупая история. Буду вам признателен, леди, и вам тоже, иноземный господин, если она не покинет этих стен.
— В таком случае вы легко отделались, — покачала головой Рия. — Пару дней назад сюда принесли беднягу со сломанной шеей. Тоже с лошади упал. Увы, прибыл сюда он уже мёртвым.
— Бесславная кончина! — горько воскликнул рыцарь. — Впрочем, в моей истории тоже чести мало. А ведь с самой Могилы эльфа сюда приехал. Только бы лорд Гвил не прознал…
— Обещаю, кроме нас об этом никто не узнает, — уверил Альбрехт. — Вы надеялись победить или просто решили поучаствовать?
— Победить, разумеется, — обиженно ответил сир Брандон. — А как иначе? Тот, кто одолеет всех противников в серии поединков в конце турнира, станет новым командующим королевской гвардии. О большем простой рыцарь, вроде меня, и мечтать не смеет.
— Но ведь вы, не сочтите за грубость, так молоды, — улыбнулся Альбрехт.
— Дэйну Кавигеру из Лейдерана было всего двадцать три, когда он получил столь престижный титул, — парировал рыцарь. — Да и потом, чего стоит наша жизнь без мечты?
Искренне пожелав молодому парню удачи, Альбрехт условился встретиться с Рией вечером, чтобы узнать, получилось ли у неё отпроситься. После заката девушка радостно сообщила об успехе. Решая, в какой из трёх дней турнира лучше всего использовать этот выходной, они выбрали последний, в котором определится новый командующий гвардии: просить матушку Анету отпустить её больше, чем на один день, Рия не посмела.
На следующий день Альбрехт имел честь лицезреть церемонию открытия. Пусть и отправиться туда предстояло в одиночку, но не воспользоваться королевским приглашением маг счёл невежливым. Всё необходимое для турнира — ристалище, трибуны и шатры — соорудили к западу от Чёрного замка, за пределами его стен, а охраняли всё это люди в серых балахонах, вооружённые шипастыми палицами. Орден Железной руки, как уже успел узнать Альбрехт. Он заранее занял место, не слишком близко и не слишком далеко от ограды бранного поля, после чего, наверное, с час наблюдал, как трибуны медленно заполняются людьми. Последней перестала пустовать королевская ложа, что стояла с торца ристалища.