с ума сошёл он сам. В любом случае, подобное зрелище основательно отбило желание посещать оставшиеся два дня турнира.
На ристалище вышли оруженосцы, разбитые на две группы, но дожидаться окончания сражения Альбрехт не стал. Он вернулся в свои покои и не покидал их до самого вечера, а потом долго не мог уснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним оказывалось… Нет, не мёртвое тело неудавшегося убийцы короля, а лицо того, кто его казнил. В нём не было ненависти или злобы, не было сомнений. То было лицо мясника, для которого человеческая жизнь — не более, чем очередная туша на разделочной доске.
Глава 6
Таринор глядел на худенькую белокурую девушку, лежащую рядом в повозке. Спала она неспокойно, то и дело вздрагивала от особенно громкого скрипа колёс или храпа прикорнувшего Тогмура. Того вряд ли разбудил бы и раскат грома над самым ухом.
Эта встреча случилась несколько дней назад в придорожном трактире по пути из замка Суровая рука. Бледная девица в лохмотьях, едва стоявшая на ногах от голода и жажды, возникла перед ними словно приведение. Когда же она назвалась именем Мираны Рейнар, дочери того, кто виновен в смерти Бьорна, в душе Таринора снова заныла едва успокоившаяся рана. Мстить несчастной за дела её отца он, конечно, не собирался, но чуял, что нельзя упускать возможность обратить себе на пользу столь неожиданный поворот судьбы.
Первым делом он успокоил хозяйку таверны, сказав ей, что девушка дочь его знакомого, погибшего при Пепельном зубе. Услышав это, женщина сначала подозрительно хмыкнула, но, когда Таринор сказал, что оплатит и еду, и комнату для Мираны, заметно оживилась и даже проявила сочувствие.
— Бедняжка не в себе от голода. Принеси-ка лёгкой похлёбки, — велел наёмник хозяйке.
— Так, быть может, лучше айнтопфа? — удивилась хозяйка. — Густое и наваристое, оно, поди, получше будет?
— Нет. Пока только похлёбки. И хлеба пол… нет, четверть краюшки.
Наёмник не понаслышке знал, как ядовита бывает пища после долгого голода, а девушка, судя по виду, не ела уже давно. Когда трактирщица принесла дымящуюся миску похлёбки, Мирана глядела в неё непонимающим взглядом, будто не верила в реальность происходящего. Даже когда Таринор вложил ей деревянную ложку в дрожащую, лишённую сил руку, лишь спустя несколько секунд она неуверенно зачерпнула суп.
Похлёбка, по виду, была тем же айнтопфом, из которого просто выловили всё мясо и разбавили водой, но как только девушка проглотила первую ложку, оставшееся она доела с большим аппетитом. Только тогда её взгляд сделался осмысленным, а речь перестала напоминать бессвязное бормотание.
— Спасибо… — тихо проговорила девушка и попыталась встать из-за стола, но Таринор взял её за руку.
— Постой. Ты разве меня не помнишь?
— Нет… — растерянно ответила она. — Мне… нужно идти…
— В таком виде? Да тебе не даст проходу первый встречный негодяй. Как ты вообще добралась сюда… оттуда?
— Я… не помню. — девушка поморщилась. — Тяжело… вспоминать.
— Значит так. Переночуешь здесь, а завтра поговорим, — наёмник вложил в эти слова всю решимость. — Не хватало тебе ещё в обморок грохнуться посреди улицы.
На ночь Таринор велел запереть не только дверь в комнату Мираны, но и заколотить окна. Сделано это было не столько для того, чтобы никто не потревожил девушку, сколько чтобы она сама не сбежала. Мало ли что с голодухи в голову взбредёт.
Следующим утром Мирана уже оказалась куда разговорчивее и за завтраком рассказала, что направляется в замок Факельная роща, где правит лорд Ритс, отец её покойной матери, Игнрид. Таринора, по её словам, она видит впервые, но наёмник был уверен, что щуплая бедняжка, жадно и шумно хлебающая похлёбку за столом напротив него, действительно Мирана Рейнар, дочь Дериана Рейнара, наследница Пламенного замка и всей Драконьей долины. Пусть её, остроносую хрупкую девушку с волосами цвета сливочного масла, он видел лишь однажды, на празднике в честь именин её брата, устроенном лордом Майвеном весной, но события того дня он запомнил в деталях. Помнил её большие голубые глаза, полные страха и отчаяния. То был день, когда он пожертвовал собственной жизнью.
За завтраком Таринору и пришло в голову, что девушку можно сопроводить, раз уж они с Тогмуром всё равно направлялись к Факельной роще. Сама она, судя по виду, вряд ли добралась бы туда в целости, а так лорд Ритс может даже вознаградить доблестного рыцаря за столь благородный поступок. Таринор было упрекнул себя за то, что, даже будучи посвящённым в рыцари, не перестал мыслить, как наёмник, но, с другой стороны, ничего недостойного в этом нет. Да и вряд ли иной на его месте не рассчитывал бы на награду, будь он хоть благороднейшим из рыцарей.
Первым делом для девушки раздобыли подходящую одежду. Идти предстояло не больше одного дня, но Тогмур сказал, что ему и без того больно смотреть на столь тощую девушку, а если с неё ветром сдует последние лохмотья, то подобное зрелище ему вытравить из головы уже никогда не удастся.
Таринор рассудил, что на своих двоих Мирана далеко не уйдёт, а потому, недолго подумав, решил добираться до Факельной рощи на повозке. Как-никак, теперь он может себе это позволить. Когда полноватый извозчик увидел рыцарский щит, то позволил себе удивиться вслух, что столь прославленный рыцарь всё ещё не обзавёлся собственным конём. После замечания Таринора, что это не его, извозчика, дело, тот насупился и более не задавал вопросов.
Весь путь до самого вечера Мирана молчала. Наёмник пытался расспросить её о том, что произошло в Дракентале и как она в одиночку добралась оттуда аж в Факельную рощу. Но как он ни старался, девушка отвечала на всё одинаково: не помню, не знаю, больно вспоминать. Долго такого допроса она не выдержала и вскоре провалилась в дремоту.
Колесо налетело на камень и повозку слегка тряхнуло.
– Нет! — вдруг вскрикнула Мирана. Таринор очнулся от дремоты, а рука мгновенно легла на рукоять меча. Девушка сидела с широко распахнутыми глазами, полными слёз и страха, а её грудь быстро вздымалась от тяжёлого дыхания. Через несколько мгновений она встретилась взглядом с Таринором.
— Всё хорошо, — проговорил тот как можно мягче.
Несколько мгновений Мирана оглядывалась, не веря в эти слова, но потом осторожно кивнула и вновь легла, подложив под голову худенькие ладошки.
— Эх, бедняжка, — тихо вздохнул извозчик, обернувшись, и покачал головой. — Сирота?
— Вроде того, — ответил Таринор.
— Нынче таких много. Сперва эльфы, потом мертвяки на юге. Дрянной год. Одним богам известно, что дальше будет…
Повозка вышла на Восточный тракт и к темноте добралась до постоялого двора. На этот раз хозяин, хоть и встретил путников радушием, но попросил деньги вперёд. Даже когда Таринор продемонстрировал щит и прямо назвал свой титул, трактирщик лишь виновато улыбнулся и сказал, что он безмерно уважает славные свершения гостя, но ему нужно кормить семью, а предоставить бесплатно три комнаты сейчас он никак не может.
— Нынче многие съезжаются в Факельную рощу, сир рыцарь, — пояснил он. — Без вас комнаты будут пустовать недолго.
— И что же эти многие забыли в отдалённом замке?
— Так война закончилась, сир, тракты ожили.
Этим вечером Таринор даже не пытался что-то выпытать у молчаливой спутницы. Завтра они уже будут на месте. Мирана вернётся к родственникам, а наёмник сможет получить награду и продолжить поиски Игната. Трактирщик на вопрос о худощавом рыжеволосом парне лишь пожал плечами, и теперь оставалась последняя надежда на окрестности Факельной рощи. Если его следы не обнаружатся и там, то Таринору придётся с сожалением признать, что Игнат либо погиб, либо угодил ещё дальше на восток — прямиком в илоренский лес. И неизвестно ещё, что из этого хуже.
Остаток пути на следующий день прошёл в молчании. Тогмур даже спросил, не отравился ли Таринор стряпнёй на постоялом дворе, раз сидит мрачнее тучи.
— Мне эта муть овощная сразу не понравилась! — ворчал северянин. — Кто знает, что туда подмешать можно.
— Обычное рагу, — отозвался наёмник, — Разве что соли пожалели. Не в том беда.
— А, ты всё об Игнате. Отыщем парнишку. Такие, как он, даже в альвском лесу не пропадут, — Тогмур похлопал Таринора по плечу, будто прочитав его мысли. — Видел я, что он может. Волноваться стоит тем, кто у него на пути встанет, но уж точно не тебе.
— Хотелось бы верить, — вздохнул Таринор и перевёл взгляд на спящую Мирану. Девушка прижала колени к себе, сжавшись всем телом. — И что же такого случилось в Дракентале…
— Уж простите, что вмешиваюсь, сир, — донёсся голос извозчика, — Но неужто вы и впрямь не знаете?
— А тебе, стало быть, есть, что рассказать? — обернулся наёмник через плечо.
— А то как же! — усмехнулся тот. — Я ж среди людей трусь. Это вы, господа, попались неразговорчивые, а иные обычно как сядут, так всю дорогу и болтают без умолку. Иной раз и я присоединюсь со скуки, а то глядеть по сторонам порой уж больно тоскливо становится. С вами вот всю дорогу в сон клонит. Благо недолго осталось, вон уж и замок, и роща сама вдали виднеется…
Таринор прищурился в сторону движущегося к зениту солнца и действительно увидел вдалеке темнеющую полосу леса.
— Так что же в Дракентале произошло? — спросил наёмник.
— Беда случилась, — извозчик испустил вздох и утёр лоб. — Лорда тамошнего собственный советник извёл, да ещё и всю его семью вдобавок. Дочку-отроковицу да сынишку малолетнего. Даже детей не пощадил, весь род на корню оборвал, изверг проклятый! А вдобавок болтают, будто б в тех краях живого дракона видели. Представляете?
Наёмник вновь бросил взгляд на Мирану и на этот раз в его душе словно что-то сжалось. Он снял с себя накидку и укрыл девушку. Страшно представить, что ей, такой слабой и беспомощной, довелось пережить по пути сюда.
Замок оказался деревянным, а окружало его крохотное поселение. Районы в Энгатаре и те побольше будут, как показалось Таринору. Но это было первое, после пограничного Форкасла, что встречалось тому, кто въезжал в Энгату по Восточному тракту. Наверное, это место изрядно разочаровывало путешественников. Преодолеть сотни миль по Халантиру, насмотреться на шпили эльфийских городов, устремляющиеся к небесам, пересечь каменный мост через полноводную Альбу, пройти через могучий пограничный замок и владения Восточного предела, а после увидеть… это.