— Это было не турнирное копьё! — ожесточённо вскрикивал другой. — Не турнирное! Оно не могло бы пробить нагрудник!
— Плевать! — Рия сжала зубы. Она вспомнила Лейдеран. Вспомнила, как действовал Гальн в подобной ситуации. — Сестра! — Рия окликнула стоявшую неподалёку девушку в белом. — Нужно обрезать ремни!
Не прошло и минуты, как сестра вернулась со специальным ножом для повязок, которым Гальн разрезал одежду, если иначе её было не снять. Девушка выхватила инструмент и скомандовала тем, что принесли рыцаря.
— Вы двое, приподнимите его, только осторожно! Я перережу ремни.
Когда беднягу освободили от измятого нагрудника, поддоспешника, а одежда на нём была разрезана, взору девушки открылась страшная картина. В груди зияла безобразная рана, из которой при каждом хриплом выдохе вырывались брызги крови. В самой её середине что-то торчало.
— Копьё! — указал пальцем один из оруженосцев. — Осколок копья проклятого сира Гильяма Фолтрейна!
— Дело плохо, — Рия нахмурилась: счёт шёл на минуты. — У него сломаны рёбра, в лёгких кровь. Боюсь, здесь я бессильна.
— Но как же так, госпожа? — изумлённо вопрошал оруженосец.
В его глазах застыла отчаянная мольба, но Рия понимала, что для этого рыцаря всё кончено. Даже будь здесь Эббен Гальн, искуснейший хирург, он ничем не сумел бы помочь. Оставалось лишь одно.
— Сестра, принеси «Тихую тень», — сказала она девушке в белом, покорно ждавшей рядом.
— Тихая тень? — спросил оруженосец с надеждой в глазах. — Это ещё что?
— Я не могу спасти его, — жёстко ответила Рия. — Только облегчить страдания.
— Но вот же осколок копья! Он мешает сиру Рональду дышать! Вытащите его!
— Вытащу — умрёт ещё быстрее…
— Да что же за дрянные лекари в этом замке⁈ — вскрикнул оруженосец, утирая слёзы, но другой положил руку на его плечо.
— Она права. Сир Рональд покидает нас, но мы будем с ним до конца.
Сестра вернулась со склянкой голубого стекла, до краёв наполненной густой прозрачной жидкостью. Рия кивнула, и девушка в белом, что-то едва слышно шепча влила жидкость в полуоткрытые губы рыцаря. В этот же самый момент двери лечебницы распахнулись вновь, впустив тех, кого Рия никак не ожидала увидеть.
За идущей быстрым шагом Пречистой Агной следовал Эрниваль. Матриарх приблизилась к койке с раненым рыцарем и поглядела на него ледяным взглядом.
— Ваше святейшество? — изумилась Рия, не зная, что и сказать.
— Удивлены моим визитом? — бросила та, не глядя на девушку. — Перед началом состязания сир Рональд заявил, что посвящает эту победу мне. Хоть он и потерпел поражение, но, думаю, был бы рад увидеть меня здесь.
— Простите, — негромко произнесла Рия, — но сиру Рональду уже не помочь. Он умирает. Ему дали «Тихую тень», чтобы облегчить страдания.
— В таком случае я буду рядом в последние минуты его жизни.
— С таким ранением… Смерть наступит позже. Через час или два.
Услышав это, матриарх взглянула на Рию с лёгким удивлением, но после невозмутимо сказала:
— Тогда не вижу смысла продлевать его агонию. Сестра!
От услышанного все стоявшие вокруг рыцаря вздрогнули, а девушка в белом посмотрела на матриарха с выражением непонимания на лице. Агна протянула руку к Рие, и та неуверенно передала ей то единственное, что держала в руках: нож для резки повязок. После этого матриарх протянула инструмент сестре милосердия.
— Прервите страдания этого несчастного. Это меньшее, что я могу сделать для него.
— Простите, ваше святейшество, — негромко ответила девушка, опустив взгляд в пол, — вы, наверное, неправильно поняли. Сейчас он не чувствует боли и покинет этот мир без страданий…
— Лёжа несколько часов в ожидании неминуемой смерти? Это слишком жестоко. Каковы последние слова клятвы сестры милосердия?
— Liberans ex dolorem, — едва слышно произнесла девушка в белом, не смея пошевелиться.
— Liberans ex dolorem, — повторила Агна. — «Избавляя от страданий». Так исполни же свою клятву.
— Мы не должны… Non soror effundetsanguinem…
— Сёстры не проливают крови, верно, — улыбнулась матриарх, — потому что обычно это сопряжено с болью, но ведь ты сказала, что боли он не почувствует.
— Ваше святейшество, — заговорила Рия, — если вы хотите прервать его страдания прямо сейчас, это могу сделать я.
— Я желаю, чтобы это сделала белая сестра, — отозвалась Агна, не глядя. — Орден Аминеи верен Церкви, так пусть же она докажет свою верность.
Грудь рыцаря еле заметно вздымалась, а бледное лицо всё так же глядело в потолок полуприкрытыми глазами.
— Я… я не могу… — голос девушки в белом дрожал, как и её руки.
Рия заметила, как вокруг них удивлённо останавливаются другие монахини. Из открытой двери в хранилище недовольно глядела матушка Анета. Увы, но даже она не смела сказать слово против.
— Ты ведь не хочешь, чтобы это сделал мой верный Эрниваль? Чтобы он размозжил голову несчастного палицей? Смелее, — матриарх взяла дрожащую руку белой сестры и вложила в неё нож. — Вот так…
Она поднесла руку с инструментом к шее рыцаря. Лезвие прикоснулось к бледной коже, а из глаз молодой монахини потекли слёзы.
— Прошу… Не надо… Ваше святейшество… — шептала девушка, всхлипывая. — Я приносила клятву…
— И ты исполняешь её, моя дорогая, — мягко проговорила Агна. — Иногда ради высокой цели приходится замарать руки. А что может быть выше исполнения клятвы?
От уверенного движения ножа, направленного беспощадной рукой матриарха, горло быстро заливала кровь. Ткань под головой рыцаря окрасилась красным. Агна неотрывно, словно заворожённая, смотрела, как лезвие медленно, но верно делает своё дело.
Рия глядела на происходящее с ужасом, не веря глазам: матриарх действовала уверенно, будто наверняка знала, где резать. Когда же всё было кончено, когда грудь рыцаря перестала вздыматься, а в его глазах потухла последняя искра жизни, матриарх удовлетворённо вздохнула.
— Ты сослужила верную службу, девочка, — сказала она с улыбкой и погладила дрожащую монахиню по голове. — Как твоё имя?
— Агата — прошептала та севшим голосом.
— Ты можешь идти, Агата, — матриарх забрала нож из её рук и положила его подле рыцаря.
Девушка в белом, с запачканными кровью рукавами и заплаканным лицом, медленно развернулась, но, сделав несколько неуверенных шагов, рухнула на колени и зашлась в громких рыданиях. К ней тут же подбежали несколько сестёр, помогли встать и увели бедную девушку, содрогающуюся от плача, прочь.
— Идём, Эрниваль, — Пречистая Агна направилась к двери. — Нам нужно вернуться на турнир.
— Ваше святейшество, — осторожно отозвался тот, заметив на себе пристальный взгляд Рии, — позвольте мне остаться на минуту. Я вскоре вас догоню.
Матриарх обернулась на Эрниваля, после чего смерила девушку внимательным взглядом и, снисходительно улыбнувшись, сказала:
— Хорошо. Но не задерживайся. Его величество не любит ждать.
Едва за Агной закрылась дверь, Рия отвела командующего Железными руками в сторону от ошеломлённых оруженосцев.
— Что это, чёрт побери, сейчас произошло? — прошипела она.
— Воля её святейшества беспрекословна. Ты хорошо поступила, что не стала ей перечить. Я боялся…
— Чего боялся? Что я скажу слово против, и она велит тебе разбить мою голову этой чёртовой штукой? — Рия ткнула пальцем в палицу в виде стального кулака с шипами, что висела на поясе Эрниваля. — Боялся, что не сможешь ослушаться приказа?
В ответ на этот вопрос он промолчал. Девушка толкнула Эрниваля худенькими руками и вспыхнула:
— Да что с тобой такое, чёрт возьми⁈
— Ты не поймёшь, — он отвёл взгляд. — Я верен её святейшеству, верен церкви. Верен железной длани. Мой отец предал церковь, предал его величество, предал свою страну… Искупить это можно только верностью.
— Эрниваль, — изумилась девушка. — Ты не должен отвечать за дела твоего отца. Вы не общались многие годы, совсем не знали друг друга. И его преступления точно не обязывают тебя следовать за матриархом по пятам, как верный пёс!
— Тебе не понять, — улыбнулся он. — Её святейшество… Она необыкновенная. И… прекрасная. Такая хрупкая, но в каждом слове сила и чистота… Если кому и служить, то только ей.
— Ушам своим не верю, — процедила Рия, презрительно глядя собеседнику в глаза. — Ты что, втрескался в эту… В матриарха? Поэтому повсюду за ней таскаешься?
— Её святейшество сделала меня своим телохранителем. Она сказала, что в этом качестве я буду ценнее, чем в роли командующего Судьями.
— Наверное, она увидела, как ты на неё засматриваешься, вот и сделала своей цепной собачонкой.
— Не говори так, — нахмурился Эрниваль. Обожжённая часть его лица приобрела свирепое выражение.
— Но ведь она вертит тобой! Разве ты не видишь?
— Не желаю этого слышать.
— Ты видел, до чего эта Агна довела бедную девушку? Видел тот жуткий взгляд, когда лезвие разрезало горло? Она же просто упивалась процессом!
— Рия, я прошу тебя…
— Эта женщина просто безумна и сводит с ума тебя!
— Заткнись! — вскрикнул Эрниваль. Рия заметила, как он сжал рукоять палицы и отступила на шаг. — Её святейшество доверяет мне. И если я предам её, это будет последнее, что я сделаю в жизни!
— Доверяет? Неудивительно, раз уж ты готов броситься с оружием на меня, — холодно произнесла девушка. — А ведь я тебе жизнь спасла, помнишь?
Эрниваль ничего не ответил и угрюмо отвернулся. Он медленно провёл по стянутой красной обожжённой коже лица рукой и, вздохнул.
— Может быть, меня и не нужно было спасать, — сказав это, он покинул лечебницу.
Глава 9
Грегорион Нокс ступал по влажной от недавнего дождя тропе, что вела на юг. За ним неотступно следовали двое в монашеских одеяниях: принцесса Мерайя решила размять ноги и, к удивлению инквизитора, преодолела на своих двоих уже больше мили. Теперь она стала куда охотнее и больше говорить, хотя всё ещё вздрагивала по ночам: события того дня, когда Грегорион встретил их, всё ещё не давали спать спокойно.