— Его императорское величество послал меня на встречу с королём Энгаты. В Ригене теперь правит Гюнтер Эркенвальд, старого императора Густава забрала болезнь.
— Наконец-то этого старого козла боги прибрали… — хрипло донеслось с койки.
— А с Карлом я ещё не встречался, — вздохнул маг. — Да и стоит ли?
— Шутишь? — удивлённо вскинула брови девушка. — Он, конечно, всё тот же ворчун, но уж брата точно будет рад видеть.
— Отойди-ка в сторону, Рия, — услышал Альбрехт из-за спины. — Ещё чумой заразишься.
Маг оглянулся и увидел того, кого желал и боялся встретить в этих стенах. Вид у Карла Эльдштерна был усталый, а кожаный передник и края рукавов рубахи вымазаны в чём-то болезненно-жёлтом.
— Что ты здесь делаешь? — процедил алхимик.
— Пришёл повидаться с братом и внучкой, — стараясь выглядеть как можно более невозмутимым ответил Альбрехт.
— Я имею в виду, что ты делаешь в Энгате. Каким моровым ветром тебя сюда принесло?
— Чума пошла на спад, Карл. Вы можете вернуться в Риген и поселиться в Аркентале. Я помогу…
— И прожить остаток жизни бок о бок с тобой? Donnerwetter! Уж лучше хлебнуть кислоты.
— Как славно видеть семью в сборе, — прохрипел Вайс.
— Он мне не семья, — огрызнулся Карл. — Идём, Рия, мне нужна твоя помощь.
— Я должна остаться с больными, — возразила девушка. — До вечера я отсюда никуда уйти не смогу. Пусть дедушка поможет.
— Полагаю, это ниже его достоинства. «Низкое ремесло» — помнится, так он отзывался об алхимии. Зачем же заставлять профессора Эльдштерна пачкать рукава?
— Я не боюсь запачкать рукава, Карл, — вспыхнул маг, — и с удовольствием помогу тебе в… в чём бы то ни было!
Алхимик смерил брата скептическим взглядом и, нехотя, сказал:
— Чёрт с тобой. Сойдёт любая пара рук. Пошли.
Когда оба брата скрылись за дверью, Рия вздохнула.
— Неужели я тот самый важный больной, с которым ты провозишься остаток дня? — прищурился Вайс.
— Ты и сам знаешь, зачем я так сказала, — ответила девушка. — Не хочу видеть, как вражда раздирает то, что осталось от моей семьи. У меня и так почти никого не осталось.
— Даже если человек остаётся один в целом мире, у него всё ещё есть он сам, — прохрипел Вайс. — Кстати, Делвин ещё с гномами?
— Да, кажется, они нашли общий язык. Мальчишка им понравился, в обиду не дадут.
— Это хорошо… Теперь можно и вздремнуть.
— Не вздумай засыпать, Вайс. Я сейчас вернусь с лекарством.
— Тем самым, от которого во рту привкус прокисшего вина?
— Именно. И на этот раз запивать его ты не будешь.
Сказав это, Рия зашагала прочь с кувшином воды в руках.
Глава 3
Путь давался Игнату нелегко: дом Энневен оказался куда дальше от границ леса, чем он думал. Толстые, покрытые мхом стволы многовековых деревьев выглядели для парня совершенно одинаковыми и стояли так плотно, будто никогда не закончатся. Иной раз ему даже казалось, что они уже который раз проходят одно и то же место, но Изра успокоила его, сказав, что последовательница Великой матери в принципе неспособна заблудиться в лесу.
Ведьма развеяла опасения Игната о том, что на них могут напасть древолюды. Энневен ведь говорила, что братья Коряжника помнят, как маг сжигал их у Лейдерана.
— Гнева вокруг я не ощущаю, — сказала Изра. — Будем считать, что лес тебя простил.
— Точно? — спросил маг с сомнением в голосе, вслушиваясь в гулкий древесный скрип, что время от времени раздавался вокруг. Игнат не понимал, то ли жуткий звук издают затаившиеся в чаще древолюды, то ли это ветер гнёт стволы деревьев, то ли просто разгулявшееся воображение играет с ним злую шутку.
В лесу темнело рано. Очередным вечером Игнат осторожно развёл костёр под присмотром Изры, чтобы не разгневать лесных духов. Когда лица путников освещал лишь неровный свет огня, ведьма сказала магу, что это их последний привал.
— Дальше наши пути разойдутся. Ты отправишься на запад, а мы с Аревиадом на север.
— Ему б переодеться, — заметил Игнат. — В таком виде даже обрезанные уши не помогут. Да и волосы…
— Деревенские тоже носят длинные волосы, — возразила Изра.
— Да, но… Как бы тебе объяснить… — маг на мгновение задумался. — У остроухих волос особый, ни на что не похожий. Гладкий, будто шёлк. За него даже цирюльники платят.
— И зачем им волосы эльфов?
— Как зачем? Парики делать. Богатеи, знаешь ли, выкладывают за них куда больше того, сколько отдаёт за волосы скряга-брадобрей. Не удивлюсь, если они на этом целое состояние сколачивают… Короче говоря, у Аревиада твоего локоны будто у принцессы. Сама погляди. Ему их следует либо состричь, либо хорошенько замарать.
Изра молчала несколько секунд, потом обратилась к эльфу на его языке, с трудом подбирая слова. Тот, видно, сначала не совсем понимал, что она имеет в виду, но потом, нахмурив тонкие брови, взглянул на Игната и проговорил что-то недоброе.
— Кажется, он посоветовал тебе не совать нос не в своё дело, — сказала ведьма.
— Ну и чёрт с ним. С этой войной местные вряд ли будут с ним церемониться. Подымут на вилы, и всё, конец эльфийскому воителю. Даже имени не спросят. Передай этому дурню, что он может упрямиться сколько угодно, но от селянского гнева его это не спасёт.
Используя весь свой скудный словарный запас на эльфийском языке, Изра долго пыталась что-то объяснить Аревиаду, и настроение того постепенно сменилось с возмущения на простое недовольство. Он нехотя снял доспехи и оставил их в густых зарослях ежевики, но вот волосы просто спрятал под плащом.
— Почему ты вообще помогаешь им? — спросил Игнат, глядя на эльфа. — Эта Вечная королева, похоже, совсем выжила из ума за столько-то веков.
Изра печально вздохнула и ответила:
— Грядёт нечто такое, с чем не совладать никому. Даже тебе при всей твоей разрушительной силе, огненный маг, не справиться с тем, что мне показала владычица Илорена.
— И что же это? Архимаг вообще служил какой-то иномировой дряни, но я ведь его одолел.
— Я видела это. Видела глазами Древа, глазами Великой матери, — ведьма прикрыла глаза и заговорила странным, будто бы не своим, голосом: — Тело старика унесли через портал. Далеко на запад… Суша, что окружена морем… Там, во тьме заповедного леса свершилось великое осквернение…
— Портал на запад? Суша, море… остров Морант? Тело Вингевельда так и не нашли… Дьявол! Его что, унесли в Вальмору? Что за осквернение? Говори!
Игнат схватил Изру за плечи, но его руку тут же крепко сжал мгновенно оказавшийся рядом Аревиад. Маг отшатнулся от ведьмы, и эльф ослабил хватку.
— Дух архимага всё ещё заперт в тлеющем теле, но теперь он там не один… — продолжала вещать Изра. — Он полон ненависти, злобы ко всему живому. Он жаждет отомстить самим богам.
— Кто это он? — спросил Игнат.
— Тот же вопрос задала я, но владычица не ответила.
— Эта старая карга поди сама не знает, — буркнул маг. — И всё туда же, судьбу мира вершить. Думает, небось, если на месте полей снова леса вырастут, это что-то изменит. По мне так ей просто хочется извести людей, как и всем прочим эльфам, — он покосился на Аревиада. — А я так скажу: пусть даже Вингевельд восстанет из мёртвых, я его снова в могилу загоню. И на этот раз окончательно!
На следующий день, когда лесная чаща, наконец, осталась позади, Игнат холодно попрощался с Изрой и направился туда, где вдали виднелись белёсые пики гор Пояса мира. К вечеру встретилась деревня, где жутко уставший после долгого пути маг, напросился на ночлег к первому, кого встретил. Им оказался местный кузнец, чей дом стоял чуть поодаль от остальных. Этот коренастый мужчина с густой чёрной бородой молча и с недоверием слушал щуплого юношу, утверждавшего, будто тот огненный маг. Когда же Игнат продемонстрировал своё умение, распалив пламя в остывающем горне, кузнец хмыкнул и махнул рукой, сказав: «идём, глядишь, на что и сгодишься».
Игнат жадно проглотил скромный ужин и вскоре забылся крепким сном. Следующим утром хозяин разбудил его с первыми лучами солнца, когда земля ещё не отошла от ночной прохлады.
— Я обычно работаю вечерами, но раз тут ты нарисовался, не будем терять времени понапрасну. Сумеешь добрый жар поддержать, чтоб брусок как следует раскалить?
Маг воспринял этот вопрос, как вызов, и, ни секунды не мешкая, ответил утвердительно. Несколько часов к ряду он по команде нагнетал пламя вокруг металлической заготовки, пока кузнец проделывал одному ему известные действия. Когда поднявшееся в зенит солнце стало печь особенно невыносимо, кузнец утёр пот перчаткой и велел Игнату идти за ним в дом.
— Эх, истосковался я по настоящему делу.
— Разве кузнецу здесь заняться нечем?
— Да разве ж это дело? Гвозди, подковы да кочерги с вилами. Вот, помнится, прежде я при крепости был, клинки чинил для войска, а иной раз и выковать чего приходилось. А как восстание случилось, так нас с места сорвали, и я с обозом то туда, то сюда…
— Что ж за крепость? Уж не Высокий ли дом?
— Не, куда там, — кузнец махнул широкой рукой. — Имперская крепость была, деревянная. Из тех, что строят, чтоб с войском на земле закрепиться. В былые годы у ригенцев таких крепостиц здесь полно было…
— А что потом?
— Вчера родился что ль? Потом короля свергли, имперскую власть прогнали. А я тут осел, в деревне. Всякого нагляделся за войну, хватит с меня. Одно плохо — руки по работе соскучились. Чую, ещё пару лет гвоздей с подковами, так они у меня совсем в дугу изогнутся. Брусок видел? Это я из имперского обоза захватил на память. Это тебе не дрянное местное железо, а настоящая имперская сталь. Может даже из самого Арцена…
— Это где-то в Ригене?
— Ага. Помню, работал со мной имперский бронник по имени Уве. Хоть и ригенец, но по-нашему говорил будь здоров! Вот он-то и рассказал как-то про Арцен. Чудо-город, где ни на миг не гаснут горны и кузней слышен славный звон… Вроде как песня какая-то, да только я так и не знаю, взаправду есть у них там такой город или так, байка.