С какого перепуга в доме Качаловых хозяйничает домработница?
Зачем Георгию Петровичу нужна моя помощь и почему грозный начальник службы безопасности ведет себя как беспомощный ребенок?
Вопросов, пожалуй, было больше чем ответов.
Расставаясь, мы условились, что завтра вновь встретимся, съездим в гости к Лере Моргуновой, попробуем подробнее расспросить девушку о ее соседке по квартире — Лере Чижовой. Двойника Татьяны Борисовны и особенно того, кто за ним стоял, пора было выводить на чистую воду. Эрнст так же пообещал, что постарается к завтрашнему дню выяснить все о лекарственных препаратах, которые принимает Качалова. Я, в свою очередь, заверила Гошу, что привезу ему все документы, которые мои сотрудники успели собрать по делу Качаловой, включая диктофонную запись разговора с братом Татьяны, отчет об опросе сокурсниц племянницы Натальи, досье на Самсонову. Кстати, мой предварительный доклад о прошлом Нины Самсоновой его приятно удивил. Он признался, что не рассчитывал на то, что наш «Твист» умеет работать так быстро и профессионально. И хотя ничего нового Гоша не услышал, все равно был доволен. Видимо, похвалил себя за то, что связался не с дилетантами. На мой вопрос о том, как он мог допустить, чтобы Самсонова с ее богатой биографией была допущена в дом к Качалову, Эрнст коротко ответил: «Решение принимал сам Сергей Иванович. Ему требовалось, чтобы рядом с женой находилась адекватная женщина средних лет, образованная, чистоплотная, с легким характером. До Самсоновой домработницы менялись, как перчатки. Молодых Татьяна ревновала к мужу, а пожилые раздражали ее своей медлительностью, любовью к сплетням и сериалам».
Меня так же неприятно удивило и сообщение Гоши о том, что буквально на следующий день после похорон Качалова, Татьяна распорядилась сократить службу безопасности, оставив из четырнадцати человек личной охраны только троих. И то тех, кто меньше всего нравился самому Эрнсту. К слову сказать, личного лечащего врача Татьяна тоже поменяла. Она объяснила это тем, что ей не понравилось, насколько Ефим Эмильевич скептически отнесся к ее ранению. Она была к нему в претензии еще и за то, что доктор не распознал приближение инсульта у Любовь Павловны. Новый доктор, некто Смоленков Вячеслав Дмитриевич, судя по отзывам коллег, — превосходный специалист с многолетним опытом работы в клинике Бурденко. И он носится с Татьяной Борисовной, как с принцессой крови. Именно он, связавшись со знаменитой израильской клиникой профессора Лифшица, выписал Качаловой те таблетки, которые меня заинтересовали. И он же, а совсем не Эрнст, отдал распоряжение об обеспечении полного покоя для своей пациентки, запретив визиты родственников и друзей. А вот первым клинику профессора Лившица, к слову сказать, порекомендовал прежний доктор. К удивлению Гоши, Татьяна обиженная на семейного врача, тем не менее очень быстро согласилась пройти обследования в Израиле. Видимо, она все-таки страдала от своей амнезии, хотя, по логике вещей, и не понимала, чего конкретно не может вспомнить. Лифшиц звонит в Москву каждый день и уже готовы документы, чтобы Татьяна могла срочно вылететь на лечение.
3 октября (понедельник)
Утром, едва выйдя из спальни, я услышала на кухне шум голосов. Судя по всему, помимо Клары и Колюни в доме появился Петр Иванович, вернувшийся из командировки. Поддавшись мгновенному искушению, я на цыпочках спустилась по лестнице и замерла за неплотно прикрытой дверью.
— Такие вот дела, — резюмировал разговор наш младший следователь.
— Да уж, — крякнул Петр.
— И меня дурой выставили, архаровцы, — внесла свою лепту Клара, — Я хозяйке так и сказала, — вернется Юлька, уши надеру!
— Да при чем тут Юля? — Петр Иванович загремел посудой, — Положи мне, будь добра, еще винегрета. Я в этом Нижневартовске почти и не ел ничего…. Ага! Спасибо. И все равно у меня не стыкуется что-то.
— А чего там стыковать? — воскликнула молдаванка. — Кобели вы все, мужики. Витолина — золотая женщина. А уж как она на нашего Тимофеевича молилась! Сама не съест — ему отнесет. Кофэ в постель, яблочко почистит. Над сыном, прости господи, и то меньше тряслась. Отправила, вона, к басурманам. В Москве, что ли, хороших институтов нет?
— Помолчи, Клара Ивановна, будь добра!
— А ты мне рот не затыкай. И не Ивановна я вовсе, а очень даже наоборот…
Я тихонько прыснула в кулак. «Наоборот» — это как?
— Эй, кажись, проснулась хозяйка. Пойду, гляну, — слух у нашей домработницы был как у хорошей собаки.
— Сидите уж, — остановил ее Колюня, — Вы, Клара, по лестнице так топаете, что мертвого поднимите. Давайте лучше подумаем, как нам уточнить, когда Сергей Тимофеевич этот чертов Пежо купил. Кто может быть в курсе?
— Так этот, лысый,…. Крал Иванович, — мгновенно среагировала Клара. — Он завсегда возле хозяина ошивается. Как лиса хитрющий. Он и про девку эту запросто может знать.
— Резон в твоих словах есть, конечно, — Петр Иванович икнул, — Попробую связаться с Лемешевым.
— А чего пробовать? — В Кларе проснулась жажда деятельности — Позвони ему и скажи, так и так, сукин сын, всё я про тебя знаю…
Решив, что подслушивать мне уже надоело, я храбро вошла на кухню. Оба мужчины встали, а Клара победоносно на них посмотрела.
— Ну что? Права я была? Встала наша Витолиночка, — молдаванка ласково улыбнулась, — И хороша-то с утра, как прямо яблочко наливное. Сейчас я ей молочка налью, пряничка дам, морковочки натру…
— Клара, — я поморщилась, — Прекрати со мной разговаривать, как с дебильным ребенком. Всё я про себя отлично знаю. И про то, как выгляжу, и про то, что, если выпью молока, то меня тут же стошнит…
— Доброе утро, Витолина Витальевна, — вразнобой поздоровались со мной коллеги.
— Привет! Рада, что ты вернулся, Петр Иванович, — Съездил-то хоть не зря?
— Да как сказать? — Петр замялся, — Привез кое-что. Во-первых — вот! — он выложил из кармана пачку фотографий, — Это Качалова в школе, это тоже в школе, только классе во втором, по-моему… А это я взял ее характеристику из личного дела в школьном архиве. Ну и вот справка из детской поликлиники. Тоже архивная, конечно…
Я с любопытством уставилась на снимки.
В детстве Татьяна Качалова была совсем не такой красавицей, как сейчас. Темные вьющиеся волосы, короткая стрижка… В начальных классах девочка даже отличалась некоторой излишней полнотой, правда, к выпускному классу похудела, постройнела и выглядела очень симпатичной.
Я напряглась. Темные волосы. Вот оно что! Ну, конечно! Помнится, еще в первый визит Качаловой я обратила внимание на ее удивительно красивый цвет волос, отметив про себя, что они, увы, крашеные. Так что меня смущает сейчас? Я постаралась сосредоточиться.
— Что вы там разглядели? — не утерпел Колюня и тоже потянулся за снимками.
— Да, так…, думаю, что блондинкой Качалова смотрится выигрышней, чем в детстве, — Тут меня осенило, — Коля! Ты вчера Качалову видел?
— Ну да…
— Ты обратил внимание, что корни волос у нее абсолютно светлые?
— Они зеленые, Витолина Витальевна, — поправил меня младший следователь.
— Коля! Они — белые там, где не в зеленке…, — я начала лихорадочно подсчитывать, — Татьяна была у нас больше недели назад. Так?
— Так, — ответил Петр Иванович.
— Я не помню, говорила вам или нет, но я заметила, что Татьяна красит волосы. Так?
— Не помню, — расстроился Петя.
— Хорошо, даже если не говорила, но сама заметила…, то это обозначает что? — я лихорадочно вспоминала.
— Что?
— Что корни волос показались мне более темными. Понимаете? А на следующий день я уже была у Татьяны дома, и мы собирались ехать в парикмахерскую. Значит, покраситься она не успела бы. Да и не станет Татьяна красить волосы сама. На то у нее Жоржик есть.
— И что? — мужчины искренне не понимали, почему я пришла в такое возбуждение.
— А то! В салоне мы ничего сделать не успели, так как Таню ранили. Мы же вчера видели, что у нее вся голова в зеленке. Но корни волос при этом светлые! Вы понимаете?
— Витолина, говори яснее! — повысил голос Петр Иванович.
— Мне кажется…., — я испугалась собственных мыслей, — Мне кажется, что вчера в ресторане была не Качалова…
— А кто? — даже подпрыгнул Колюня.
— Валерия Чижова — прошептала я и устало откинулась на спинку стула.
В кухне повисло молчание.
Мне пришлось сосредоточиться и привести еще несколько аргументов. Я, наконец, вспомнила, что так смутило меня еще в тот вечер, когда мы вернулись из салона красоты в дом Качаловой. Татьяна спала, положив руки под щеку. И никакой повязки у нее на руке не было. А ведь ожог от кофе был довольно сильным. К тому же, Нина не только обработала ожог пантенолом, но и прочно перебинтовала руку. А у спящей Качаловой бинт исчез. Да и вчера тоже я обратила внимание на абсолютно гладкую кожу запястий.
Затем, есть и еще факты….
Эта непонятная амнезия, например….
Ее нет и не было! О том, что Качалова была у нас в офисе, она поклялась никому не рассказывать. И, похоже, слово сдержала. А вот то, что к Тане приехала подружка из Запорожья — в доме знали все. Следовательно, Качалова-Чижова не могла «вспомнить» Витолину Толкунову. Она просто не догадывалась о ее существовании.
Похоже, мои подозрения о том, что могло заставить настоящую Татьяну открыть в салоне «Паризьен» французское окно — подтверждались. Таня опять увидела своего двойника. Возможно, даже хотела с ним заговорить. Именно в этот момент она и исчезла, а вместо нее, с пробитой головой, на полу галереи оказалась Лера Чижова, артистка театра «Зазеркалье». Теперь дальше.
Кто мог безошибочно опознать фальшивку? Конечно же, муж, Сергей Качалов. Но не в тот момент, когда он увидел жену в луже крови и сам находился в шоке. А позже. Допустим, утром. Но Качалов не доживает до утра.
Мать Татьяны? Конечно! Но старушку очень удачно хватает удар.
Брат? Сестра мужа? Охранники? Лечащий врач? Но они все, точнее, почти все — устранены из квартиры или уволены. Остаются два