— Некто Игорь Сидорчук… Есть у тебя такой сотрудник в офисе. Пятьсот долларов и все дела. Кстати, ты зря наивно полагала, что остальные сотрудники «Твиста» не в курсе…. Твоя троица, конечно, отлично маскировала домашнее расследование, но аванс от Толкунова в амбарную книгу записала. Там даже есть пометка о сумме Юлиных командировочных.
— Это ужасно. Боже, мне теперь нельзя появляться на работе….
— И я так думаю…
— Но что же делать?
— Поехали ко мне… В смысле, пока к Качаловым.
— Но зачем?
Гоша почесал переносицу и развел руками.
— Но ведь Татьяна Качалова твоя клиентка. Так что будем считать, что мы едем продолжать расследование.
Дверь спальни приоткрылась.
— Витолина Витальевна, соглашайтесь — в комнату протиснулась вся наша компания, во главе с Петром Ивановичем. Старший следователь заговорил первым. — Мы пока на работу съездим. Разберемся с Сидорчуком. Проверим остальных. Если что, то кого-то уволим. Сидорчука самым первым. А вы пока расскажите Георгию Петровичу о наших выводах относительно Качаловой, ну и на месте разберетесь, что к чему…
Гоша быстро взглянул на Петра:
— О каких выводах? Вы узнали что-то новое?
— Новое не новое, а раскинули малость мозгами, да и произошло тут кое-что… Это все наша Витолина! — Петр Иванович взглянул на меня с гордостью папаши.
Я поняла, что совершенно не в силах противостоять общему натиску. Поэтому покорно поднялась.
— Хорошо. Едем. Работа есть работа. Только, Георгий Петрович, считайте, что вы мне ничего не говорили, а я ничего не слышала.
— А я ничего и не говорил, — улыбнулся Гоша и первым вышел из комнаты.
8 октября (суббота)
Четыре дня я провела как в бреду. Поэтому описывать их буду по памяти, извлекая на свет божий только те факты, которые мне кажутся наиболее важными.
Начну с того, что домой к Качаловым я попала только четвертого числа под вечер. Утром, по дороге на Старозачатьевский я успела рассказать Эрнсту о Чижовой, о том, что, по моему глубокому убеждению, это она, а не Татьяна Качалова встречалась со мной в «Тбилисо».
Эрнст отрицательно покачал головой.
— Что не так? — обиделась я.
— Пока всё не так… Если бы в доме находилась не Татьяна Борисовна, а ее двойник, я бы это определил без труда.
— Интересно, как? — съязвила я. — Вы что, под микроскопом изучали бы женщину?
— Нет, но есть масса мелочей, которые бросаются в глаза… Скажем, сколько ложек сахара человек кладет в кофе, как он сидит за столом, какими духами или кремом пользуется, когда его никто не видит. Запахи и привычки — это не мелочи. Это как раз то, на чем обычно прокалываются…
— Ага! Вы забываете, что у Чижовой есть прекрасный наставник — Нина Самсонова — которая все привычки Качаловой знает лучше вас.
— Хорошо, Витолина. Давай примем твою версию за рабочую гипотезу. Что еще ты мне хотела сообщить?
Мне пришлось рассказать о загадочной смерти Моргуновой.
— По какому адресу приезжала милиция? — быстро переспросил Георгий Петрович.
Я ответила.
— Подожди минутку, мне нужно позвонить. Георгий остановил машину, вышел и долго беседовал с кем-то по телефону. Наверняка опять со своим генералом Васей.
— Значит, дела такие…. — Сказал он, вернувшись, — Моргунову действительно отравили. Но, судя по всему, это будет очередной глухарь. Свидетелей нет. Даже подозрительную женщину, которую заметила соседка, никто, кроме нее вспомнить не смог. Отпечатков пальцев в доме тоже практически нет. Самое странное, что нет отпечатков этой твоей Чижовой. Хотя, ты говоришь, что она перед уходом, забрала все свои вещи, включая шампуни и зубные пасты?
— Ага, — подтвердила я.
— Тогда и квартиру вымыть, вероятно, успела. Кстати, о Чижовой… Я посоветовал коллегам объявить ее в розыск. Но пока то, что у них есть, это показания какого-то режиссера. Он ничего не знает о местонахождении бывшей любовницы, но вспомнил, что сумел ее проследить однажды до какого-то загородного коттеджа. Адрес мужчина не помнит, помнит только, что дом стоял в Красной Пахре.
— Красная Пахра… Красная Пахра…. — я попыталась сосредоточиться. — Послушайте, Георгий Петрович. В Красной Пахре проживает внук Моториной, одной моей клиентки. Точнее, я думала, что он проживает именно там. Оказалось, что Моторина указала нам неправильный адрес, и я ездила на встречу с Генрихом Михайловичем в Печатники.
— Ну, какое это может иметь значение? — Эрнст устало поморщился. — В Красной Пахре живет очень много народа.
— Да! Но не у каждого жителя бабушки владеют миллионами и обращаются в частные детективные агентства с просьбой отыскать двойника внука.
— Как двойника? — Гоша мгновенно подобрался, как тигр перед прыжком.
— Ну я же вам говорила! Серафима Львовна жаловалась нам, как и Качалова кстати, что ее родственника преследует двойник.
— Что же ты молчишь? Давай звони срочно этой Серафиме Львовне, нам с ней нужно обязательно встретиться!
Я растерялась. Во-первых, я забыла сказать Эрнсту, что Моторина умерла. А во-вторых, мне стыдно было ему сообщить, что телефона у меня тоже нет. Как, собственно, и всего остального. Поскольку все документы я собственноручно отдала Генриху Михайловичу.
— Что-то не так? — спросил Гоша.
Пришлось рассказывать все, как на духу.
— Ладно, без паники, — улыбнулся Георгий, — Я отлично знаю торговый комплекс, которым владеет Паук. У меня там приятель руководит службой безопасности. Так что внучка мы отыщем на работе. В крайнем случае, подождем его дома. Ведь адрес в Печатниках ты помнишь?
— Адрес помню, — ответила я, очередной раз удивившись тому, сколько же полезных связей есть у Эрнста.
Однако радовались мы рано. Сделав пару звонков, Гоша выяснил, что Генриха Михайловича сейчас нет в Москве.
— Ну, точно, — вспомнила я, — Он же собирался везти тело бабушки в Аксай, на ее родину.
— Конечно, в Аксай, — усмехнулся Гоша, — если Аксай находится в Швейцарии, куда гражданин Паук улетел не далее, как вчера вечером.
В этот момент у меня зазвонил телефон. Высветился рабочий номер мужа. Я растерянно посмотрела на Гошу.
— Это с Сережиной работы…
— Ну и что же вы трусите? — подмигнул мне Георгий Петрович, опять называя меня на «вы». — Смело снимайте трубку.
— Алло? — прошептала я.
— Витолина Витальевна? Это Лемешев.
— Здравствуйте, Карл Иванович.
— Что у вас произошло?
— А почему, собственно…
— Мне только что звонил ваш сын из Англии. Он получил от вас очень странное сообщение. Оно, честно говоря, и меня смутило. Вы ничего не хотите мне объяснить?
— Сережа? — я тихо ахнула.
— Ну да. По понятным причинам Сергей не хочет сейчас звонить отцу. Ваш голос он тоже боится услышать… Парень попросил меня встретиться с вами. Все выяснить, и еще выслать ему денег, чтобы он смог купить билет в Москву.
— Карл Иванович, миленький, я уже мчусь к вам… — я чуть не расплакалась, — Господи, какая же я дура. Зачем только сына напугала?
— Вы подъедете в издательство?
— Ой, если можно, нет! Там есть поблизости какое-нибудь кафе?
— Да, в здании развлекательного комплекса «Наполеон» есть небольшой японский ресторан. Сколько вам нужно на дорогу?
— Минут тридцать, — ответила я и умоляюще посмотрела на Гошу.
— Я все понял. Куда направляемся на сей раз?
— На улицу Кравченко…
С Карлом Ивановичем мы проговорили до позднего вечера. И, стыдно признаться, даже по-свински напились. Я честно рассказала старому Сережиному другу и коллеге о новом увлечении Толкунова, о том, что Юля привезла документальные подтверждения его измены.
— Вита, я в курсе, — тихо ответил Карл Иванович.
— Вы… Ты знал?
— Да. Но, к сожалению, узнал я это довольно поздно. Так что зла на меня не держи…Мы как раз с Сергеем в Питере были. Собственно, как раз после этого разговора у него с сердце и прихватило.
— Вон оно что… — саркастически улыбнулась я, — А я, как дура, неслась из Москвы на запредельной скорости… Богу молилась, чтобы Сергей жив остался…. Кстати, а откуда у Сергея Пежо?
— Ты и это знаешь? — потупив глаза, уточнил Лемешев.
— Так откуда?
— Он… эту машину Насте купил. Я сам документы оформлял… Правда, тогда я не знал, для кого ее Толкунов приобрел. И фамилия Христенко мне ничего не говорила. Сергей только уточнил, что женщина, которой автомобиль предназначается, водительских прав не имеет, и потому попросил меня найти для нее опытного водителя.
— Значит, это Настя ехала за нами в Питер? И мужик, который хотел разбить монтировкой мой Мерседес, тоже Настенькин приятель?
— Чего не знаю, того не знаю, — Карл Иванович подлил нам сакэ, и пожал плечами.
— Скажи, Карл Иванович, а чего еще ты не знаешь? Или я не знаю? Давай, выкладывай, не бойся.
— Ну, правду, так правду…. Короче, в общем, так, — Лемешев решительно махнул рукой, — Сережа планирует уехать за границу.
— Уже уехал…
— Ты не поняла. Он планирует уехать насовсем. Вместе с Настей. Куда-нибудь в оффшорную зону.
— А как же его бизнес, как издательство?
— Наверное, продаст….
— Как это он его продаст, — не выдержала я, — Если весь свой бизнес, все имущество Сергей переписал на меня?
— Как на тебя? — охнул Карл Иванович, — Когда? Я впервые об этом слышу.
— Я тоже не знала. Мне Петр Иванович рассказал, что Сергей недавно составил завещание и еще один документ… Словом, в случае его смерти, или при нашем разводе, все имущество до копейки остается мне.
— Вот идиотство… — пробормотал потрясенный Лемешев.
— Почему идиотство? — удивилась я.
— Да примета такая еврейская есть… Старая… Словом, как бы он на себя беду не накликал, — Карл Иванович встал из-за стола, — Прости, Вита, я в туалет выйду…
Выходили мы из ресторана обнявшись. Карл Иванович подвел меня к машине и передал с рук на руки Георгию Петровичу.
— Простите, вы новый сотрудник Витолины Витальевны?