Итак. Преступники ошиблись два раза… И результатом их ошибок стали жизни Качалова и Моториной. Но, возможно, жертв у «театральной постановки» значительно больше? Как же это выяснить? И где прячут до поры до времени настоящую Качалову и настоящего Паука?
И куда же, черт побери, подевался этот противный Гоша?
Эрнст материализовался буквально через несколько минут. Я как раз дожаривала хлеб.
— Ешь…те! — я подвинула ему румяные кусочки.
— После Клариного пирога не прокатит! — оценил мои кулинарные способности Георгий Петрович, — Поэтому лучше просто покурю…. Кстати, абонент, с которым ты беседовала, зарегистрировал свой телефон на имя Тагедалыева Азика Рафатовича. Скорее всего, это какой-нибудь подставной гастарбайтер, одолживший свой паспорт рублей за пятьсот. Но мой друг попробует отследить мобильный по спутнику.
— Генерал Вася?
— Нет, в этот раз полковник Петя, из ФАПСИ.
— Кучеряво живем!
— Ого! — воскликнул Гоша, потирая руки и разглядывая мои записи. — Да вы, матушка, прирожденный детектив. Что ж, весьма интересно. Весьма. Я сам пришел, признаюсь, к похожим выводам. И число жертв, тут ты права, наверняка больше. Я могу как минимум, назвать еще две.
— Кого? — с любопытством спросила я.
— Валерию Моргунову и тебя!
Я охнула и опустилась на табуретку.
— С чего ты взял?
— С твоих же слов. Если звонили Чижовой и называли твою фамилию… Точнее, фамилию твоего мужа, то это может обозначать только одно — ты под колпаком. И поэтому ты теперь будешь сама изображать роль… — Эрнст подсмотрел в мой листочек, — как ты тут написала — «тени отца Гамлета».
— Я буду тенью? — я ничего не понимала, — Но чьей?
— Моей! — Гоша хлопнул ладонью по столу, — И это даже не обсуждается. Первым делом мы отправимся ко мне в офис и внимательно изучим личное дело Самсоновой. Жаль, что я не сделал этого до ее отъезда….
— Стоп! — перебила я Гошу, — У тебя в ее личном деле не будет никакого компромата. Именно поэтому ты и не спешил заниматься Самсоновой. Женщина как женщина, каких тысячи… Но я знаю…, точнее, Петр Иванович знает человека, который этот компромат может иметь. Не только то, что записано на бумаге, но и нечто конфиденциальное, как там в милиции говорят? «Не под протокол», да?
— И откуда ветер дует?
— Из далекой молодости…Этот источник — первый муж Самсоновой и, по совместительству, милиционер при чинах с какой-то смешной фамилией.
— Ладно, вызывай к нам сюда Петра, — Георгий не стал спорить и протянул мне мой мобильник. Я испуганно отшатнулась, — Не бойся, никакие сообщения ты не прочтешь. Я их все удалил, предварительно переписав номера звонивших в свою записную книжку.
Я покраснела.
— Кстати, на всякий случай сообщу, — Гоша скривился, — Твой Толкунов звонил одиннадцать раз, сын трижды и раз пять тебя набирали из издательства твоего мужа.
— Наверное, Карл Иванович…
— Наверное… Будешь перезванивать?
Я отрицательно покачала головой.
— Я уточняю, Петру ты будешь перезванивать? Или я сам? Ладно, сам так сам… Теперь дальше. Мы должны успеть съездить в это твое «Зазеркалье». Я хочу убедиться, насколько Чижова и Качалова похожи.
— Как две капли воды, — заверила я, — Заодно поищем там двойника Паука….
— Вообще-то я планировал, что Пауком займется мой приятель из его торгового комплекса, но если ты настаиваешь….
— Да я ни на чем таком…
— И, наконец, — припечатал Эрнст, — Попробую подключить кого-нибудь из знакомых в СМИ, чтобы выяснить, нет ли у них информации о том, что кто-то из очень состоятельных бизнесменов за последнее время скоропостижно скончался, оставив единственного безутешного наследника.
— Точно! — я обрадовалась, — И пусть заодно узнают, не уезжал ли этот наследник сразу же после похорон лечиться за границу…
9 октября (воскресенье, вечер)
В «Зазеркалье» мы попали к началу вечернего представления, потратив полдня на то, чтобы отыскать неуловимого мужа Самсоновой — Никиту Семеновича Задуйветер. В отделении милиции, которым он командовал, нам сообщили, что у полковника выходной. Мы попытались застать его на квартире, но и там его не оказалось. На даче у полковника находилась лишь его супруга, веселая моложавая женщина, которая и сообщила, что муж с друзьями уехал на рыбалку. Когда вернется — не известно. Да и возвращается с рыбалки он обычно в таком состоянии, что беседовать с ним бесполезно. Улов в их компании — не меньше двух бутылок водки на рыбака.
Вернувшись в Москву примерно к трем часам дня, мы сразу же поехали в редакцию газеты «Горячие Новости», где у Эрнста работала школьная подруга. Тамара принадлежала к тому типу женщин, который пугает меня больше всего — засаленный свитер с вытянутыми локтями, длинные пряди плохо прокрашенных волос, безумные близорукие глаза фанатки Шопенгауэра, Ницше и Велемира Хлебникова. Однако она оказалась настоящей въедливой журналисткой. Просто волчицей. Едва услышав просьбу Георгия Петровича, Тамара мгновенно поняла, что вопросы он ей задает не просто так, и что найденный ею материал может обернуться какой-нибудь репортерской бомбой. Поэтому, роняя сигаретный пепел на клавиатуру компьютера, Тамара Одуванчикова забарабанила по клавишам, роясь в одной ей понятных глубинах Интернета. Через два часа поисков и трех литров отвратительного кофе «Пеле», который мы, морщась, пили все вместе, журналистка гордо продемонстрировала нам список из трех фамилий.
Пучков Николай, директор одного из радиорынков, бывший криминальный авторитет, скоропостижно скончался от сердечного приступа. Сразу после похорон мужа его жена, Наталья, бывшая фотомодель, отбыла лечиться на Кипр и с тех пор в Россию не возвращалась.
Северянинова Анна Петровна, владелица одного из крупных строительных холдингов столицы, умерла в марте, в возрасте 49 лет прямо на работе, после скандала с сыном. Сын даже не явился на похороны, а через три дня после смерти родительницы улетел в Амстердам. Ссоры в семье, однако, не помешали ему стать наследником состояния, которое превышает пятьдесят миллионов долларов.
Жабовский Павел Константинович, известный антиквар, умер в самом начале года вроде бы естественной смертью в возрасте 89 лет. Однако, по завещанию, все свое состояние он оставил не дочери, а своему молодому приятелю — Ивану Чижу, начинающему художнику и адепту однополой любви. Боясь скандала, Чиж улетел в Париж, где и заявил о своих правах наследника и даже вступил в них….
Тамара, закусив губу, сообщила, что это только начало и что она постарается найти еще что-нибудь. Я ей поверила. Во всяком случае, когда мы уходили, Тамара все так же сидела, склонившись над клавиатурой, периодически заливая ее кофе и засыпая пеплом.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил меня Гоша, когда мы уселись в его машину.
— Ты о списке?
— Конечно!
— Мне кажется, что это может быть пустой номер. — Я вздохнула. — Все эти смерти, все эти наследства и даже отъезды за границу выглядят вполне естественно. Пресса сообщила о них исключительно из-за пикантности или скандальности ситуации. Ну, как же! Ты вспомни заголовки: «Фотомодель наследует империю вора в законе!», «Скандал с сыном убил миллионершу!», «Золото «голубого» антиквара семья не увидит!». Но даже если мы правы…. Если в Москве орудует шайка двойников-аферистов, как мы будем это доказывать? Как сводить концы с концами?
— Всегда найдется кто-то, кто очень недоволен распределением наследства. Какой-нибудь обиженный родственник, та же дочь Жабовского…. Вот с ними мы и побеседуем. К сожалению, у нас мало времени и почти совсем нет людских ресурсов. В твоем «Твисте» я доверяю только трем людям, но у них полно другой работы…. А моих сотрудников, насколько ты помнишь, Татьяна уволила.
— И что мы будем делать?
— Мало спать, много работать, — засмеялся Гоша и щелкнул меня пальцами по носу.
Я засмеялась и поймала себя на мысли, что запросто могла бы поддаться чарам этого веселого сероглазого красавца, если бы…. не так сильно любила Толкунова.
Купив два билета на спектакль «Чао, бомбино, сорри», который должен был начаться через двадцать минут, мы зашли в фойе театра. Удивительно, но почти все крючки гардероба были заполнены. Следовательно, представления двойников все же кому-то интересны.
— Где мне найти Евгению Шпартко, вашего коммерческого директора? — обратилась я к гардеробщице.
— Евгения занята в спектакле, так что сейчас она в гримуборной… — с достоинством ответила мне пожилая женщина и не удержалась от любопытства — А зачем она вам?
— Мы по поводу корпоратива — ляпнула я первое, что пришло в голову, не очень рассчитывая на то, что старушка меня поймет.
— Так вы клиенты?
— Ну, да…
— Ой, зачем же вы билеты покупали? Евгения нас отругает, — заохала гардеробщица.
— Не беспокойтесь, — вмешался ослепительный Эрнст, — Мы с удовольствием посмотрим спектакль.
— Ага! Кто-то обещал мало спать и мало отдыхать, — подколола я Гошу.
— Извините, Витолина Витальевна, я обещал только мало спать. Недостаток сна я буду восполнять культурным ростом. Пройдемте в зал.
— А как же Евгения? — прокричала нам вслед разбирающаяся в корпоративах старушка.
— Сообщите ей, что мы в зале. Если сможет, пусть побеседует с нами после спектакля…
Представление оказалось довольно забавным, а артисты — почти талантливыми. На самом деле, спектакль был ни чем иным, как чередой музыкальных номеров. Но меня приятно удивило то, что исполнители пели вживую, умудряясь довольно точно копировать не только внешность итальянских звезд, но и их голоса. По задумке автора, Софи Лорен и Андриано Челентано (Евгения Шпартко со своим мужем, заслуженным артистом Удмуртии) якобы отбирали исполнителей для очередного фестиваля в Сан-Ремо. Их репризы были остроумны, игра темпераментна и эмоциональна… Однако на сороковой минуте я уже начала уставать. С точки зрения режиссуры спектакль был удивительно однообразен: представление претендента — песня — горячий спор на повышенных тонах. Снова представление, затем опять музыкальный номер и неизбежное обсуждение кандидатуры. В конце каждой сцены Челентано из Удмуртии говорил коронную фразу «Чао, бомбино, сорри», бракуя исполнителя. По всей видимости, в конце пьесы он останется единственной звездой знаменитого итальянского фестиваля. Вот собственно и все. Украдкой посмотрев на Эрнста, я заметила, как тот зевнул.