Через пару дней в отделе детской литературы, где работала Настенька, во время ее обеденного перерыва появился букет розовых роз, шоколадка и записка, написанная на тыльной стороне визитной карточки Толкунова: «Самой очаровательной Ассоль. Надеюсь, вы согласитесь позировать нашему художнику для обложки вашего любимого романа?». А еще через неделю появился и сам автор записки с предложением съездить на книжную ярмарку на ВВЦ.
Словом, через какое-то время роман юной продавщицы и немолодого бизнесмена подошел к самому пику. То есть, к той стадии, когда настала пора от прогулок по картинным галереям, кино и посиделкам в кафе переходить к чему-то большему. И не просто к поцелуям….
ТО САМОЕ… сокровенное….. произошло на День всех Влюбленных и, по стечению обстоятельств, ровно за день до переезда Настиной семьи с Ленинского проспекта в Печатники. Ее мама находилась в роддоме, подарив мужу и старшей дочери позднюю, но очень желанную всеми Христенко малышку Тосю — Антонину Владимировну. Настин отец, в отсутствие жены, ночевал то у своей матери в Балашихе, то у старинного приятеля в Медведково, прикрываясь каким-то детскими отговорками. Видимо, элементарно «обмывал» новорожденную с друзьями, в другое время-то он почти никогда не вырывался из дома…. Словом, Настенька, проведав маму и сестричку, созвонившись с отцом и уточнив, что у него все в порядке, привела Сергея Тимофеевича на порог родительской спальни. В тот момент Настя решила, что сама судьба к ним благоволит… И еще, конечно же, смелости придало шампанское «Абрау Дюрсо», которое Толкунов принес Насте вместе с духами от Кензо и шоколадным набором «Рафаэлло»…
Я поняла, что слушать дальше неспешное Настино повествование просто не в состоянии. Судя по тому, как правдиво и наивно она живописала мне почти все свои встречи с Сережкой, история первой ночи и первого соития должна была бы быть столь же детальной. Поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, я решительно перебила увлекательный рассказ:
— Оч-ч-ч-ень рада за вас. И за вашу память, кстати, тоже. Но вам не кажется, Настя, что вы бы могли излагать историю ваших отношений с моим мужем как-то более компактно. Я уже поверила, что вы — Ассоль, а он — капитан Грэй…
— Нет, вы не поняли, — отчаянно перебила меня девушка, — Вы так ничего и не поняли! Все эти дни, когда мы только начали встречаться с Сережей, он мне рассказывал о том, насколько любит вас, сына. А я… Я была для него наваждением, искушением, проверкой на…, как это сказать, на прочность.
— Скорее, на вшивость, — хмыкнула я горько…
— Да-да! Если хотите, он выражался именно так, как вы, прямолинейно. И нашу первую ночь спровоцировала, если хотите, тоже я сама. Потому что к тому времени уже была отчаянно влюблена в моего самого дорогого чужого мужа. Честно говоря, мне казалось, что после этой первой ночи, получив то, чего мы оба подсознательно хотели, Сергей должен был потерять ко мне всякий интерес. Понимаете? Я была к этому морально готова. И решила, что если уж все заканчивать, то быстро. Хоть будет меньше болеть… Но дальше…
Но дальше вместо того, чтобы тактично закруглить отношения с девушкой Толкунов словно с цепи сорвался. Он стал приезжать к Насте буквально каждый день. Они встречались уже не стесняясь Настиных коллег по работе, родителей и друзей, всего, как Насте казалось, мира. Летом Сережа наконец сделал девушке официальное предложение. Он, к удивлению Настиных родителей, не говорил, что пока не может развестись… Просто уточнил, что в начале осени (после дня рождения супруги) обязательно обсудит с той вопросы предстоящего развода, а потом, буквально на следующий день после получения штампа о расторжении брака, отнесет в ЗАГС заявление с Настей. Кстати, Сережа сразу предупредил, что планирует большую часть имущества, денег и всего, что у него было, оставить своей семье. Себе он возьмет лишь малую часть средств, и небольшую долю в бизнесе, которая, тем не менее, позволит молодой семье относительно беззаботно жить на каком-нибудь тропическом острове, занимаясь изданием рекламных проспектов, или русскоязычной газеты (если количество русских туристов в этом месте земного шара будет достаточным). Мама Галя и папа Володя тоже захотели жить на острове. И даже смеялись, что голубая мечта Остапа Бендера о белых штанах и зеленых пальмах вдруг внезапно станет реальностью для их семьи. В сентябре, как и обещал, Сергей поговорил с женой, то есть, со мной. После чего Настя и отправилась в наш офис на Школьной с благодарностями. Не смотря на то, что я якобы изобразила удивление от встречи, Настя была уверена, что все вопросы с разводом Толкунов решил.
В этом сентябре события вообще неслись с космической скоростью. Во-первых, Настя узнала о своей беременности. Во-вторых, обрадованный таким известием Сергей тут же предложил Насте, не дожидаясь разводов и свадеб слетать на медовый месяц в Турцию. А там, в Турции, было уже все как в сказке: огромная кровать, которую по просьбе Сережи горничная усыпала лепестками роз, огромные хрустальные кувшины с ледяным шампанским и ягодами клубники, ароматное масло для тела, песни Фрэнка Синатры, которые так любит Сергей…
Но, увы, именно в этом раю, в этой проклятой Турции все и произошло…
— Настя, — опять перебила я девушку, до мурашек на коже шокированная ее рассказом, — Вы так долго подходили к событиям последней недели, что я уже, честно говоря, устала. Поверьте, ваши турецкие каникулы меня нисколько не волнуют. Если у вас там произошло нечто непоправимое или экстраординарное, и вы рассчитываете на мою помощь, то, может быть, уже сформулируете конкретную просьбу? Мне не хочется взывать к вашему такту, но позвольте напомнить, что вы сейчас общаетесь с женой,… пока еще женой… вашего жениха. И слушать вас мне довольно тяжело. Давайте будем более конкретны. Договорились?
— Ах, Витолина Витальевна! Ну, как же мне вам объяснить? — в глазах Насти опять заблестели слезы. Но она собралась с силами и заговорила…
… А дальше я услышала то, что заставило мою модную стрижку фактически стать дыбом. Ноги и руки похолодели, тоненькая струйка пота потекла по позвоночнику. …
— Два дня назад, — рассказывала Настя, периодически всхлипывая и вытирая, не стесняясь, нос растопыренной ладошкой….
Два дня назад влюбленная парочка (мой муж и юная прелестница) собрались съездить на традиционную турецкую рыбалку на высокогорное озеро. Сергей с самого утра был взвинчен. Еще в номере, находясь в ванной, Настя подслушала его телефонный разговор с каким-то Карлом Ивановичем. Точнее, «подслушала» — это громкое слово. До Насти доносились лишь отрывистые фразы Толкунова. Но уже из них девушка сделала вывод о том, что разговор был очень неприятным. Боясь задать любимому лишние вопросы, Настя лишь тревожно заглядывала ему в глаза, да крепко сжимала в экскурсионном автобусе, который медленно преодолевал перевал за перевалом в горах, влажную и безвольную ладонь своего обожаемого «супруга». Когда основная группа туристов с гиканьем, смехом и детским азартом стала разбирать удочки на небольшом катерке, который должен был отвезти всех на середину красивейшего голубого озерца, затерянного в сердце Атласских гор, Сережа придержал Настю и со словами «надо поговорить» увлек ее под навес небольшой кофейни. Девушка уже успела заметить, что Сергей вообще пьет мало, но если и пьет, то предпочитает заказывать спиртное, когда никого нет рядом, ну, например, во время Настиного дневного сна, сидя в одиночестве в небольшом баре возле отельного бассейна…
Но в этот раз Толкунов, совершенно не стесняясь, заказал большой стакан ракии — турецкой водки — и выпил его даже не разбавив, по обычаю, водой. Настино сердце оборвалось. Самое страшное, что она могла предположить, — это какие-то неприятные известия, полученные из Москвы и касающиеся ее любимого мужчины и их совместного будущего. Ну, скажем, жена Сергея не согласилась (вопреки прежней договоренности) на развод. Однако реальность оказалась хуже. Сильно хуже.
— Настена, — срывающимся голосом проговорил Сергей, — Мне с утра позвонил Карл Иванович. Он встречался с моей женой. Представляешь, эта дрянь, эта женщина, которая столько лет прикидывалась мягкотелой клушей, развила активнейшую деятельность. Во-первых, она вызвала из Англии нашего сына рассказала ему о том, какой я мерзавец. Сын пообещал Карлу, что покончит с собой, если я брошу его мать. Во-вторых, Вита заявила о том, что заручилась поддержкой очень влиятельных лиц… В частности, самого Качалова и его супруги, которые просто пустят меня и мое издательство по миру, или вообще сотрут в порошок, если я решусь на развод с Витолиной…. Наконец, моя жена заявила, что ни при каких обстоятельствах не допустит не только развода, но даже и намека на скандал. Я так понял, что в Москве нам с тобой грозит серьезная опасность. … Мне на себя плевать, я мужик, но Витолина пообещала, что обязательно разделается с тобой и нашим будущим ребенком! Понимаешь? Физически разделается!
Настя, услыхав подобные новости, смертельно побледнела и едва пролепетала:
— Но как же так, Сереженька? За что? Ведь я видела твою жену… И она меня видела… И ничего такого… Да и ты говорил…
— Настя, очнись! — заорал Толкунов, — О чем ты говоришь? Ты ее не знаешь! Она страшный человек. Мне казалось, что я никогда не смогу рассказать тебе всю правду. Я, по крайней мере, думал, что нас с тобой пронесет…. В общем, пока не бойся. Но слушай внимательно, — Сергей еще раз выпил полный стакан водки и нервно затягиваясь закурил, — Год назад у нас умерла собака… Наша любимая собака. Моя и ее. Мы воспитали ее буквально со дня рождения. Витолина сама принимала роды восемь лет назад у нашей первой ротвейлерши…
Сергей поперхнулся и вытер скупую слезу. Помолчал. Закурил.
— Так вот, — продолжил он, — Нашу Несси можно было спасти… Как минимум, подарить ей еще несколько лет жизни… Но Витолина, которой надоело, что все в доме крутятся вокруг больного пса, что новогодние праздники и ее плановый отъезд к сыну в Лондон под Рождество накрываются медным тазом, не стала дожидаться приезда специальной бригады из ритуальной ветеринарной службы… Вечером она плакала по поводу еще одной предстоящей операции, обсуждала со мной, как лучше поступить — лечить, или не дай бог, усыпить, а утром сообщила, что ввела собаке смертельную дозу какого-то сердечного препарата. Понимаешь? Не усыпила без боли, а именно убила! И даже, наверное, стояла и смотрела, как наша больная девочка хрипит, как у нее вываливается язык и синеет пасть….