— Давай уже, не томи душу, — не выдержав и трех минут неизвестности, хрипло прошептала я.
— Еще секунду… — буркнула щуплая спина в твидовом пиджаке. — Десять кадров осталось…
По сияющему лицу Петра Иванович и той легкости с которой он протянул мне небольшой фотоаппарат стало понятно, что никакого компромата там нет. А все, что запечатлел мой супруг предназначалось им для просмотра посторонними, в том числе и мной. Поэтому я не торопилась опускать глаза на дисплей.
— Что там, Петька, что? — не выдержала нашей игры в молчанку Клара. — Нету там покойницы?
— Типун тебе на язык, — разозлился мой помощник, — Возьми да глянь. Там сплошные картинки с выставки.
— Какой выставки, — не сообразила Клара.
— А такой! Книжной, вот какой! И Сергей Тимофеевич там если и обнимается с кем, то только с мужиками у книжных стендов.
Я шелкнула кнопкой просмотра. В памяти цифровика нашлось всего 54 кадра. Быстрая прокрутка показала, что Петр не ошибся. Это были снимки из Стамбула. И, если верить датам на экране, в Стамбуле Сережа провел целых четыре дня. Четыре… из семи.
— Витолиночка моя, ягодка… Ну ты опять плачешь? — бросилась ко мне Клара, держа белоснежное кухонное полотенце наперевес, как винтовку, — Что опять не так?
— Всё не так, Клара, всё… Я чувствую, что с Сережей произошло несчастье.
Звонок у входной двери проиграл бой курантов, оповещая, что кто-то пожаловал в гости. Петр Иванович быстро вышел в холл.
Вернулся он в компании разгоряченных первым морозцем Юленьки и Колюни.
— Что это? — охнула Юля, останавливаясь у раскрытого и растерзанного чемодана с подарками. — Ой, здрасьте, Витолина Витальевна. С выздоровлением вас!
Мы обнялись.
Пока Юля, ахая и охая от восторга рассматривала презент из Турции, пытаясь сохранять, тем не менее, серьезный и сосредоточенный вид, Петр Иванович доложил коллегам о последних событиях.
— В общем так. — подвел он итог. — Нужно ехать на Калужское шоссе, выяснять у гаишников, которые выезжали на ДТП подробности. До кучи по дороге покумекаем, почему Христенко оказалась именно в этом месте и в такое позднее время. Куда они могли с Сергеем Тимофеевичем направляться. Насколько мы успели обсудить с Витолиной, никаких знакомых с дачей или домом в районе Красной Пахры у Сергея нет. Во всяком случае, среди относительно близких людей.
— Красная Пахра? — переспросила Юленька и наморщила юный лобик, — Единственное, что приходит мне в голову в связи с этим названием, так это дело Паука. Генриха Михайловича, по моему… Кажется, бабушка, которая жаловалась на двойника внука жила именно в Красной Пахре…
Колюня с Петром мгновенно сделали стойку. У меня в голове тоже заискрился калейдоскоп отдельных фраз, событий, картинок. Действительно, в тот роковой день, когда я познакомилась с родителями Насти Христенко, мы же заезжали в Печатники не просто так. А к нашему клиенту. Пауку. Ударение на первый слог. И, помнится, Генрих Михайлович остался крайне недоволен, что бабуля рассказала мне о недостроенном доме в Красной Пахре. Обозвал ее чуть ли мразматичкой…
Но какое отношение дом моего клиента может иметь к исчезновению Сережи и самоубийству Насти?
— Ну что, орлы, какие будут предложения? — мой бодрый голос прозвучал исключительно фальшиво.
На самом деле еще пять минут назад предложений и предположений появилась бы масса. А теперь нас словно зациклило на этой Красной Пахре. Мы возвращались к этому проклятому адресу снова и снова.
— Юля, — наконец не выдержала я, — Ты где-нибудь дублируешь копии документов?
— А зачем вам?
— Да ни зачем. Я же, как последняя дура, отдала папку с заявлением и договором бабки гражданину Пауку в собственные руки. А мы все равно не успокоимся сейчас, пока этот дом не проверим. В Пахре — он единственная наша зацепка.
— Теоретически, я всегда записываю данные паспорта клиентов в журнал. Но я не уверена, что у этой… — Юля опять наморщила лоб — Серафимы Львовны ….была подмосковная прописка.
— Точно, — обрадовалась я — Серафима Львовна Моторина! Колюня, ну-ка быстро звони своей подружке в ЦАБ, обещай что хочешь, хоть жениться, и пробивай регистрацию Моториной и Паука.
— А возраст? — деловито уточнил младший следователь.
— Ну откуда я знаю…. Я бабулю вообще не видела, а внуку лет тридцать пять, тридцать восемь…
Через час заветный адрес в Красной Пахре был уже у нас в руках.
Выехать незамедлительно нам помешал звонок Великолепного Гоши.
21 октября (пятница, поздний вечер)
Гошин звонок грянул словно гром среди белого неба. Увидев его номер на определителе, я вздрогнула и скрестила пальцы. Если Эрнст сейчас приехал в больницу и не обнаружил меня — крик будет страшный.
— Алло. — хрипло пробормотала я.
— Вита, слушай, тут такое дело… Я был днем с одним приятелем у Смирнова. Смирнов, если помнишь — твой следователь. Сейчас еду к Тамарке, в редакцию. Завтра у нее выходит материал, я тоже хотел бы его глянуть.
— Какой материал? — осторожно поинтересовалась я.
— По делу исчезнувших наследников. По нашему делу, драгоценная коллега! Она все-таки что-то нарыла, моя крыска-красавица. Подробностей не знаю, но Тамара обещает, что это будет настоящая бомба!
— А…. Это просто здорово.
— Слушай, а что это у тебя голос такой? Что-то еще случилось? — занервничал Гоша.
— Нет-нет! Я просто заснула, — быстро ответила я, искренне надеясь, что Эрнст не станет уточнять, где именно я заснула. Увы, последнее время как-то так всё складывается, что врать новому другу у меня входит в привычку.
— Тебе про Смирнова-то рассказать? Или ты совсем сонная?
— Рассказать, конечно — быстро встрепенулась я.
— Тогда слушай. Значится по поводу твоего отравления…. Эксперты говорят, что твой таинственный отравитель перестарался.
— В смысле? — я искренне не понимала, о чем идет речь.
— Ну, ты не помнишь, конечно…. Но в тот момент, когда ты в кафе начала потихоньку терять сознание, я попытался влить в тебя большой стакан воды.
— И что?
— А ни что. Рвота у тебя началась, буквально фонтаном. Врачи говорят, что это тебя и спасло. Пожалей злодей на тебя ядику, ты бы уже архангела Михаила в раю приветствовала. А он тебе от щедрот передоз устроил. Вот организм и взбунтовался.
Действительно, я где-то раньше читала, что в некоторых случаях избыток лекарственных препаратов может привести к неукротимой рвоте, благодаря чему организм себя вроде как сам спасает. Это не научная фантастика, а самый что ни на есть факт. А вот тщательно выверенная доза яда, убивает наверняка. Слава богу, что мне попался убийца не знакомый с азами фармакологии.
— Официанты в кафе никакой дополнительной информации дать не смогли. Они вроде и помнят всех посетителей, которых обслуживали в тот день и за столиками и в баре, но никто не заметил ничего подозрительного. Напитки из зала не выносили. Лекарства или подозрительные флаконы, коробочки и т. д. в руках не крутили. Пустую посуду, как ты помнишь, в «Джангле» убирают быстро и тут же ее моют. Так что с поисками преступника дело пока застопорилось. Но прорабатывают всех.
— Понятно, что ничего не понятно… — я замялась, — Гоша, а ты им рассказал про Настю?
— Им нет, — отчеканил Эрнст. — А вот друзьям с Петровки — да.
— И что удалось выяснить?
— Смерть девушки наступила ровно в 22–40. Телевизионщики еле-еле успели воткнуть сюжет в полуночный эфир. Хотя это, в принципе, не важно. Там есть один момент, интересный…. Очень, я бы сказал, занимательный моментик…
— Ну не тяни кота за хвост, — взмолилась я, и, подав своим знак сидеть тихо, переключилась на громкую связь. Затаив дыхание, мы слушали рассказ Георгия Петровича.
Криминалисты, прибывшие на место происшествия по вызову сотрудников ГИБДД обнаружили, что девушка, перед тем как броситься под машину, долго стояла в кустах. И стояла явно не одна. Земля позади кустов буквально истоптана следами женских сапожек на каблуке и мужских ботинок сорок третьего размера…
Я ахнула. Именно такой размер обуви был у моего Сережи.
Там же валялись и окурки от сигарет «Парламент». Эксперты попытаются определить по следам слюны на окурках группу крови человека, с которым Настя провела последние минуты перед самоубийством. Примерно в ста метрах от места происшествия обнаружена женская сумочка, очевидно, принадлежавшая потерпевшей. Точнее, теперь уже точно известно, что это вещь Христенко. Идентифицировали отпечатки пальцев. Но в сумке только косметика и какой-то женский роман. Ни денег, ни документов нет. Рядом с сумкой обнаружены следы протектора автомобиля, по всей видимости, иномарки. Судя по размеру шин (17 дюймов), ширине колеи, глубине отпечатка протектора — это Пежо-607. Эксперты уверены.
Что-то подсказывало Гоше, что криминалисты не далеки от истины и колесики, оставившие глубокий след на влажной почве принадлежат не просто автомобилю Пежо, а машинке с определенным номером, который нам очень хорошо знаком…
— Гоша, — прервала я его рассказ, — Ты что, рассказал им про Пежо?
— А как ты хотела, Витолина? — Эрнст тяжело вздохнул, — И про Пежо, и про твоего мужа и про то, как зовут таинственную девушку-самоубийцу.
— Зачем ты это сделал? — прошептала я в ужасе. — Они же сейчас схватят Сергея и обвинят его во всех смертных грехах.
— Не волнуйся, дорогая. Если Сергея арестуют, я буду знать об этом первый. — Голос Эрнста стал металлическим, — Я понимаю твои чувства, но ты должна забыть о том, что мы сейчас обсуждаем твоего… родственника. Его подозревают в очень серьезном преступлении. Не только в доведении до самоубийства. — Эрнст помолчал, — Возможно, Настя шагнула под машину не по доброй воле…
— Как это? — ахнула я.
— Я не сказал тебе главное. В кустах обнаружен пистолет. Отпечатки пальцев с него стерты. Но курок снят с предохранителя.
— Господи ты, боже мой, — взвизгнула Клара.
— Кто там у тебя? — тут же среагировал Георгий Петрович.