Ларрил раздраженно зашелестел крыльями.
— Я могу не знать, Ту-Роп! Впрочем, дай-ка транкастер мне. Сейчас проверим по регистрационной базе. Последовала пауза.
— Не зарегистрирован! — воскликнул Ту-Роп. — Мой командор, ситуация становится всё интереснее! Может ли быть, что Чёрные такаи…
— Шшшш! — остановил его Ларрил. — Но ты прав. Когда вернемся на М-63, я встречусь с советником РиСиЛионом. Пора Ассоциации послать в систему Дексы десяток инспекционных звеньев. Например, чтобы проверить, как сатианеты исполняют пункты Соглашения о протекторате.
Ту-Роп хмыкнул.
— Эти сумеют навести шороху. Какое-то время сатианеты будут вынуждены бросить все силы сначала на подготовку к проверке, а затем на устранение нарушений под бдительным оком инспектирующих. Что поможет нашим спецам в составе звеньев навести справки об интересующем нас рынке вооружения.
Запищал туммер.
— Пришелец готов к транспортировке, командор. Декапод на одном из наших кораблей дает показания. Управляющий Разум передал нам запись со станции. Она подтверждает рассказ декапода.
— Куда ж ему деваться! — мрачно заметил Ларрил, направляясь к выходу из операционной. — Я сейчас буду на МОД. Хочу посмотреть запись. Ждите. Ту-Роп, останься с ней.
Татьяна открыла глаза. Проангел уже вышел, а ту неторопливо обходил операционную, с любопытством трогая и разглядывая всё, что под руку подворачивалось.
— Не вздумайте! — воскликнула Татьяна Викторовна, когда он потянулся к рычагам манипуляторов, торчащим из Большой медицинской консоли.
— Вы пришли в себя? — неподдельно обрадовался Ту-Роп.
Платформа вывела Татьяну из Икринки, и он помог ей спуститься на пол.
— У вас интересный цвет лица, доктор! — заметил ту, разглядывая её, словно видел впервые. — Такой нежно-зелёный…
Татьяна хмыкнула. После пережитого жутко хотелось есть.
— Мы можем пойти на кухню? — спросила она Ту-Ропа. — Мне сейчас не помешает большая чашка сладкого крепкого чая…
— О! — обрадовался ту. — Чи-ай! Пойдемте, там уже убрали… всё. Всех…
Запутавшись и оттого запнувшись, ту поспешил вперёд. Татьяна последовала за ним.
Выпущенный Бим бросился в ноги, а Шуня, чирикая, пощекотал её нос щупальцами, заставив расчихаться, и стрелой унёсся в дальний конец коридора, где уже показалась направляющаяся в их сторону голубая комета Та-Ту-Ропа. Пёс жался к Татьяниной ноге и так умильно смотрел на неё, взволнованно поскуливая, что она не выдержала — с трудом подняла показавшееся очень тяжёлым горячее собачье тело и понесла на руках. Бим жарким языком лизал её щеки и уши, и хвост яростно вилял, больно ударяя Татьяну по кисти — пес радовался тому, что хозяйка счастливо избежала опасности и ещё чего-то страшного, чему он не смог бы дать названия, но обозначил бы горестным воем.
Ту-Роп смеялся, глядя на них. Иногда широкой ладонью осторожно похлопывал пса по боку. В коридоре два проангела и один юмбаи водили вдоль стен какими-то приборами, похожими на теннисные ракетки. В кухне было чисто, словно ничего не произошло. Следы гари и чужого праха исчезли, пол немного бугрился — Э наращивал новый слой покрытия. Татьяна Викторовна спустила пса с рук, и тот побежал в «свой» угол. Шумно полакал воду, почавкал свеженалитым кормом, загрыз «свиным ухом», предусмотрительно положенным Э рядом с миской. Управляющий Разум желал «подсластить» ему вынужденное заточение.
Татьяна заварила чай, порылась в хранилище, вытащила саморазогревающиеся белковые брикеты — сабы — предложила один Ту-Ропу. Тот с удовольствием зашелестел оберткой. Пока он вскрывал её, Татьяна успела, почти не жуя, проглотить свой, запить половиной чашки чая и, тяжело выдохнув, самой себе ужаснуться. Однако стало легче. Лишь побаливали межрёберные мышцы после остановки дыхания, и плечи в тех местах, где жестокие пальцы Карреля впивались в её тело.
Она вскрыла ещё один саб. Съела, чуть не подавившись от жадности. Тихий смех донёсся от дверей. Татьяна вскинула глаза и встретилась взглядом с Ларрилом, который наблюдал за ней, прислонясь к стене. Несколько мгновений они смотрели друг на друга так, словно были одни во вселенной. Ту-Роп громко зашуршал обёрткой второго саба. Миг — и перед Татьяной вновь стоял облаченный властью представитель Ассоциации. Но она знала, это — необходимость. Тепло, расцветшее от его взгляда где-то в солнечном сплетении, говорило ей, что маски масками, а Притяжение — Притяжением!
— Ты мне расскажешь? — то ли спросил, то ли приказал проангел, отодвигая стул.
Собираясь с мыслями, Татьяна налила ему чая, подлила себе заварки. И заговорила. Ларрил слушал внимательно. Не перебивал. Собранный, серьёзный и очень спокойный, он сидел напротив, и только пальцы лежащих на столе рук, бездвижно сцепленные в замок, были белыми от напряжения. Он не просто слушал. Анализировал происшедшее и сопереживал одновременно. Возможно, раздвоение было болезненным. Наверное, смотреть, не прикоснувшись, на ту, что едва не потерял, становилось невыносимо. Но, ни поза, ни жест, ни выражение лица не выдавали его истинной сути. Татьяна поражалась тому, как легко Ларрил закрывал себя от мира, если в данную минуту не мог быть в мире с собой. Что-то было в этом неправильное, нечеловеческое. И лицемерием это нельзя было назвать. Земной мужчина не смог бы так…
Лишь когда она замолчала, проангел с силой потёр лицо ладонями.
— Как мне надоела эта война! — произнес он, и Татьяна Викторовна безошибочно узнала в его голосе нотки Лу-Тана, когда-то сказавшего: «Как мне надоела эта глупость!». — Стоит фронту оказаться рядом, как — будто Граэль из мешка натряс — появляется всякое кло-кло. Лезут из всех щелей: захватчики транспортников, мародеры, продавцы миров, работорговцы, бегунки…
— Бегунки? — удивилась Татьяна.
— Налётчики-одиночки, — пояснил Ту-Роп и, поморщившись, добавил: — Как эти!
— Командор! — юмбаи заглянул в кухню. — Мы все закончили, возвращаемся на корабль.
Ларрил махнул крылом, отпуская его. Исподлобья взглянул на Ту-Ропа. Огромный ту заторопился, вылил в глотку чай, поднялся, прижал пудовые кулаки к груди и поклонился Татьяне.
— Я рад, что всё завершилось благополучно, Лу-Танни, — искренне сказал он. — Но, думаю, вам стоит отработать эту ситуацию с руководством Лазаретов. Во избежание повторения.
И покинул кухню.
Татьяна выжидающе смотрела на Ларрила. Тот не шелохнулся, не расцепил пальцев. Но вдруг взметнул крылья, водружая над их головами чёрно-белый шатер. Его губы шевельнулись.
— Ты была бы в безопасности рядом со мной, Танни, — услышала Татьяна Викторовна.
Даже не задумываясь над его словами, упрямо помотала головой.
— Ты не защитишь меня от жизни. А случайностей в ней полно!
Несколько мгновений проангел смотрел на неё так, словно видел впервые. Затем сложил крылья, тяжело поднялся.
— Что ж, доктор, ситуация с нападением на Лазарет сектора Див мне вполне ясна, — нейтральным тоном произнес он. — Я со своей стороны не премину связаться с Дуг-Кагном и довести до его сведения инцидент. Насколько мне известно, у Института Лазаретов есть эффективные методы предотвращения подобных ситуаций.
Татьяна удивленно разглядывала его. Не могла она привыкнуть к этим перевоплощениям, ну никак!
— Высокого полета твоим крыльям, сын неба! — ответила тихо, пытаясь понять — обидел ли он её только что или обиделся сам?
— Пусть ветер будет нежен с тобой, Танни! — кивнул головой проангел и быстро вышел.
Она слушала его затихающие шаги и накручивала на палец шелковистое ухо увалившегося ей на ноги Бима. И вдруг вскочила и бросилась следом. Но коридор уже был пуст. Шипели глухо двери последней шлюзовой. Татьяна, понурившись, вернулась в смотровую. Бегунок, ведомый одним из офицеров патруля, уже отшвартовался от станции и удалялся в сторону зоны перехода, окружённый патрульными кораблями Ассоциации. МОД Ларрила замыкал процессию.
Татьяна подошла вплотную к прозрачной переборке станции, уткнулась в неё лбом, провожая взглядом чёрный корабль. Отчего-то она знала, что Ларрил, автоматически вводя команды в тач-панель МОД, не видит, что делает. Её, Татьянино, лицо стоит у него перед глазами… И смысл сказанной им фразы стал по-иному понятен. Проангел говорил не про защиту.
Вскинув голову, она смотрела, как взблёскивающие росчерки один за другим ныряют в подпространственную прореху. Могла ли она предположить, что когда-нибудь Ларрил заговорит о выборе? Да, иногда Татьяна просыпалась среди ночи и улыбалась в тишине, вспоминая, что теперь у неё есть он. Но… без Лазарета она не мыслила существования.
Колющая темнота звёздной сферы за пределами станции хоть и была холодна, и величественна, но покоя больше не обещала.
Управляющий Разум настаивал на помещении Татьяны в Икринку для очередной процедуры восстановления. Она колебалась. Глухое раздражение поднималось в душе, не на Э, нет, на ситуации, которые раз за разом показывали, что, несмотря на все случившиеся с ней чудеса, она по-человечески слаба до сих пор.
Татьяна вернулась в свой сектор, разделась, разглядывая в зеркальной поверхности стен душевой змеящиеся под левой грудью следы энергетического удара. Она по-прежнему анализировала происходящее, даже то мгновение, когда почувствовала удушающую волну активации нейродота, захватившую в единый момент и тело, и сознание. Пожалуй, анализу не поддавался только быстро забывающийся полет в чёрном пространстве, который сейчас уже воспринимался если не сном, то состоянием между сном и явью. Стоя под струями ледяного душа, Татьяна представляла свою жизнь волнистой линией на листе бумаге. Линией, вдруг прервавшейся той точкой, в которую она превратилась в своём видении, точкой, знаменующей интервал бытия. Смерть, какой бы кратковременной не была, меняла сознание, заставляя по-новому взглянуть на многие вещи. Даже несмотря на холод, от которого у Татьяны Викторовны уже зуб на зуб не попадал, её не покидало ощущение, что она только что очнулась то ли после сна, то ли после тяжёлой болезни. Одно она поняла для себя точно — если и хотела бы где-нибудь окончить свои дни, то этим местом был Лазарет на перекрёстке миров сектора Див. Эта мысль неожиданно принесла облегчение.