К тому времени, как женщина снова оказалась на земле, подскакали еще трое всадников. Вновь прибывшие, должно быть, видели трюк, который ей удалось проделать, потому что все трое уставились на нее, как на Богиню Охоты, сошедшую на землю.
Один из конных что-то приказал своему товарищу, сидящему на земле, развернул своего коня и направился той же дорогой, какой появился.
Хейвен ожидала, что ее сейчас потащат по траве, но вместо этого ее усадили на коня. Воин, у которого она ненадолго позаимствовала средство передвижения, сел позади нее и поскакал за своими товарищами.
К тому времени, как они достигли берега реки, первая волна армии вторжения только появлялась из утреннего тумана. Во главе двойной шеренгой шли самые невероятные существа, которых Хейвен никак не ожидала встретить.
ГЛАВА 26, в которой находит применение даже небольшое знание латыни
Огромные, как дома, серые звери двигались с величественной грацией, так не вязавшейся с их пропорциями. Было в них что-то очень милое. Огромные до абсурда, они двигались сквозь речной туман бесшумно, как призраки, — словно обладая каким-то неземным спокойствием и достоинством, соответствующим их размерам.
Хейвен узнала их по альбому, по любимой книжке, над которой она просиживала дождливые дни в библиотеке отца, хотя живые звери имели совершенно иной, можно сказать, возмутительный вид: огромные, как опахала, уши на колоссальном, высоком куполе головы, из которой росли огромные кабаньи клыки, только размером с мощную ветку дерева; отвратительная серая, вся в складках, кожа; гигантские колонны вместо ног, лишенных ступней. Лапы заканчивались плоскими круглыми подушечками, широкими, как фальшборт корабля. Особенно поражали морды зверей — вместо того, чтобы сужаться как у всех прочих животных, они имели нелепо длинный придаток, больше всего похожий на толстую змею, живущую своей, отдельной жизнью. Горбатая спина заканчивалась смехотворным хвостиком, больше похожим на жалкий обрубок, украшенный пучком щетинок.
Хейвен не могла оторвать глаз от невероятных созданий. Чем дольше она смотрела, как они неторопливо движутся медленной, покачивающейся походкой, тем больше их вид завораживал. Через несколько минут отвращение превратилось в восхищение. К тому времени, когда они подошли достаточно близко, чтобы она могла видеть их большие, умные глаза с бахромой темных ресниц, она подумала, что они на редкость милые создания. Пока она изумлялась, она не думала о своей судьбе пленницы.
Надо же, слоны! Кто бы мог подумать?
Говорили, что король Генрих III во время своего правления держал одного в лондонском Тауэре, а кто-то при дворе Елизаветы обмолвился, что видел живого слона в Португалии. Но вот сейчас, когда они величественно шли мимо, Хейвен смотрела на них во все глаза, очарованная этим зрелищем.
Однако реальность вскоре напомнила о себе. Слоны прошли, а за ними вырос целый лес копий и кроваво-красных знамен. Армия двигалась медленно и неумолимо, заливая долину грязным пятном.
Похитители Хейвен наблюдали со склона холма, чтобы не мешать продвижению войск. Они спешились и позволили Хейвен слезть с коня, а когда пустили фляжку по кругу, то предложили и ей.
Хейвен прекрасно могла рассмотреть марширующих воинов, поражаясь их количеству. Большинство составляли пехотинцы, но среди них попадались и конные подразделения, и все это двигалось вперед с суровой неумолимостью машины.
Хотя захватчики во многом напоминали местных, отличий хватало, чтобы выделить их в отдельную расу. В целом мужчины были шире в плечах и груди, но невысоки ростом. Хейвен была выше всех, кого она видела. Но благодаря особой кряжистости они напоминали старые пни или камни оснований домов. Кожа светло-желтая, много рыжих, хотя немало и шатенов. В отличие от черноволосых круглолицых врагов, лица захватчиков были широкими и открытыми; дополняли описание большие круглые глаза и полные губы. Почти все одевались в кожу, либо в тяжелую ткань; а еще поражало количество оружия: мечи, копья, пики с длинными древками, кинжалы и широкие тесаки. У каждого за спиной висел круглый щит, обтянутый кожей, у некоторых на груди — луки и колчаны со стрелами.
Утро подошло к полудню, а они все шли и шли. За последними шеренгами появился обоз: легкие плетеные фургоны с большими деревянными колесами, запряженные мулами. Каждый фургон завален мешками и узлами. За караваном с припасами шли женщины с детьми. «Наверное, жены и дети солдат», — решила Хейвен. Среди женщин попадались и мужчины, они правили повозками, доверху нагруженными мешками и бочками разных видов — возможно, купцы? Хейвен не знала.
Солнце стояло в зените, когда появилась последняя волна: гнали отары овец, коз, гусей и небольшое стадо лохматых коров. В воздухе запахло свежим навозом. Пастухи подгоняли животных, позволяя им иногда пощипать травы или попить из реки, а потом щелкали длинными кнутами.
Голова Хейвен отяжелела. Они не спала и долго просидела на солнце. Она задремала. Во сне она услышала знакомый голос, упрекающий ее: «Кто спит в полдень? Это на вас не похоже, миледи».
Голос разбудил ее. Она быстро оглянулась, но увидела только пасущихся лошадей и всадников, все еще лежащих там, где они сидели все утро. Вокруг больше никого не было. Решив, что ей, должно быть, приснился знакомый голос, она снова закрыла глаза. Но почти сразу ее разбудила новая группа всадников. Новоприбывшие шумно приветствовали товарищей и, как показалось Хейвен, пребывали в прекрасном расположении духа.
Она сразу определила причину веселья: у одного из воинов под глазом наливался синяк, лицо в крови. Похоже, ему досталось в кулачном бою. И, судя по нахмуренному лицу парня, он не очень-то оценил подшучивание товарищей.
Ворча, побитый парень соскользнул с седла и подергал веревку, связывавшую его пленника.
— Джайлз! — воскликнула Хейвен, вскакивая на ноги. Прежде чем кто-либо успел остановить ее, она побежала к нему.
— Моя леди, — устало вздохнул он.
— Ты жив! — Она принялась возиться с узлом, связывавшим его руки. — Ты в порядке? Ранен?
Воин оттолкнул ее в сторону и сам принялся развязывать пленника; затем, свернув веревку, он подтолкнул их обоих обратно на холм и заставил сесть вместе, дав им понять, что так будет спокойнее всем. А потом, не обращая внимания на добычу, отошел к своим товарищам.
— У него синяк под глазом и кровь на лице, — тихо проговорила Хейвен, дождавшись пока парень отойдет. — Твоя работа?
— Моя, — признался Джайлз. — Я думал, они меня на месте убьют. Он все-таки с оружием, а у меня ничего нет. Сейчас-то я вижу, что он ничего плохого не хотел.
— Но ты же не знал, — возразила она. — Я рада, что ты живой. Благодарение небу, что с нами не случилось чего похуже.
— Я думаю, они разведчики, — предположил Джайлз. Он оглянулся на воинов, разлегшихся на земле. — Вы давно здесь?
— С самого утра. — Она рассказала ему о прохождении армии. И о слонах, конечно. — Самые необычные существа, которых я когда-либо видела.
— Знаю, — уныло вздохнул Джайлз, — я тоже их видел. — После короткого колебания он признался: — Хотя я понятия не имел, что это за твари.
За долгий день они успели обсудить ночное происшествие, и кто такие захватчики. Когда последние остатки армии прошли, разведчики поднялись на ноги. Они разобрали бурдюки с водой, один дали пленникам, и снова сели в седла. Джайлзу и Хейвен связали руки, а веревки закрепили на седлах.
Пленники тащились за отрядом вдоль реки. Казалось, разведчики не торопились, и если бы не связанные руки, прогулку можно было бы даже счесть приятной. Но только до тех пор, пока на закате отряд не прибыл в лагерь армии.
После марша армия вторжения разбила лагерь. Люди суетились: возводили навесы, загоняли скот, носили воду из реки, разжигали костры. Вечерний воздух наполнился гомоном, лаем собак, мычанием скота, болтовней детей. Речь захватчиков напоминала свист и шелест, похожий на звук ветра в траве, для наших путешественников она состояла из звуков, слова не угадывались.
Всадники с пленниками прошли мимо шатров вглубь лагеря. Окружающие сразу заметили двух высоких, странно одетых незнакомцев, и по лагерю поползли слухи. Хейвен и Джайлз почувствовали, как по людям прокатилась волна любопытства. Заинтересованные зрители бросали дела и шли с отрядом; их количество возрастало, превращаясь в процессию.
Пленников провели по улице, образованной шатрами уже более сложной конструкции, с высокими стенами и крышами на центральном столбе. На некоторых столбах развевались желтые и красные знамена.
В конце этой импровизированной улицы стоял самый большой шатер, возле входа горели факелы в железных шандалах. Возле шатра всадники спешились, командир подбежал ко входу и дернул за шнур возле тяжелого полотнища, служившего дверью. Раздался легкий звон колокольчика, вышел человек в желтом атласном халате, посмотрел на толпу и нырнул обратно внутрь. Немного погодя из шатра вышел здоровенный воин. Мускулистый, широкоплечий, с телом борца, закованным в доспехи из вываренной кожи, он разительно отличался от своих низкорослых соотечественников. Смотрел он грозно.
Под его зловещим взглядом все замолчали, а когда все стихло, Голиаф откинул дверную полу. Человек в желтом одеянии вывел новое лицо — элегантную фигуру в малиновых с синим одеждах, переливавшихся в свете факелов. Этот человек был почти такого же роста, как его огромный телохранитель, имел такую же светлую кожу, как и все вокруг, но его волосы свисали по сторонам длинными локонами, напоминавшими золотое шитье. На голове начальника сидела шапка без полей с высокой тульей из того же материала, что и его мантия. Разведчик, ожидавший у двери, немедленно распластался на земле, а все остальные низко поклонились.
Тяжелые руки заставили Джайлза и Хейвен пригнуться к земле. Стало понятно, что перед ними очень большой начальник, которому следует оказывать почтение. Они не сопротивлялись и распрямились лишь тогда, когда к ним подошел воин в малиновой мантии. Он долго рассматривал пленников. Завершив осмотр, он медленно поднял руку и громким, ясным голосом обратился к пленникам на языке степей.