ел из здания. Его никто не видел.
С видом человека, спешащего по делам, граф по темным улицам взял курс на городские ворота. Опять пересекать площадь открыто он не решился, потеря времени была небольшой, а свидание с гвардейцами, вооруженными пиками, не входило в его планы.
Несмотря на неоднократные визиты, Берли плохо знал город, так что его и без того запутанный маршрут еще больше запутался после одного неправильного поворота; ошибку он осознал только тогда, когда очередной переулок вывел его на маленькую площадь перед церковью. Обратный путь занял некоторое время, и он почувствовал облегчение, когда наконец в поле зрения показались городские ворота. Факелы горели по обе стороны от входа, как маяки, указывая путь за город. Одну из внушительных окованных створок ворот уже закрыли на ночь, но другая все еще была открыта для запоздавших путников. Он лишь слегка замедлил шаг, приближаясь к этой створке, оглядываясь в поисках своих людей. Да где же они!? Тав и Декс должны были ждать здесь. А вот где Кон с Мэлом? Может, возятся с Бэби? Чем взрослее становился пещерный лев, тем труднее с ним справляться. Может, они уже вышли из города и ждут его за стенами?
«Этот чертов кот все больше становится бесполезной обузой, — подумал он, входя в колеблющийся круг света факелов. — Возможно, пришло время избавиться от него».
Берли миновал сторожку и краем глаза уловил какое-то движение. В дверях появились двое стражников в касках и нагрудниках. Один из них окликнул его.
— Halten, Sie!
{Стой! Ты! (нем.)}Берли сделал вид, что не услышал, и продолжал идти к воротам. Стражник поднял руку и снова крикнул, чуть громче:
— Sie da! Halt!
{Эй, ты, а ну, стой! (нем.)}Берли замедлил шаг, но не остановился.
— Проблемы? — спросил он, вынуждая себя улыбнуться.
— Стой! — Двое стражников спешили к нему, на ходу доставая из ножен мечи с короткими лезвиями. — Имя?
— Мое имя? — повторил он по-немецки. — Я лорд Берли, граф Сазерленд и друг королевского двора.
Первый стражник и ухом не повел.
— Пойдешь с нами! — приказал он.
— Не понял, — ответил Берли все еще улыбаясь. Он продолжал приближаться к воротам. — У вас какие-то трудности? Мне некогда. Сегодня вечером у меня важные дела в другом месте.
— Это он! — раздался голос из сторожки, и оттуда выскочил Якуб Арностови. Он ткнул пальцем в Берли. — Этот человек напал на герра Стиффлбима. Взять его!
— Ты арестован. — Стражник приставил меч к груди Берли. Его спутник поудобнее перехватил пику. — Пойдешь с нами.
— Вы допускаете ошибку, — возразил Берли, прикидывая расстояние до ворот. Если удастся выскочить за ворота, Тав с Дексом могут спустить кота. Бэби займет стражников, а они тем временем уйдут. — Я не понимаю… Он сделал еще шаг в сторону ворот. — Я знаком с вашим судьей. В конце концов, Прага — свободный город!
— Кончилась твоя свобода, негодяй, — вскричал Арностови. Он обратился к стражникам: — Держите его! Смотрите, чтобы не сбежал!
Стражники шагнули вперед. Берли поднял руку, чтобы остановить их, и крикнул через плечо:
— Тав! Декс! Сюда!
За воротами наметилось какое-то движение. Берли сделал еще шаг к воротам.
— Спускайте кота! — крикнул он, но слова застряли у него в горле, когда на свет выступили четверо вооруженных стражников, толкавших перед собой Тава и Декса. Мэл и Кон, сильно побитые и несчастные, тащились следом. Кота с ними не было.
— Простите, босс, — мрачно пробормотал Тав. — Нас повинтили.
— Отлично, капитан, — воскликнул Арностови, пританцовывая от удовольствия. — Городской совет обязательно узнает о вашей храбрости.
Берли повернулся к своим обвинителям.
— Это невыносимо! Я желаю поговорить с императором!
— Заткнись, — сурово молвил капитан городской стражи. — У тебя будет шанс выступить перед судьей. Вот ему все и расскажешь.
Ближайший охранник грубо схватил Берли за плечо и толкнул его.
— Шагай!
— За то, что ты сделал с Энгелбертом, тебя высекут на площади, — усмехнулся Арностови.
— Ты, мелкая тварь, — прорычал Берли, проходя мимо, его лицо исказилось от ярости и разочарования. — Думаешь, сможешь меня остановить? Никто не заступит дорогу Архелею Берли. Ад за меня рассчитается!
— Посмотрим, кто за что рассчитается, — ответил Арностови. Он взмахнул рукой. — Уведите их.
Кипящего от негодования лорда Берли и его людей увели. Поскольку ночью все мировые судьи уже спали, их доставили прямо в тюрьму и заперли до предъявления официальных обвинений и передачи дела в суд. А до тех пор им предстояло провести время в подвалах Ратуши.
ГЛАВА 32, в которой время имеет решающее значение
— Уважаемые члены Зететического общества, добро пожаловать на Семьдесят второе Открытое заседание, — объявила г-жа Пилстик, занимая место на импровизированной кафедре. — Я буду вести заседание, и для начала хочу поблагодарить всех вас за то, что вы так оперативно откликнулись на наш призыв. Мы бы не стали настаивать на срочности, если бы не настоятельная необходимость.
В ее тоне, смягченном шотландским акцентом, не было и следа волнения или спешки, собравшей восемнадцать почтенных членов общества, вырвав их из разных мест и времен, в обще сложности из пятнадцати мировых сфер или измерений. Кит никак не мог уложить это у себя в сознании, обводя взглядом публику, собравшуюся в зале; к общему собранию здесь прибрались, центр залы очистили от книг и рукописей, а вокруг восьмиугольного стола поставили двойное кольцо кресел; на столе перед кафедрой стояли четыре незажженные свечи, лежала Библия и деревянный молоток ведущего. Кит прикинул, что за накал страстей должен бушевать здесь, чтобы ведущему потребовался молоток для наведения порядка.
Они с Касс пробыли в Дамаске пять дней, за это время он познакомился с Бренданом, миссис Пилстик и Тони Кларком. Два дня назад к ним присоединились Джанни и Вильгельмина, прибывшие из Рима после завершения исследований. Кит заметил перемену в поведении обычно оптимистично настроенного монаха.
— Как съездили? — спросил он Вильгельмину, когда после первых приветствий Джанни извинился и направился к Тони Кларку.
— Не впустую, — сообщила Мина. — Лаборатория Ватикана нам очень помогла, кое-что мы узнали, то есть Джанни узнал, но окончательного анализа редкоземельных элементов у нас пока нет. Мы до сих пор не знаем, что питает теневые лампы.
— А что с ним вообще? — обеспокоился Кит. — Парень выглядит так, будто на нем вся тяжесть мира.
— Я не уверена. Он говорил со своими знакомыми из обсерватории. Я еще не видела его таким расстроенным.
Представление Джанни и Тони — словно пламя, встретившееся с запалом — положило начало серии тревожных дискуссий за закрытыми дверями. Неизвестно, о чем там шла речь, но общая нервозность заставила Брендана созвать экстренное собрание общества — «для уточнения позиций», как он выразился.
— Мы не можем решить это сами, — говорил Брендан. — Нужно одобрение всех членов.
На следующее утро начали прибывать зететики. Как их вызывали, Кит так и не узнал, но в течение следующих двух дней все члены Общества прибыли в Дамаск. Встречая их одного за другим, Кит поразился тому, насколько одинаковым темпераментом все обладали, сколько энергии накопили, сколько отваги было в их действиях. Они показались ему мудрыми, хотя и немного раздражительными: в сущности, очень похожими на прадедушку Козимо.
Известие о смерти Козимо и сэра Генри было встречено с тревогой и искренним сочувствием. Одна участница — пожилая смутьянка по имени Тесс — взяла на себя задачу организовать поминальную службу. И, не откладывая, организовала поминовение во время вечерни в соседней часовне монастыря Св. Феклы, где остановилось большинство зететиков. Служба была простой и искренней, и во время молитв Кит почувствовал, что его связывала с Козимо не только привязанность. Когда Брендан начал произносить слова заключительной молитвы, откуда-то из глубин существа Кита поднялась волна горя и накрыла его с головой. Он с удивлением заметил, что слезы капают на сложенные руки. А ведь он не так уж долго общался с Козимо, но кровная связь — не пустяк, и впервые после безвременной кончины его прадеда — точнее, убийства, — Кит позволил себе оплакивать прадеда; давно сдерживаемые чувства пробились сквозь его защиту, и слезы принесли облегчение.
Если бы я был более осторожным и побольше думал, сокрушался Кит, я, наверное, мог бы что-нибудь сделать, чтобы не позволить Берли убить его. Козимо остался бы жив, и сэр Генри тоже.
Служба в маленькой монастырской часовне, скудно обставленной, но из-за этого особенно трогательной, стала достойной данью памяти двум хорошим людям, принявшим столь мучительный конец. После службы последовал легкий поминальный ужин, а затем –заседание общества, в котором приняли участие все его члены.
— Прежде чем я официально открою наше собрание, — говорила миссис Пилстик, — в соответствии с уставом и протоколом общества нам нужно провести прием новых членов. Брат Джанни Бекарриа, Кристофер Ливингстон, Вильгельмина Клюг, доктор Энтони Кларк, не могли бы вы подойти сюда?
Кит и Вильгельмина обменялись мимолетными взглядами, и Кит не мог отделаться от мысли, что хозяйка пражской кофейни пребывает в своей стихии: она светилась от удовольствия и предвкушения, занимая место между ним и Джанни. Монах был бы здесь совсем на месте, если бы не озабоченный вид, такой же, как у Кларка. Оба казались слишком нервными.
— Прошу директора Ханно занять председательствующее место. — Миссис Пилстик сошла с кафедры, и ее место занял Брендан.
— Соратники, друзья, — начал он, жестом показав, что готов обнять всех, — многие из вас считают этот момент ответом на нашу молитву о новой крови, которая должна обогатить и укрепить наше общество. — Он указал на незажженные свечи на столе. — Сегодня вечером мы рады зажечь не одну, а целых четыре свечи в честь новых членов нашего общества.