— Вот это были дни, — произнес Маус, игнорируя реплику Макс. — Жаль, что нельзя вечно быть салагами. Как ты Думаешь, могли бы мы это повторить?
— Слишком постарели.
— Ну, я бы попробовал. Просто чтоб себя проверить. А ты? Я бы нашел корабль.
Перчевский рассмеялся:
— Найди сначала свободное время. Ладно, почти приехали. — Капсула замедляла ход. — Я девчонок разбужу.
Через час они добрались до раскопок.
Бывшая база пришельцев раскапывалась, изучалась и исследовалась со скоростью улитки. Ксеноархеологи копались в ней уже десятки лет и собирались копаться еще столетиями. Они изучали и сохраняли каждую крупицу лунной пыли, не желая ничего пропустить даже по невежеству.
Пока что эта база открыла больше сведений о прошлом человечества, чем о своих создателях.
Ученые заключили, что создание базы имело как научную, так и военную цель, и что она использовалась не менее десяти тысяч лет. По всей видимости, она была покинута примерно за одиннадцать столетий до своего открытия людьми, когда человечество ощупью делало первый робкий шаг в космос.
Перчевский и его спутники начали с музея находок, где в основном были предметы ежедневного обихода, вроде как у людей расчески, посуда, изношенные носки, бутылочки из-под пилюль, сломанная мебель и тому подобное. Свою серьезную аппаратуру пришельцы унесли с собой.
— Ой! — сказала Грета, когда они подошли к группе восковых фигур. — Ну и уроды же они были.
— А ты что-нибудь замечаешь, Грета? — спросил Перчевский.
— Кроме того, что они уроды?
— Да. Посмотри, как они одеты. Подумай. Помнишь легенды о маленьком народце? Гномы, карлики, эльфы, лесные человечки… кобольды у тебя на родине.
Самая большая из фигур пришельцев была ростом в метр.
— Да, вы правы. А вы знаете, что еще есть люди, которые в них верят? Когда-то — мне тогда, кажется, было десять — мы пошли на экскурсию в Черный Лес. Там был старый служитель, что-то вроде лесничего, который нам все время рассказывал истории о лесных кобольдах.
— А по-моему, — вмешалась Макс, — куда интереснее, что они похожи на космонавтов эры НЛО.
Все обернулись к ней.
— Это не я придумала. Мне это просто понравилось — однажды передавали по образовательному каналу. В былые дни люди иногда видали то, что называли «летающие блюдца». Иногда кто-нибудь утверждал, что с ним говорили космонавты. И описывали их вот такими. Но никто этому не верил.
— А где они теперь? — спросила Лесли.
— Никто не знает, — ответил Перчевский. — Просто исчезли. И никаких других следов от них не нашли. Улант вышел в космос раньше нас и тоже никогда их не видел.
— А если они все еще за нами наблюдают? — спросил Маус.
Перчевский глянул на него с интересом.
— Мурашки по коже от таких мыслей, да? Давайте посмотрим новую камеру. Макс говорила, там нашли что-то иное, чем оборудование для столовой или спальни.
Может быть. Перчевский не мог догадаться, что бы это могло быть. Камера была большой и отлично сохранившейся, почти все предметы были неповреждены и стояли по местам.
— Параллелизм функций приводит к параллелизму устройств, — сказал он. — То есть мы должны были бы сообразить, что все это такое.
Он только узнал каменные стены с вылинявшей росписью, похожие на памятники минойской культуры. Он мог бы поспорить на все свои деньги, что это работа художников-людей. Казалось, это иллюстрация к какому-то рассказу о приключениях.
— Солярий, — сказала Грета. — Только без солнца.
— Гидропонная ферма?
— Нет, не так. Гидропоника с виду другая.
— Так что же?
— То есть я хочу сказать, что это вроде как Дом Пустыни в Государственном Ботаническом. Саду Берлина. Видите, как расположены клумбы? А эти стойки должны поддерживать растения так, чтобы им казалось, будто они тянутся к солнцу.
Маус рассмеялся:
— Черт побери, а у этой леди есть мозги!
Он показал на небольшую табличку, на которой была изложена похожая гипотеза. Там также содержалось предположение, что расписывали стены люди, которые стали предками сангарийцев.
Вдруг Маус ахнул и схватился правой рукой за левую.
Перчевский чуть не завопил от резкой боли, которой охватило его кольцо вызова.
— Что случилось? — настороженно спросили Макс и Грета.
— А, черт! — с неподдельной интонацией произнес Перчевский. — Вот мы и приехали.
— Хватит, паразиты! — прорычал Маус. — Мы поняли. Уже идем, Господа Бога ради! Дело, Макс. Нас вызывают. То есть очень срочно. Томас?.
— Я его убью. Дай только… Макс… ты прости…
— Что происходит? — снова спросила она.
— Мы должны явиться. Немедленно. Ты можешь доставить девушек в казармы?
— По делу? — Она говорила с искренним интересом.
— Ага. Сволочи. Маус, они говорили, что не заставят уже нас работать командой.
Маус пожал плечами.
— Я отвезу их домой, — обещала Макс.
Перчевский поцеловал ее и повернулся к Грете.
— Лапонька, я должен бежать. Ты уж прости. Мне правда очень жаль.
— Давай, Томас. Старик не шутит.
— Подожди минуту, черт побери вас всех! Я не знаю, Грета, сколько меня не будет. Если что-нибудь тебе будет нужно, звони по моему номеру. Или обратись к Макс. Ладно, Макс?
— Конечно.
В голосе Макс энтузиазма не слышалось.
— Томас!
Он махнул рукой, снова поцеловал Макс, потом Грету и побежал за Маусом. Грета грустно крикнула вслед:
— До свидания, капитан!
Он злился. Он готов был снять с Бэкхарта шкуру тупым ножом.
Только ему не представилось шанса. На территории Бюро их с Маусом сразу же захомутал отдел подготовки.
Тренировки были интенсивными и беспощадными, а объяснения — в коротких промежутках. Подготовка шла круглые сутки, во сне и на ходу, и после нескольких неделе Перчевский так устал, что уже и не знал точно, кто он. И только крохотные, но неугасимые искры гнева давали ему силы продолжать.
Из группы образования его передали психологам. Те потом передали его медикам. После этого целую неделю он каждое утро открывал глаза на новом операционном столе. Потом группа образования взяла его на второй заход. Пока он поправлялся, он должен был читать. А пока он спал, компьютеры вдували под давлением информацию прямо ему в мозг.
Драконы в ночи. Золотые китайские драконы. Звездоловы… Зачем все это было? Кто такой Мойше бен-Раби? Что сделалось с Корнелием Перчевским?
Иногда он кричал и отбивался от них, но они были упорны, как энтропия. Они строили из него нового человека.
Это была самая интенсивная и экстенсивная из всех пережитых им подготовок.
За все это время он видел Мауса всего два раза. У них был общий интенсивный гипнопедический брифинг на тему о звездоловах, но после этого они встретились только в кабинете своего хозяина. Перчевский думал, что их готовят к разным заданиям, но адмирал обратился к ним лично.
— Мальчики, — сказал им адмирал. — Вы только что прошли сквозь ад. И это я послал вас туда. Я этим не горжусь. Мне больно не меньше, чем вам. Я не люблю работу в таком стиле. Просто поверьте мне на слово, что это необходимо. И я знаю, Томми, что ты об этом думаешь. Я тебя не виню. Но отнесись ко мне с позиций презумпции невиновности и попробуй мне поверить, что привести звездоловов в Конфедерацию необходимо как можно скорее. Это вопрос жизни и смерти.
Таков был первый залп в одностороннем обсуждении, которое длилось более трех часов. Бэкхарт говорил, не останавливаясь, и не ответил ни на один из вопросов, которые Перчевский считал относящимися к делу.
Он только один раз возразил:
— Вы обещали, что совместных заданий больше не будет.
— И я так и думал, когда это говорил, Томми. Но это самое спешное из всех срочноспешных заданий, которые у нас бывали за всю нашу историю. Директор разведки велела мне бросить на это моих лучших людей. Вас выбрала она. Боже мой, Томми, да всего-то пара недель. Ты что, не выдержишь Мауса четырнадцать дней?
— Это вопрос принципа…
Но Бэкхарт уже не слышал, преследуя какую-то другую мысль.
Не успев толком понять, что случилось, Перчевский обнаружил себя на борту военного корабля, уходящего к низовьям Рукава к планете, которая по галактическим масштабам была на расстоянии плевка от Сломанных Крыльев.
Это ему не нравилось. Не надо было слишком искушать судьбу.
Вообще в этом задании не было ничего, что бы ему нравилось.
Они даже не дали ему попрощаться. Головорезы из Бюро окружили его сразу по выходе из кабинета Бэкхарта…
— Слушай, Мойше! — жизнерадостно сказал Маус через час после того, как они оказались на борту. — Давай-ка пойдем в кают-компанию и сыграем пару партий.
Глава пятнадцатая:3048 н. эОперация «Дракон», борт «Даниона»
«Данион» стал удобен, как хорошо разношенный старый ботинок.
— Как-то скучновато становится, — пожаловался Маус к концу третьего месяца.
— Чего? — спросил его бен-Раби. — Со всеми своими футбольными матчами и по уши в бабах ты все еще скучаешь?
— Ты правильно понял, напарник. Как сказал тот парень из анекдота: «Бабы — это хорошо, но что делать остальные двадцать три часа?»
Эми сделала замечание, которого Мойше не расслышал.
— Если так, — ответил Маус, — можешь тогда сама нести свои книги.
Они переносили ее вещи в каюту Мойше. Эта идея не слишком восхищала бен-Раби. Он даже не очень хорошо понимал, как она возникла. Просто Эми и Маус как-то нажимали и нажимали, и переезд уже начался, а он все еще не собрался сказать «нет».
Он предпочитал жить один. Совместная жизнь для него звучала как синоним неудобства. Само присутствие Эми уже предопределяло возрастание ее требований… А, ладно. Хоть кто-то будет рядом во время приступа головной боли.
Маус и Эми продолжали словесную дуэль. Маус дразнился, Эми отвечала всерьез. Она не слишком любила Мауса.
У бен-Раби теперь случались мигрени несколько раз в неделю. Это пугало. Голос и видения… Он думал, что это может быть опухоль, но сейнерские врачи не приняли его всерьез. Дали ему таблеток от головной боли и велели не волноваться.