Повешенный
Повешенный Человек символизирует либо искупительную жертву, либо испытание.
Хотя потом у него может возникнуть чувство, что на самом деле его карта — Дурак.
Эпилог:3052 год н. э
— Значит, в этом все дело? — спросил Мак-Кленнон. Теперь уже капитан Мак-Кленнон. Когда-то сержанты Шторм и Мак-Кленнон вместе вели солнечную яхту, победившую в той давней регате.
Капитан Масато Шторм, Флот Конфедерации (разведка), ответил:
— Ты спрашивал меня о Теневой Линии и о том, почему я ненавижу сангарийцев. Я рассказал тебе.
Он смотрел в точку ночного неба в тридцати градусах от центра галактики, и перед глазами у него роились призраки минувших дней. Через несколько тысячелетий в этой точке расцветет новая звезда — яркая, если будет кому на нее смотреть.
Мак-Кленнон снова наполнил свой стакан.
— Хочешь закончить игру, пока Юппа еще нет?
Он направился к шахматному столику. За эти несколько часов никто не вспомнил о партии.
— Пожалуй, — ответил Маус, не отрывая глаз от неба. — Не могу поверить. Я знаю, что это случилось, но до сих пор поверить не могу.
Нечасто доводилось Мак-Кленнону видеть Мауса в таком Философском настроении.
— Смерть Кассия и Ди могла показаться тебе концом истории. Потому что они были последними принципалами. Но ведь ты рассказывал не историю Легиона и не историю войны на Теневой Линии. Ты рассказывал о тех, кто уцелел. Особенно о Маусе.
— Может быть. Да, ты прав. Ну, нам еще оставалось разоружить людей Майкла, обезвредить те бомбы и вывезти своих людей с Теневой Линии. И мы сделали это — нам помогли жители Темной Равнины и Города Ночи… Постой-ка, а что означают эти слова: «Рассказывал о тех, кто уцелел»?
— Мне кажется, ты хотел объяснить мне, кто такой Масато Шторм.
Маус перевел взгляд на тот участок неба, где бушевала новая война. Человечество со своими союзниками вступило в схватку со страшным врагом.
— Ты знаешь, ведь мой дядя просто сорвался. Сохрани он хладнокровие, мог бы уйти оттуда живым.
— Как это?
— У него всегда в рукаве был еще один туз. Последний из этих тузов удивил всех. Никто бы ничего не заподозрил, пока не оказалось бы, что нам надо штурмовать Эджворд.
— Это как? — спросил Мак-Кленнон, просто чтобы Маус продолжал говорить. Он работал в комиссии, расследовавшей войну на Теневой Линии, и знал ответ почти на любой вопрос. Но надо было отогнать друга от бездонного болота депрессии.
— Последний туз Майкла. У него в кармане было несколько второстепенных членов Совета Директоров. Они устраивают путч и захватывают власть. Их легко приводят в чувство, но в поднявшейся суматохе Майкл изменяет внешность и бесследно исчезает.
— А потом на тебя налетела комиссия.
— Как стервятники. Мне еще повезло, что у отца, Кассия и Ричарда были влиятельные друзья на Луне-Командной. Так что в конечном счете с нами обошлись довольно мягко. Корпорация наша до сих пор занимается бизнесом.
— А девушка?
— Полли? Она вернулась в Моделмог, а там вдруг обнаружила, что больше не выносит Шекспира. Тогда она еще раз сменила имя и ушла в голодраму. Ты ее наверняка видел. Она стала совсем другим человеком — так всегда бывает, когда получаешь, чего очень хочешь.
— А тот сангариец, Диф?
— А кто его знает. — Шторм отошел от окна лишь для того, чтобы в очередной раз наполнить стакан. — Может быть, погиб в Мире Хельги. Может быть, при штурме Крепости или во время погони. А может быть, и улизнул. Иногда мне именно так и кажется.
Мак-Кленнон наконец-то выбрал ход. Он предлагал размен пешек.
— Твой ход. А почему тебе так кажется?
— Та эскадра, с которой сцепились звездоловы у Края Звезд. Это не был обычный пиратский флот одного Семейства. В этой операции было не меньше десятка Семейств. Что должно было привести к хаосу в командовании. Но эти действовали почти так же эффективно, как флот людей.
— Ну и что?
— А то, что Диф понимал значение организации и дисциплины. И у него хватило бы силы воли, упорства и чисто сумасшедшего духа вендетты, чтобы сплотить этот отряд. Я не говорю, что звездоловы сражались именно с ним. Я только говорю, что в этом флоте было что-то от него.
— Так ты думаешь, что теперь тебе предстоит новый круг? Что теперь их очередь мстить?
— Может быть. Их еще немало осталось. И если кто-то из них додумается, как найти союзников вне Метрополии…
— Они всегда это умели. Твой ход, Маус. — Маус принял пешечный размен. — Твой дядя Майкл был зачат на Префектласе. И он не был мулом. Им просто нужно перешагнуть через свои предрассудки.
От его слов Маус едва не выронил стакан.
— Выведение рабов… как же я раньше не подумал? Интересно, а Бэкхарт знает?
— Он знает все. Работа у него такая. Если тебе так будет спокойнее, можешь послать ему запрос.
Маус злобно хихикнул.
— Я на секунду подумал, что я уже безработный.
— А я на секунду подумал, что ты это бросишь. Так что Дальше?
— Полли будет здесь на следующей неделе. Что-то вроде тура. С ней наш ребенок. Может быть, залетим в Крепость повидать братьев.
— А ты ведь говорил…
— Он не разрушил Крепость. Просто всех перебил. Сейчас там живут Бен и Гомер. Пара полоумных старых отшельников. Они продолжают семейное дело. А когда Юпп туда собирается?
— Надеюсь, что сегодня вечером. Как ты думаешь, принять мне предложение Юбичи?
— И уйти в отставку? Бэкхарт тебя не отпустит. Ты же знаешь, идет война.
— А если он согласится?
— Тогда будь осторожен. Луна-Командная с них глаз не спускает. Армий кондотьеров больше нет. Теперь они ищут предлог, чтобы расформировать полицейские силы при компаниях.
— В компаниях по крайней мере заправляют честные мошенники, а не сентиментальные бандиты вроде адмирала Бэкхарта.
Это замечание здорово разозлило Мауса, судя по выражению его лица.
— Давай-ка лучше отложим эту партию, — буркнул он. — Если появится Юпп — позови меня.
И он ушел.
Мак-Кленнон повернулся к окну и принялся созерцать ночное небо. Неужели Маус задумал уничтожение всей сангарийской звездной системы? Да, это будет полная месть.
Где ты сейчас, Норбон в’Диф? Чистишь пистолет, готовясь вернуться в город? Неужели снова повторится цикл, и плевать на ту гораздо большую, отчаянную битву у центра галактики?
«Ненависть — худший из ядов, — сказал про себя Мак-Кленнон. — Прав был твой отец, Маус, когда велел тебе вернуться в Академию. Надо было тебе послушаться».
Ловцы звезд
Посвящается Робину Скотту Уилсону, когда-то разведчику, товарищу и учителю давних времен
Глава первая:3048 н. эОперация «Дракон», Карсон
В этом неистовом, суматошном, стремительном веке, когда верность и друзья, корни и преданность выбрасываются легче конфетных фантиков, герои и легенды, архетипические фигуры и ценности стали одноразовыми, сверкающими и эфемерными, как бабочки Старой Земли. Бывает, что в глубоких дебрях науки ученый заметит блеск самородка и вырвет у Природы тайну, потрясающую вселенную. Бывает, храбрый флотский офицер дерзким ударом решит судьбу человечества. Любой из них станет героем, легендой быстролетного часа. И в следующий час смешается с пылью Шумера и Аккада. Кто вспомнит их в день седьмой?
Кто помнит рейд Юппа фон Драхова к Адским Звездам? Назовите его имя. И увидите обращенные в вашу сторону пустые глаза. Или кто-то скажет нечто вроде: «Он же такой старый» — в том смысле, что его давно уже нет. История небрежно смела фон Драхова в свой ящик с игрушками к Цезарям, Гитлерам и Бонапартам. Прошла половина стандартного года Конфедерации, и люди дня сегодняшнего забыли его, а люди дня вчерашнего — архаисты — еще лет сто вспоминать не будут.
Но бен-Раби знал, что Юппу, к счастью, не нужно поклонение толпы.
Люди дня сегодняшнего, жители планет, летящие на бешено мчащейся ракете социальных и технологических перемен, ценности жизни приобретали готовыми и в пластиковой упаковке — чтобы легче было по использовании выбросить. Бен-Раби это не устраивало. При такой жизни не получается ни к чему долго приспосабливаться, чтобы сточились острые края и предмет стал удобным, как старая кровать после многих лет в доме.
Обо всем этом он думал, идя с инструментальным ящиком в руке к воротам космопорта Блейк-Сити на Карсоне. Имя, которое он теперь носил, было ему на размер тесновато, но вполне могло стать бременем потяжелее креста, что нес христианский Бог.
Ох как ему все это не понравится. Он всю жизнь терпеть не мог труб и слесарной работы.
Одет он был в предписываемую союзом форму техника систем транспортировки жидкостей. Она состояла из грубого тускло-серого комбинезона с аппликацией в виде желтых и зеленых труб. На рукавах, там, где сотрудники Службы носят шевроны, красовались три красные нашивки. Они означали, что союз присвоил ему звание мастера.
Он и в самом деле проходил обучение, хотя усвоенные знания лежали почти забытые среди сотен других экзотических умений. Казалось, что дни этого обучения остались в другом веке. В свои тридцать с лишним он ощущал на себе груз опыта тысячелетий. Знания и опыт сотен жизней, впрыснутых в его череп. И процесс образования не кончался никогда.
Бюро заменяло ему мать, отца и жену. И требовало, чтобы он был всегда готов ко всему — на всякий случай.
Бюро — это была семья без любви. И всегда оставляло у него неудовлетворенность, которая грозила перейти в ненависть. Уж чего они с ним только не делали…
И никогда не оправдывались. Никогда ничего не объясняли.
Но в последнее время он вообще был всем недоволен. Образ пистолета стал беспощаден. У него будто открылся в душе кричащий разъем неудовлетворенной потребности, к которому не подходила ни одна вилка.
И всегда была боль. Чертовски сильная боль.