Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж — страница 49 из 50

Глава двенадцатая:3050 н. эОтступление

Шагая по улицам Города Ангелов, Лемюэль Бэкхарт чувствовал себя абсолютно незащищенным. Конечно, город находился под колпаком, но стеклостальной купол был слишком высоко. Бэкхарт родился на Луне-Командной и большую часть жизни провел либо там, либо на военных кораблях. Для комфорта ему нужны были палубы, переборки и перекрытия над головой.

Миры под открытым небом были для адмирала сущим адом.

Он засунул руки в карманы гражданских брюк, которые надел на этот раз. Все складывается как нельзя лучше. Время выбрано правильно. Утечка информации привела к тому, что все комментаторы просто взвыли, требуя крови.

Забавно, какими патриотами они сделались, как только узнали, что им тоже может припечь задницу… Эти парни из связи с общественностью знают свое дело. Умеют выдержать равновесие и сеять тревогу, не вызывая паники. Обрывками информации пугали сессии законодательного собрания, направляя народных избранников, как овчарки стадо, и получали все, что требовалось. Сенат Конфедерации шлепал золотую печать на все предлагаемые меры.

Однако настоящей победой был поток заявлений о вступлении в Конфедерацию от Внешних Миров, упрямо цеплявшихся за независимость в течение целых поколений. Хорошо организованный страх — вот настоящий рычаг. Пусть знают, что, когда запахнет жареным, Конфедерация будет защищать только своих, а остальных пошлет ко всем чертям. Ох, политиканы чертовы. Они тоже наварили на этом кризисе.

Каждый разыгрывал эту карту как мог.

Удастся ли вовремя успокоить все эти маневры и интриги? Природа человека такова, что он не может забыть о внутренних раздорах даже когда судьба уже стучится в дверь.

Да, эти ребята из связей с общественностью — просто клад. До сих пор они не сказали ничего конкретного. Машина пропаганды на полных оборотах — достойный восхищения предмет.

Бэкхарту было забавно, что ему доставляет такое удовольствие высокий профессиональный уровень отдела, которым командует не он.

Однако настроение его упало, когда он вспомнил последние новости от коллег из разведки Уланта. Эта центральная раса… Кажется, они получают какое-то особенное, совершенно необъяснимое удовольствие от убийства.

В последнем пакете с Уланта оказалась кассета, записанная на планете с технологией Бронзового века. Маленькие одетые двуногие, похожие на помесь орангутанга и кенгуру, вооруженные в основном ручными автоматами, систематически уничтожали местное население. Кассета была полна разрушенными городами, горящими деревнями, убитыми младенцами. Не говоря уже о грудах тел, в которое превратилось все живое на планете.

Все, что шевелилось, эти твари убивали. Все, что не шевелилось, отыскивали и тоже убивали.

В этом примитивном мире небо не застилали корабли, только шли потоки транспортов, которые доставляли войска, боеприпасы и небольшие флаеры, предназначенные для охоты за дикими существами в лесах и горах. Эксперты улантидов оценивали численность экспедиционного корпуса в десять миллиардов солдат.

Бэкхарт никак не мог представить себе это число. Десять миллиардов. На один доисторический мир. Даже во времена самых напряженных военных действий Конфедерация и Улант вместе взятые не ставили под ружье столько народу.

— Это какое-то безумие, — пробормотал Бэкхарт.

Он остановился перед зданием, где когда-то Томас Мак-Кленнон, теперь Мойше бен-Раби, отвлекал сангарийку, пока Шторм пускал под откос ее операцию в Городе Ангелов. Черт возьми, эти ребята тогда горы свернули! А теперь снова добились невозможного, дав ему координаты сангарийской Метрополии.

Он должен их вытащить. Любыми средствами. Бэкхарт никогда не списывал людей, пока они живы.

Адмирал был настроен решительно. Должны найтись рычаги, чтобы заставить сейнеров отпустить ребят… Если вопрос будет стоять так, что в будущей стычке он не сможет выиграть больше, адмирал все равно будет удовлетворен.

Но обстановка говорила о возможности еще одного прорыва…

— Спокойно, парень, — буркнул он себе под нос. — Сначала главное. Ты приехал вытаскивать своих ребят. Остальное потом.

И все равно обстоятельства складывались удачно. Ходили слухи, что сангарийцы жаждут реванша. Три против одного, что сейнеры предпримут новую попытку у Звездного Рубежа. Слухи и утечки информации, организованные Луной-Командной, подняли ажиотаж по поводу дефицита амбры. На этом конце Рукава галактики многие станут поглядывать на оружие.

Адмирал был доволен. Он все отлично разыграл. Теперь о фон Драхове помнит только он и Верховное Командование. Если фон Драхов справится, то эта новость грянет как гром среди ясного неба.

Бэкхарт подошел к складу, где когда-то помещалась штаб-квартира сангарийской операции. Теперь он превратился в выжженные развалины. Власти еще не успели расчистить это место.

«Иногда, Лемюэль, ты бываешь не слишком жалостлив», — сказал он про себя.

Ему претило кое-что из того, что приходилось делать, но он искренне верил, что это необходимо.

Центральная раса внушала ему ужас. Голодные кролики, так прозвал он их про себя без особой на то причины.

Десять миллиардов на одну планету. Десятки тысяч кораблей.

Как же их остановить?

Откуда, черт возьми, у них это стремление убивать? В нем никакой логики.

Можно ли сделать что-нибудь еще? Что-нибудь, о чем он не подумал?

Ночами Бэкхарт ворочался с боку на бок, пытаясь что-нибудь придумать. Он подозревал, что этой бессонницей страдает все Верховное Командование, прокручивая все те же мысли в попытках найти выход из этого кошмара.

Пискнул сигнал. Бэкхарт поднес коммуникатор к уху.

— В собственные руки, срочно, для Черного Камня, — произнес далекий голос. Адмирал повесил коммуникатор на пояс и поспешно направился к своему штабу.

Курьер был капитаном первого ранга. На боку у него висел пистолет, а послание было запрятано в невскрываемом кейсе, запрограммированном на взрыв, если его попытается открыть кто-нибудь, кроме Лемюэля Бэкхарта. На кейсе стояла печать Верховного Командования.

— Присаживайтесь, капитан. Какие новости на Луне-Командной?

Капитан оказался очень неразговорчивым.

— Кажется, что-то готовится, сэр.

— Это-то ясно. Сюда вы прибыли на эсминце?

Орбиту Сломанных Крыльев патрулировали три эсминца.

Они находились здесь по просьбе адмирала.

— Да, сэр. На «Ассирийце».

— Там по-прежнему командиром Попанокулос? — Бэкхарт вложил большие пальцы в соответствующие гнезда кейса. Что-то загудело. Адмирал ногтем откинул крышку.

— Да, сэр.

— Ну и как он? Когда-то давным-давно он был моим студентом.

Адмиралу не хотелось открывать белый конверт без пометок, лежавший на дне чемодана.

— Он в добром здравии, сэр. Просил передать вам свои наилучшие пожелания.

— Передайте ему мои, капитан.

Адмирал нажал на розовую кнопку внутри чемоданчика, сообщая, что его содержимое доставлено по назначению. Потом ему придется нажать на эту кнопку еще дважды: когда сообщение будет прочитано и когда будет уничтожено.

Капитан слегка пошевелился в своем кресле. Ему явно не терпелось вернуться на «Ассириец». Бэкхарт вскрыл конверт и достал оттуда листок бумаги, который казался совершенно чистым. Он надавил пальцами на нижние углы листка. Невидимые микросхемы считали его отпечатки. На бумаге медленно проступило написанное от руки послание, буквы появлялись друг за другом в том порядке, в котором они были написаны.

«Л: На научной станции все пошло прахом. Причина неясна. Система уничтожена. Погибло все. ФД с двумя яблоками в пути. Огласка неизбежна. М.».

Бэкхарт положил листок на стол и закрыл лица ладонями.

Пропала главная надежда. Не сообщая причины, он уже попросил своего партнера-улантида о дополнительной глубокой разведке в направлении центра галактики для обнаружения родных планет противника, которые можно было бы разнести новым оружием. Он надеялся, что мощь и разрушительная сила нового оружия смогут замедлить кровавый крестовый поход центральной расы.

Погибло все. Пропала вся информация — и о самом оружии, и о роковой ошибке. К чертовой матери!

Адмирал щелкнул по розовой кнопке, сжег бумагу и щелкнул еще раз.

— Благодарю вас, капитан. — Он отдал кейс. — Ответа не будет.

— Ясно, сэр. Всего доброго.

Пока офицер закрывал за собой дверь, с лица адмирала не сходила озадаченная улыбка. Всего доброго. Чего уж тут доброго. Он нажал кнопку настольного коммуникатора.

— Мне нужен майор Дамон.

Через несколько дней раздался сигнал связи.

— Да.

— Отдел связи, сэр. — Голос оператора звучал хрипло. — Сообщение с «Ассирийца». Звездоловы уже здесь. Их только что обнаружили.

Бэкхарт оживился.

— А в чем проблема? — спросил он.

— Сэр, я… разрешите мне передать вам данные с «Ассирийца», сэр.

Бэкхарт коснулся кнопки. Экранчик коммуникатора ожил. По нему побежали цифры, потом появилась схема корабля.

Бэкхарт перечитал цифры размеров трижды. И потом тихо сказал:

— Твою мать! — Откинулся в кресле и приказал: — Связь, передавайте, пока я не скажу остановиться.

— Есть, сэр.

Он просмотрел отчет три раза подряд и только потом успокоился.

— Так вот, значит, что такое траулеры…

Это были автономные миры. Если бы флоту удалось заполучить с десяток этих чудовищ и оснастить их вооружением имперского, класса…

— Связь, найдите майора Дамона. Попросите его явиться ко мне.

Командир батальона военной полиции морской пехоты явился через несколько минут.

— Майор, в наших планах будет изменение. Взгляните-ка на это.

Бэкхарт прокрутил ему отчет, полученный с «Ассирийца». Дамон был ошарашен.

— Садитесь, майор. Пора устроить мозговой штурм.

Штурм длился день, ночь и утро следующего дня. Его прервало сообщение связистов:

— Адмирал, сигнал с «Ассирийца». Они перехватили обмен между кораблями сейнеров, сэр. По их мнению, вам это должно быть интересно.

— Конечно, интересно. Давайте их сюда.

Трансляция была короткой. И вызвала недоумение пополам с радостным возбуждением. Звездоловы планировали поручить обеспечение безопасности на аукционе его собственным ребятам.

Адмирал дважды перечитал сообщение. Убедившись, что ошибки нет, он сказал:

— Майор, вы свободны на восемь часов. После этого я Жду вас здесь, и мы продолжим с того, на чем остановились. Это опять все меняет. Если нам удастся сработать как следует, то на бобах не останемся.

Когда майор ушел, Бэкхарт потребовал у «Ассирийца» инстелной связи с Луной-Командной и потратил более часа на совещание. После этого адмирал дал отбой и слабо улыбнулся. Кажется, аукцион может оказаться более чем неожиданным подарком.

Он направился к дивану, надеясь пару часов вздремнуть, но заснуть не смог.

Его снова грызла совесть. В очередной раз ему придется жестоко использовать своих ребят во имя Служб и Конфедерации.

Как он от этого устал…

Глава тринадцатая:3050 н. эОсновное действие

Флот Пейна вышел из гипера примерно на расстоянии радиуса солнечной системы от Сломанных Крыльев. Данион находился на острие клина кораблей, направлявшихся к планете. Траулеры сопровождало более сотни вспомогательных кораблей, одолженных у других флотов.

Сейнеры хотели произвести впечатление. Они считали, что подобная демонстрация силы должна приковать все глаза к Сломанным Крыльям.

Прибыль от аукциона значила много, но отвлечь внимание от Звездного Рубежа было еще важнее.

Почти все силы звездоловов вошли в гипер, устремляясь к планете-крепости. Собрались флотилии траулеров. Сотня траулеров, тысяча вспомогательных кораблей и бессчетные миллионы людей были задействованы в попытке овладеть миром оружия. Гигантская армада, несущая с собой надежды всей нации, шла в обход торговых путей, ожидая информации об успехе отвлекающего маневра с аукционом.

Конфронтации с Конфедерацией нельзя было допустить. Руководство сейнеров отлично понимало гибельность войны на два фронта.

Даже война на один фронт была достаточно рискованной.

— У нас неприятности, — сообщил Ярл Киндервоорт своим подчиненным. — Мы только что получили разведданные из района Звездного Рубежа. Туда вошли сангарийцы.

Маус издал звук, подозрительно напоминавший мурлыканье.

— Я переживу, если им снова накидают.

— Кому-то точно накидают. В докладе сообщается, что там несколько сотен рейдеров.

Шторм и бен-Раби насторожились.

— Сотен? — переспросил Маус. — Это значит… Проклятие, это может означать только одно: Семьи собираются действовать совместно. Они так не делают.

— Кажется, они готовы продать душу дьяволу, лишь бы заполучить Звездный Рубеж, — заметил Киндервоорт.

— Не только они, — пробурчал бен-Раби. Он презрительно фыркнул и покачал головой. — А кто в этом виноват, Ярл?

— Что ты имеешь в виду, Мойше?

— Вспомни-ка наше последнее столкновение. Вспомни некую Марию Элану Гонзалес, техника, она же Мария Штрехльшвайтер, сангарийский агент. Припоминаешь? Дама, которая пыталась взорвать «Данион»? Я ее ранил и помешал ей. А вы, добрые души, заботливо ее подлатали и отослали домой с остальными наземниками. Бьюсь об заклад, что она побежала прямиком к своим хозяевам и организовала тебе этот подарочек. Доброта не окупается, Ярл.

Маус сдвинулся вместе со стулом и глянул на бен-Раби в упор. Но ничего не сказал.

Давным-давно, в одном далеком мире, который звался Сломанные Крылья, партнер Мауса, носивший рабочее имя доктора Гундакара Нивена, помешал ему убить сангарийского агента по имени Мария Штрехльшвайтер.

Мойше покраснел.

— Давайте не будем скулить: «Надо было», — сказал Киндервоорт. — Важно, что надо сейчас. Эми, дай мне эти доклады.

Эми передала ему через стол папку с микрофильмами.

— Флот тоже чертовски интересуется этим уголком вселенной. Вокруг Сломанных Крыльев крутятся три тяжелых эсминца: «Габсбург», «Пруссак» и «Ассириец».

— Имперского класса? — спросил Маус. — Все класса «Империя»? Серьезные ребята, ничего не скажешь.

— Возле Карсона и Сьерры тоже эсминцы. Наши друзья свободные торговцы не смогли подобраться настолько близко, чтобы их идентифицировать.

— Не говоря уже о том, что припрятано в кустах, — задумчиво заметил бен-Раби.

— Мойше?

— Они же играют в покер, Ярл. Нам предъявили пару тузов. А нам очень важно, что еще у них в колоде. Что они держат в паре световых лет отсюда и готовы выпустить?

— Думаешь, они будут играть силовую игру?

— Нет, на это не похоже. Но нам придется поломать голову, чтобы вычислить, что же на самом деле они замышляют. Флот никогда не нагоняет столько железа в одно место, если не считает, что ему придется пустить его в ход. Редко когда приходится встречаться с патрулем, в котором больше двух кораблей.

— Ты знаешь образ мыслей Служб лучше меня. Что их так взбудоражило?

— Диспозиция с виду оборонительная, — ответил Мойше, — и это снова ставит вопрос о нашей слабой наземной разведке. Какая готовность планетарных сил объявлена на Трансверсе? Мобилизовали они резервы? Если да, то какие? Будь у нас такая информация, мы могли бы прикинуть, чего они опасаются.

— У нас есть доклад команды связи. — Киндервоорт порылся в папке.

Несколько недель назад Маус и бен-Раби настояли на высылке передовой группы.

— Я его уже видел, — отозвался Мойше. — Сломанным Крыльям дали обычный временный статус свободной планеты. Готовят все к открытому аукциону. Городские власти до того перетрусили, что поставили под ружье всю свою полицию и запросили в помощь военную полицию космической пехоты. Они ждут неприятностей, но никто не знает почему.

Шифровки сообщали, что вокруг Сломанных Крыльев собралось более трехсот частных кораблей. На каждом была торговая команда, которая надеялась увезти с собой бесценный запас амбры. Большинство судов были вооружены.

Все исследованное пространство, казалось, охвачено военной лихорадкой, неизвестно против кого направленной. Абсолютно все вели себя странно. У аукциона был шанс окончиться дикой потасовкой.

— Мойше, Мойше, — проговорил Киндервоорт. — Не боюсь признаться, что все это меня пугает. Заваривается что-то крупное, и, похоже, крупнее, чем можно предсказать. Будь осторожен, очень осторожен.

— Это может оказаться слишком крупным для всех, — отозвался Маус тихим и задумчивым голосом. — Этот ком может всех нас под себя подмять.

Два дня «Данион» и его собратья медленно дрейфовали по направлению к Сломанным Крыльям, присматриваясь и прислушиваясь. Им удалось сохранить свое приближение в секрете несколько дольше, чем ожидал Мойше. Он и его товарищи получили два дня на размышления.

Эти два дня не принесли успокоения. Город Ангелов был воплощением ада. Там как из-под земли выросли армии преступного мира. Они грызлись между собой с великолепным пренебрежением как к здравому смыслу, так и к спокойствию города.

Страх перед войной вызвал цепную реакцию сумасшествия.

Как руководитель наземной команды бен-Раби теперь обзавелся собственным кабинетом и персональным помощником. Место помощника заняла его жена.

«По крайней мере, пока все это не кончится, я буду важной шишкой», — подумал он. Мойше не очень верил в теорию Мауса о том, что их готовят возглавить всю секретную службу сейнеров. Он не мог найти этой теории независимых подтверждений.

Загудел интерком.

— Бен-Раби слушает.

— Это Ярл. Мойше, ты мне нужен.

— Когда?

— Прямо сейчас. Последнее совещание.

— Иду.

Он собрал бумаги, завернулся, как в плащ, в свой патентованный фатализм и направился в кабинет Киндервоорта. У двери он столкнулся с Маусом.

— Пошла свистопляска, — заметил тот.

— Не говори. Человек с каплей здравого смысла отменил бы аукцион.

— Но только не сейнеры, — усмехнулся Маус. — Не забывай, аукцион — всего лишь деталь на их большой картине.

— Они бы его проводили и без этой картины.

— Давайте сюда, — позвал их Киндервоорт и немедленно представил командирам и начальникам Служб безопасности остальных траулеров флота Пейна.

Эти джентльмены присутствовали на совещании лишь в виде голографических портретов. Киндервоорт, Мойше и бен-Раби таким же образом присутствовали у них на борту. Они, голографическое оборудование и техники превратили и без того не очень просторный кабинет Киндервоорта в спичечный коробок.

— Заключительные доклады принесли? — спросил Киндервоорт.

Бен-Раби кивнул.

— Вот они, — сказал Маус. — Но вам они не понравятся.

— Почему?

— Они основаны на реальной ситуации. То есть содержат рекомендации отменить или отложить.

— С тем, что вы нам дали, мы не можем обеспечить безопасность, — добавил бен-Раби. — В этих условиях — не можем.

— Мы как раз об этом говорили. Сколько еще людей вам потребуется?

— Бригада военной полиции, — буркнул Маус.

— Чему ты удивляешься, Мойше? — спросил Киндервоорт.

— Просто подумал о том, что это не похоже на работу в Бюро. Ты просишь адмирала дать больше, чем он дает, он половину забирает и приказывает обходиться этим. Я бы сказал, что нам потребуется еще сотня людей. И еще два месяца на их подготовку.

— Мистер Шторм, это реальные цифры? — спросил один из командиров.

— Минимум необходимого. Мой партнер — один из самых неисправимых оптимистов. Но выход есть. Отменить увольнительные. Не пускать на планету никого, кроме участников аукциона. Мы могли бы организовать…

— Прошу прощения, мистер Шторм, — вмешался командир «Даниона». — Это невозможно. Мы пообещали своим людям свободу. Мистер бен-Раби, мы дадим вам столько людей, сколько потребуется, но к аукциону необходимо приступить немедленно.

— Вы просто потеряете людей! — Бен-Раби повысил голос и настолько вышел из себя, что даже топнул ногой. — Увольнительные — идиотизм! Чем больше наших людей будет шататься по городу, тем меньше я смогу обеспечить защитой.

Он уже много раз проигрывал этот спор. Начальство обещало предоставить каждому шанс взглянуть, как выглядит жизнь на планете. Они не станут отказываться от своего слова, если не поймут, что ситуация в Городе Ангелов опаснее, чем они думают.

Мойше стал подозревать, что это делалось намеренно и только для того, чтобы запугать сейнеров числом жертв среди мирных туристов. Если его предположения верны, то кто-то там наверху может поспорить в жестокости и хладнокровии с его прежним боссом, адмиралом Бэкхартом.

— Ну что ж, значит, так и будет, — сказал он вслух. — У вас на планете все время будет не менее десяти тысяч человек. Торговцам Города Ангелов счастье, а мне головная боль. У меня будет только пятьдесят человек из тех ста, что вы нам даете. Пятьдесят на десять тысяч нацело не делится, так что туристы окажутся предоставлены самим себе. Если они попадут в беду — не повезло. Я прикрою участников аукциона и руководство, а об остальных пусть печется Всевышний.

Он окинул взглядом аудиторию. Она ему не симпатизировала.

— Вы сами послали меня на эту работу, — прорычал он. — Так почему же вы не даете мне заниматься своим делом?

— Джентльмены, то же самое касается моей смены, — поддержал его Маус. — Там, под нами, — настоящий мир. Мир Конфедерации, шпионов и плохих ребят, должен вам сказать. Эти люди поступают не так, как принято у звездоловов. Мне позволили считать, что Мойше и мне поручили заниматься этой работой, потому что мы знакомы со Сломанными Крыльями и с повадками Конфедерации. И разбираемся в вопросах разведки и контрразведки. Вам бы стоило учесть наше мнение экспертов. А вы вместо этого стараетесь подогнать чуждые реалии под ваше мнение о том, какими им следует быть.

Шторм подмигнул Маусу. Они перешли в наступление. И Удачно.

— Спокойно! — сказал Киндервоорт. — Сейчас не время показывать характер. Эту работу надо сделать, нравится нам это или нет.

На столе у Киндервоорта пискнул коммуникатор.

— Безопасность.

— Джеймс, радиорубка, сэр. Командир корабля у вас?

Командир шагнул к столу.

— В чем дело?

— Отмечена возросшая интенсивность шифрованных сообщений, сэр. Это может означать, что нас обнаружили.

В течение следующих нескольких минут еще несколько служб доложили о тех же подозрениях. Эти доклады помешали Маусу и бен-Раби продолжать отстаивать свое мнение. Командир корабля извинился и исчез, старший помощник следом. Голографические участники совещания погасли. Техники начали собирать оборудование.

— Разрази меня гром, — буркнул Мойше.

— Что ты думаешь? — спросил Киндервоорт.

— Ужас! — отрезал Маус.

— Мойше?

Мойше развел руками с видом полного фатализма.

— Какого черта меня спрашивать? Все равно меня никто не слушает.

— Вы думаете, есть риск, что они смогут наложить лапы на кого-нибудь, кто знает что-то стоящее?

— Конечно, есть. Ты же видел отчеты с планеты. Ребята знают свое дело, а я пытаюсь делать свое. Если же мне не дают…

— Мойше, я не командир корабля. Строго между нами говоря, я считаю, что ты прав. Командир корабля полагает, что вся вселенная — один большой корабль сейнеров. Он считает, что Конфедерация вроде нас, только действует против нас. Вроде конкуренции флотов. Он не прав, но он здесь командует. Если он хочет, чтобы увольнения давались свободно, значит, так и будет. Делай что сможешь, а если потеряешь много народа — стисни зубы. Главное — не дать им докопаться до того, что происходит на Звездном Рубеже, пока мы не захватим оружие.

— Это означает новую драку с сангарийцами, Ярл. Это означает, что, если она начнется, подкреплений нам ждать неоткуда.

— Правда. Мы предоставлены самим себе. Так что медленно. Постепенно. Тянем время на этом аукционе. Если повезет, Грабер успеет раньше, чем мы перестанем отвлекать на себя внимание.

— Подставляемся, как бараны, — проворчал Маус.

— Скорее козлы, — возразил бен-Раби. Они невольно заговорили идиомами наземников. — Козлы отпущения.

Заработала система всеобщей связи. Командир корабля вызывал добровольцев, желающих вступить в силы безопасности для обеспечения аукциона.

Добровольцы не замедлили появиться. Первой оказалась Эми.

— Ты останешься здесь, — заявил Мойше. — Это мое последнее слово.

Она стала возражать. И резко.

— Лейтенант! — обратился к ней Мойше. — Вы остаетесь на борту корабля. Это приказ. Ярл, ты меня поддерживаешь?

Киндервоорт кивнул.

— Разрази тебя гром, Мойше бен-Раби…

— Дорогая, я не позволю, чтобы тебя укокошили. Лучше замолчи и возвращайся на работу.

Добровольцев были тысячи. Продлить пребывание на планете хотелось всем. В опасность никто не верил. Прежние аукционы, по словам очевидцев, походили на долгие веселые вечеринки.

— Готов твой список? — спросил Мойше.

Шторм кивнул.

Они беседовали с кандидатами, которые прошли предварительный отсев. Каждый отмечал в своем списке лучших. Они договорились взять первых сто человек, имена которых окажутся в обоих списках.

На орбите у Сломанных Крыльев недавнее прошлое показалось бен-Раби каникулами. Ни он, ни Маус не смогут вдруг превратить добровольцев в солдат. Даже ветераны оказались никуда не годны. Жизнь сейнеров вертелась вокруг космоса, кораблей, сбора амбры. Космолетчики из них вышли бы классные. Наземные солдаты — никогда.

Самым сложным оказалось заставить их понять, не головой, а печенками, что кто-то, кто стоит перед ними, может оказаться врагом. Данность жизни была такова, каждый, кого ты видишь, — друг. Враги существовали для них только как точки в аквариумах дисплеев.

— Это даже наземникам тяжело понять, — заметил Маус. — Именно поэтому космические пехотинцы так долго сидят на начальной ступени. Наша культура не воспитывает охотника-убийцу. Нам следовало бы построить машину времени и набирать себе людей средневековья.

— Маус, они бы не поняли, из-за чего пошла заварушка, — рассмеялся Мойше. — Они бы животики надорвали от смеха.

«Данион» и его собратья вышли на геостационарную орбиту над Городом Ангелов. Предупреждение было понятно и без перевода. Если внизу начнут дурить, на город обрушится небесный огонь.

Мойше, в космическом скафандре, сгибаясь под грузом оружия, присоединился к Маусу, и друзья направились к станции выхода.

— Жаль, что у нас нет настоящего боевого снаряжения, — заметил Маус. — Эти костюмы много не выдержат.

— А ты сохраняй оптимизм.

— Поспать удалось?

— Не вышло. Смотрел новости из Города Ангелов.

Эти новости его потрясли.

— Я тоже. Затевается что-то крупное. Слишком много подводных течений. Будь осторожен, Мойше. Мы не должны позволить себя запутать.

— Ты когда-нибудь чувствовал себя лишним винтиком?

— С первого дня работы у Бэкхарта. Всегда было что-то, чего я не мог сообразить. Ну, вот мы и на месте. А Ярл что-то взбудораженный.

Киндервоорт следил за погрузкой четырех лихтеров, которые должны были первыми пойти на посадку, парами с пятнадцатиминутным интервалом. Шторм и бен-Раби должны были командовать двумя первыми.

— По-моему, ты хватил через край, Ярл, — заметил бен-Раби, когда они подошли к Киндервоорту.

— Почему? Чем большее впечатление мы произведем сейчас, тем меньше неприятностей у нас будет впоследствии.

— Мы не произведем впечатления. У них же здесь целых три эсминца. Иди и посмотри, что у нас есть по этим кораблям. Три эсминца класса «Империя», Ярл. Их не испугаешь даже вторым пришествием.

— Чую Бэкхарта, — заметил Маус. — Чую по тому, как все поворачивается… Он где-то в кустах, сверлит дырки в нашем плане еще до того, как мы сами сообразим, в чем же наш план заключается.

— Позаботьтесь, чтобы… — начал Киндервоорт.

— Знаю, знаю! — отрезал бен-Раби. — Мы уже сто раз об этом говорили. Предоставь все нам, ладно?

— Остынь, Мойше, — вмешался Маус.

— Сам остынь, Маус, — мягко отозвался бен-Раби. Шторма уже начинало трясти. Он думал о долгом падении на поверхность планеты.

— Когда дойдет до дела, я буду в форме. Если потребуется, я переключусь на мозг убийцы.

— До дела уже дошло, — заметил Киндервоорт. — Шевелитесь! Проверяйте своих людей.

Работа помогла Мойше успокоиться. Он отдавал приказы, проверял снаряжение своих людей, проверял, что оружие у них заряжено и что они четко представляют себе первый этап операции. Потом он еще раз прокрутил его в уме. Лихтер отстыковался от «Даниона». Мойше присоединился к пилоту. Ему хотелось быть поближе к корабельной связи.

— Все в порядке, Мойше? — спросил Киндервоорт.

— Группа высадки готова.

— Пилот?

— Корабль готов.

— Ждите команды.

Пилот щелкнул переключателем. На экране появилось изображение оболочки «Даниона», звезд и Сломанных Крыльев в виде колоссального полумесяца над головой. Планета казалась огромным серебристым ятаганом. Поверхность скрывал постоянный облачный покров.

Сломанные Крылья были одной из самых жарких и влажных планет с жуткой атмосферой. Здешние немногочисленные города скрывались под гигантскими сталегласовыми колпаками.

— Старт! — скомандовал Киндервоорт.

Магнитные крепления выпустили лихтер. Пилот осторожно отвел его подальше от траулера. На радаре показалась посудина Мауса, почти терявшаяся на фоне «Даниона», который был пока всего в сотне метров.

Они дождались эскорта вспомогательных кораблей и начали длинный спуск к космопорту Города Ангелов.

Киндервоорт поведет вторую волну высадки. За ним последуют вооруженные лихтеры с других траулеров, готовые в случае необходимости оказать первой партии поддержку с воздуха.

Планета на экранах росла. В инфракрасных лучах она очень напоминала Старую Землю. Мойше сказал пилоту:

— Первые исследователи думали, что этот мир будет раем.

Пилот бросил взгляд на экран.

— Но это не рай?

— Это сладкая бумага, на которую ловят мух.

Парниковый эффект превратил планету в мир вечной весны. Там пышно цвела жизнь, напоминавшая Пермский период. Но континенты были очень низкими, и большая часть так называемой суши была болотом. Метан делал воздух непригодным для дыхания. Планета находилась на стадии бурного горообразования. В трехстах километрах к северу от Города Ангелов лежала долина, которую местные жители окрестили Землей Миллиона Вулканов. К метановой атмосфере примешивался разъедающий легкие сероводород.

Лихтер качнулся в первом атмосферном вихре. Эскорт притормозил, готовясь повернуть назад. Последние сто тысяч метров группы высадки пройдут самостоятельно.

Лихтер Мауса падал вниз в километре от корабля бен-Раби. Пилоты держали дистанцию немногим хуже рулевых космической пехоты. Они где-то научились иметь дело с атмосферой.

Мойше почувствовал новую волну напряжения в ожидании внезапного и враждебного приветствия с поверхности. Но его не было. Как на пикник полетели, только никто не заботился о комфорте пассажиров. Это был просто скоростной спуск. Мойше пристально следил за переговорами второй волны, уже вылетающей из шлюзов.

Корабль качнулся и затрясся — началось торможение. Бен-Раби пробрался к своим людям.

Едва он успел добраться до своего кресла, как корабль ударился о землю, хрустнув всеми суставами. Мойше вскочил на ноги и повернулся к открывающемуся люку уже с лазерной винтовкой в руках. У него за спиной стояли два гранатометчика, а позади — остальная команда.

Мойше спрыгнул на землю и вильнул в сторону. В двухстах метрах справа одновременно с ним на гудрон спрыгнул Маус. Его следопыты рассыпались во все стороны и принялись устанавливать маяки для наведения остальных кораблей.

Напряжение разрядилось впустую. Хозяев не оказалось дома. Ни людей, ни кораблей на поле не было.

Из будки неподалеку вышел худой старик с военной выправкой. Одет он был в костюм со шлемом — обычная на Сломанных Крыльях одежда болотного жителя.

— Отличная посадка, Томас, — сказал он по радио. — И Маус тоже. Вы неплохо вышколили своих ребят. Но у вас учителя были лучше.

— Бэкхарт! — задохнулся Маус.

— А ты что, святого Николая ожидал здесь увидеть, сынок?

— Ты же говорил, что чуешь его, — отозвался Мойше. — Маус, вызывай «Данион». Пусть готовят главные батареи. Общая тревога. Ярл пусть приходит и ведет с собой прикрытие с воздуха.

— Томас, Томас, что ты делаешь?

— Вопрос в том, что делаете здесь вы.

Пока Маус передавал сообщение, Мойше не спускал глаз с Бэкхарта. Киндервоорт вышел в эфир на волне рации скафандра, извергая потоки слов. Он требовал объяснить причины паники.

— Я просто вышел с вами поздороваться, — объяснил Бэкхарт. — Хотелось взглянуть на своих ребят.

Для Бэкхарта все оперативники были «сынками» или «моими ребятами». Он обращался с ними, как со своей семьей — когда не посылал их на смерть. Бен-Раби любил и ненавидел старика одновременно.

Ему пришлось взять свои чувства под контроль. Сейчас к Бэкхарту следует относиться как к самому опасному врагу. Его присутствие все меняет.

— К чему все это? — спросил адмирал. — Это что, вторжение? Это же свободная планета, Томас.

Бен-Раби предвидел, что адмирал поведет себя как обиженный и огорченный старик. Это всегда ему помогало. Борьбы с этим не было — разве что сильно задеть его за живое. Как же, черт возьми, его зовут? Если назвать его просто по имени, он может выйти из себя.

— До нас дошли слухи, что здесь пыль столбом, — ответил Маус вместо бен-Раби. — Николас! Построй людей наконец, черт тебя дери! Что стоишь? — Сейнеры столпились кучкой и стояли, разинув рты, не в силах пошевелиться, подавленные безбрежными далями планеты. Как можно оставаться вымуштрованным солдатом, если впервые видишь открытое пространство и бесконечное небо? — Мы не хотим рисковать, адмирал.

Бэкхарт испустил смешок.

— Тут было неспокойно. Но я все взял под контроль.

— Мы слышали что-то о военном положении, — заметил бен-Раби. — Как это согласуется с вашим понятием нейтралитета?

— Мы работаем с каждым по отдельности, но одинаково. — Бэкхарт снова хихикнул. Он окинул взглядом приземлившихся сейнеров, потом посмотрел на небо. — Насилие — не наш стиль, Томас. Мне нужно то, что вы продаете. И вы будете продавать мирно, даже если мне придется проломить головы всем жителям планеты. Именно поэтому я и избрал себя в, комиссию по встрече. А теперь, полагаю, у меня для вас все готово. Почему бы вам не прокатиться со мной и не рассказать о своих приключениях?

Маус и бен-Раби переглянулись. Это было совсем не то, чего они ждали. Сильно попахивало какой-то бэкхартовской хитростью. Но… если Старик сказал, что положение под контролем, оно под контролем. Лгал он редко, хотя голову поморочить любил.

— Ладно, — отозвался Мойше, внезапно приняв решение. — Николас, Киски, возьмите оружие и идите сюда. Адмирал, каков план транспортировки?

Все планетарные космопорты по соображениям безопасности располагались на порядочном расстоянии от города.

— Отличный. Сейчас прибудет… Ага. Вот уже здесь. — На поле выкатилась колонна десантных бронетранспортеров космической пехоты.

— А «Гиннесса» вы не прихватили? — спросил Маус. — Мы составили бы компанию.

— Полный трюм, — отозвался Бэкхарт. — А если повезет, то фон Драхов появится распить с нами парочку раньше, чем если закроем лавочку.

— Юпп? — спросил бен-Раби. — Правда?

Он обрадовался. Юпп оставался другом, хотя теперь был на другой стороне.

Мойше и Маус посадили своих людей в первые машины, известили Киндервоорта об изменении ситуации и отправились в Город Ангелов, а в небе уже рокотали корабли второй волны.

Глава четырнадцатая:3050 н. эОсновное действие

Слова Бэкхарта подтвердились. В Городе Ангелов было тихо. Центральный парк, зона отдыха в самом сердце города, был уставлен палатками, трейлерами и всяким снаряжением, которое адмирал одолжил у местной администрации. Шторм и бен-Раби покончили с размещением своей команды еще до полудня.

— Маус, — спросил бен-Раби, — а у тебя нет ощущения, что нас торопят?

— Это не ощущение, Мойше, это факт.

— И как же нам тянуть время?

Люди с «дипломатами» уже выстроились в очередь, чтобы получить небольшие каталоги, которые привез с собой Мойше.

«Тяните время», — сказал Киндервоорт. Кажется, этого им не позволят. Многочисленные торговые агенты и посредники, напуганные слухами о войне, требовали начать аукцион прямо на месте.

Космические пехотинцы оказались превосходными полисменами. Их помощь была неоценима. Они проявляли снисходительность только к туристам-сейнерам. Казалось, адмирал был решительно настроен избегать серьезных инцидентов и помочь местным торговцам освободить любознательных сейнеров от всей твердой валюты.

Шторм потерял первого туриста на второй день пребывания на Сломанных Крыльях. Его вернули раньше, чем Маусу успели сообщить о похищении. Овчинка не стоила выделки — это был кок с «Даниона», который не знал ничего, достойного внимания.

— Началось, — сказал Маус, передавая смену Мойше. — Позаботься, чтобы перед выходом в город все у тебя отмечались. Проверяй их пропуска. У тех, за кем мы должны следить, пропуска красные.

— А ты знаешь, кто захватил того парня?

— Нет и даже не пытался выяснять. Просто передал дело Бэкхарту. Пусть его ребята побегают. А у нас останется больше людей для прикрытия критических направлений.

За свою смену Мойше тоже потерял несколько человек, но инцидент с носителем важной информации был только один. Его люди действовали превосходно и передали покушавшегося на похищение космическим пехотинцам Бэкхарта.

Похититель оказался прытким журналистом, которому хотелось обойти цензуру сейнеров и конфедератов. Бэкхарт ограничился тем, что вышиб его с планеты.

Шли дни, не принося неразрешимых проблем. Цены на аукционе росли до небес. Узлы первосортной амбры неизменно шли по рекордным ценам. Появился слух, что Конфедерация хочет прибрать всю торговлю к рукам. И потому не входящие в Конфедерацию миры и частные торговцы старались хапнуть побольше, пока еще можно.

От этих слухов Мойше нервничал. Бэкхарт на его вопросы пожимал плечами, и бен-Раби заподозрил, что Бюро приложило к этому руку.

Признаки надвигающейся войны, хотя и искусственно созданные, были убедительны. Вдоль границ Улантского Марша замечалось движение войск Конфедерации и Уланта. Люди начинали тревожиться.

Собираются они воевать друг с другом? Или объединятся против кого-то третьего? Газетчики тоже терялись в догадках.

Утечки информации с Луны-Командной попеременно подтверждали то одну, то другую версию.

Журналисты были для Мойше самой большой проблемой. Каких только трюков они не придумывали, чтобы подобраться ближе к живым сейнерам. Сам Мойше дал три интервью. Кто-то намекнул журналистам, что он бывший агент Бюро.

Когда кто-то раскопал, что Мойше и Маус отвечали за знаменитый рейд фон Драхова к Адским Звездам, Мойше отказался от дальнейших интервью.

Потом интерес к сейнерам спал. Бряцание оружием на границе затихло.

Луна-Командная признала факт гибели секретной научно-исследовательской станции вместе со всей солнечной системой планеты ее расположения. Предсказанная теоретически бомба, обращающая звезду в сверхновую, была создана на практике. К несчастью, ценой огромных жертв.

Наверное, есть Бог, подумалось Мойше. Справедливый Бог, обращающий безумное оружие против его создателей.

Катастрофа оказалась записанной на ленту. Флот заявил, что она была снята транспортным кораблем, оказавшимся вблизи системы в момент взрыва. Эту ленту крутили часами по всем каналам.

Она впечатляла. Но что-то в ней было странное. Мойше не мог избавиться от ощущения, что она поддельная.

Бэкхарта, казалось, все это забавляло. Это было не в его стиле. Перед лицом подлинной катастрофы он так себя не вел.

У Мойше выдалась свободная минута, и он старался проглотить новости за последние шестнадцать месяцев, как вдруг в его кабинет-трейлер вошла Эми.

— Какого черта ты тут оказалась? — спросил он.

— Ничего себе приветствие от родного мужа! — усмехнулась она. — Я думала, ты будешь рад меня видеть. — Она схватилась за спинку кресла на колесиках, вытащила Мойше из-за стола, развернула к себе и шлепнулась к нему на колени.

— А я не рад. Здесь чертовски опасно.

— Ты, наверное, уже обзавелся подружкой. Знаю я вас, Флотских.

— Опасно… А, ладно. Сдаюсь. — Он обнял ее. — Давай сюда свою морду, женщина.

Раздался стук в дверь.

— Брысь, девушка! Войдите!

Появился смущенный и извиняющийся юноша.

— Почта и сообщения, — объявил он. — Кажется, начинается всерьез.

— Что начинается?

— Вы прочтите.

Гонец попросил Мойше расписаться в получении и исчез.

Верхний микрофильм оказался копией лаконичного сообщения Грабера. Он выслал на разведку к Звездному Рубежу серьезные силы. Они были отогнаны объединенными силами сангарийцев и пиратов Мак-Гроу.

— Эми! Прочти это!

Она прочла.

— Что?

— Союз между пиратами и сангарийцами? — Он отметил копию и кинул ее в почтовый ящик Мауса.

Следующий документ был совершенно загадочным. Свободные торговцы с Карсона и Сьерры сообщали, что находившиеся там эсминцы флота ушли в гипер. Бен-Раби передал копию Эми.

— Все служащие флота на Сломанных Крыльях отозваны из отпусков. Двум эсминцам на орбите приказано готовиться к старту. Что ты об этом думаешь?

— Начинается война?

Он пожал плечами.

В папке оставался журнал «Литерати», к которому прилагался вручную надписанный конверт, адресованный Томасу Мак-Кленнону, капитану второго ранга.

Это озадачило Мойше.

— Смотри, ты полупил повышение, — заметила Эми. В ее голосе звучало подозрение. Он удивленно посмотрел на нее. Ее лицо залилось краской ярости и испуга.

— Какого черта? — Он отложил конверт в сторону и открыл оглавление журнала. Где-то в середине ему попался заголовок: «Все, кто был в Иерусалиме до меня», за которым следовало его имя. — Нет, — пробормотал он, — ничего не понимаю.

— Что это? — Эми заглянула ему через плечо. — Я что, должна тебя поздравить? Не понимаю, что здесь происходит.

— Я тоже не понимаю, любимая. Поверь мне, это правда. — Он обнял ее за талию и открыл рассказ.

Этот рассказ он написал на борту «Даниона» еще до того, как решил стать сейнером. Как он попал в журнал?

Мойше переключил мысль на задний ход.

Он не клал рукопись ни в одну из сумок, утерянных вместе со всем имуществом, которое отправилось в Конфедерацию без него. С тех пор он не видел рукописи, но был уверен, что она у него в каюте. Он ее не трогал. В этом он был уверен.

— Эми, помнишь мой рассказ? Тот, что ты никак не могла понять? Ты не знаешь, что стало с рукописью?

— Нет. Я думала, ты ее выбросил. Я не стала спрашивать, думала, ты рассердишься. Я не оставляла тебе на нее времени, но знала, что тебе очень хочется писать.

Он позвонил в Службу безопасности «Даниона». Пятнадцать минут спустя он знал точно. У него в каюте не было рукописи.

Полагая, что она спокойно лежит на полке, бен-Раби никогда о ней не беспокоился. Он забеспокоился теперь.

В этой рукописи, записанная невидимыми чернилами между строк и на оборотной стороне страниц, содержалась вся информация, собранная им и Маусом о звездоловах. Если это попало в руки Бюро…

— Эми, то дело с сангарийским подстраховщиком… Идем. Мне нужно переговорить с Ярлом. — Он схватил ее за руку и потащил прочь из кабинета, выдернув микрофильмы из ящика Мауса.

— Что ты как с цепи сорвался? — запротестовала она. — Остынь, Мойше. Мне больно.

— Поторопись, это важно.

Они нашли Киндервоорта в ресторане «У Пальяччи». Это было тихое, уютное заведение окнами в парк, куда захаживали и сейнеры, и конфедераты, накачивая друг друга вином и спагетти. Бен-Раби пролетел мимо привратника в форме карабинера, оставил за спиной вылощенного метрдотеля и прошагал через выдержанный в темных тонах обеденный зал, сквозь чесночные ароматы, в небольшой отдельный кабинет. Там последнее время держал свою ставку Бэкхарт.

Они с Киндервоортом играли в слова. Киндервоорт проигрывал. Появление Мойше его выручило.

Мойше шлепнул бумаги на стол перед Киндервоортом.

— Нас поимели.

Киндервоорт просмотрел верхнее сообщение.

— Куда направляются ваши корабли? — спросил он Бэкхарта.

Адмирал издал короткий смешок.

— Друзья мои, я же вам таких вопросов не задаю. Но не тревожьтесь, друзья мои. Вашего народа это не касается. По крайней мере не касается впрямую.

Адмирал снова хихикнул, как старик, вспомнивший проделки молодости.

Киндервоорт прочитал второе сообщение, а потом принялся за журнал.

— Кажется, ты ждешь поздравлений, Мойше. Что ж, поздравляю.

— Ярл, я закончил рассказ только за два дня до того, как наземники отправились домой. В эту кашу я попал капитаном. Кто-то передал рассказ на корабль, уходящий на Карсон.

— И что?

— Это был не я. Я не упаковал его с остальными вещами, потому что там были заметки, которые я вел вот для него.

— Ага. Понимаю. — Киндервоорт окинул взглядом Бэкхарта.

— Эта очаровательная леди — твоя невеста, Томас? — улыбнувшись, спросил адмирал.

Эми подарила ему неуверенную улыбку.

— Поосторожнее с ним, дорогая. Это еще один Маус. Он может охмурить даже гадюку.

Киндервоорт погрузился в размышления. Наконец он спросил:

— Там было что-нибудь важное?

— Не помню. Думаю, большей частью это были социальные наблюдения. Что-то вроде того. Впечатления. Догадки.

— Присядь, Томас, — проговорил Бэкхарт. — Миссис Мак-Кленнон, что будете пить? Или может быть, позавтракаете с нами?

— Бен-Раби меня зовут! Мойше бен-Раби, — рявкнул бен-Раби.

— Ну, ты же знаешь, что я привык к Мак-Кленнону. Не будешь же ты ждать от старой собаки, что она научится новым штукам. — Он позвонил, подзывая официанта. — Миссис Мак-Кленнон, вы заарканили совершенно необыкновенного человека. Я своих людей называю «мои мальчики». Как сыновей, так сказать. Томас и Маус были моими любимчиками.

Бен-Раби нахмурился. К чему это клонит старый лис?

— Итак, хоть он сменил сторону и мне это больно, я пытаюсь его понять. И я счастлив, что он нашел себе пару. Вы нужны ему, женушка, так что не обижайте его.

Эми начала оттаивать. Бэкхарту удалось очаровать ее настолько, что она улыбнулась искренне.

— Вот так, вот так. Я порекомендовал бы взять спагетти, дети мои. Поразительно хороши для этакого захолустья.

Ярл кашлянул, не слишком деликатно напоминая, что пора бы вернуться к делу.

— Ладно, — сказал Бэкхарт, поворачиваясь к Киндервоорту. — Я пользуюсь прерогативой старика и меняю свое намерение. Я изложу все факты, чтобы между нами не было недопонимания.

— Ну-ну, — саркастически вставил бен-Раби.

— Томас, Томас, ну зачем такая постоянная враждебность? — Адмирал сделал глоток вина. — Давайте для начала вернемся назад, к Улантской войне. К причинам, побудившим их напасть на Конфедерацию.

Наши синие друзья пекутся об отдаленном будущем. Мы, обезьяны, способны создать всего лишь десятилетнюю программу модернизации флота или двадцатилетний план развития колоний. Улантиды просчитывают технологические и социальные эффекты на столетия вперед. Мы были бы избавлены от многих неприятностей, если б удосужились заглянуть в их учебники. Томас, цеди свое винцо и наберись терпения. Я постепенно перехожу к сути дела. Вот что я хочу, чтобы вы поняли: они далеко заглядывают, чтобы понять, что их ждет в День после следующего года.

— А какое это имеет отношение к тому, о чем вы собираетесь говорить? — спросил Киндервоорт.

— Терпение, терпение, сейчас объясню. Понимаете, именно это-то и плохо в нашей расе. Мы всегда ужасно спешим.

Мы никогда не заглядываем вперед. К чему я веду? Улантиды вперед смотрят. Когда ненависть, оставшаяся после войны, улеглась и мы снова позволили им строить корабли, они возобновили глубокую разведку.

— И что? — спросил Мойше. Он старался слушать спокойно, но почему-то вдруг почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки.

— Дай старику говорить, как он привык, Томас. Не каждый день я делюсь вселенскими тайнами в итальянском ресторанчике. Да, так вот. Около тридцати лет назад улантиды обнаружили новую расу. Это произошло на дальнем участке Рукава. Потом они привлекли к этому событию и наше внимание.

Друзья мои, в сравнении с этой расой даже наши приятели сангарийцы кажутся ангелами. Я сам видел, как действует новая раса. Словами это не опишешь. И, должен вам сказать, я надеюсь, что мне не придется увидеть еще их раз, особенно здесь, в нашем пространстве. Это ужасно, ребята. Просто ужасно. Когда они уходят с какой-нибудь планеты, на ней не остается ничего, крупнее таракана.

Адмирал сделал эффектную паузу. Аудитория ответила молчанием. Он провел взглядами по лицам.

— Это не сразу проглотишь, — произнес Мойше.

— Точно. Нужно было какое-то время, чтобы переварить то, что нам сообщили синие. Нам — это Луне-Командной. Улантиды сообразили, что не надо соваться в навозную кучу, называемую Правительством. И уже много лет мы готовимся вместе с улантидами, и единственный штатский, кто об этом знает, — министр.

Бен-Раби вспомнил свое последнее посещение Луны-Командной перед отправкой на задание к сейнерам. На базе творилось что-то совершенно непонятное. Туннели полнились слухами о войне и кишели военными разных рас и с разных планет, населенных людьми, но не входящих в Конфедерацию. Даже тогда в воздухе витало ощущение надвигающейся грозы.

— Так, значит, конфронтация с улантидами — всего лишь дымовая завеса? Фейерверк, который вы организовали вместе с Примой Защиты, чтобы под шумок выбить из своих правительств побольше средств? Адмирал, первый урок, который мне вдолбили в голову в Академии, это то, что службы не занимаются политикой.

— Ага, и это первый урок, который приходится забыть кадровому офицеру, Томас. Один из моих помощников недавно процитировал мне слова одного римского солдата. «Мы и есть империя». Томас, службы и есть Конфедерация. Те из нас, кто поседел на службе, понял это сердцем. Мы делаем политику. Я, именно я, формирую внешний облик Конфедерации. Я делаю это прямо сейчас, заявляя вам об этом. И все же здесь нет большого секрета. Информация уже начинает всплывать. Об этом знают столько людей, что правду уже невозможно скрыть. Через три месяца каждый гражданин увидит кассеты с записью уничтожения мира, который я посетил. Могу показать эту кассету вам. Просто зайдите ко мне в штаб. Тогда вы не будете думать, что я напускаю тумана.

— Я не думаю, я знаю. — Но Мойше не был уверен. Он знал Бэкхарта уже лет десять и никогда не видел его более взволнованным, более напряженным. Бен-Раби почувствовал ту же ауру, что возникала вокруг Мауса, когда он упоминал сангарийцев. — Вы говорите как человек, который вдруг обрел религию.

— Ты прав, — кивнул Бэкхарт. Я слишком увлекся. Но я видел все своими глазами. Это совершенно бессмысленно и потому это так страшно. Они перелетают от мира к миру, как галактические эскадроны смерти… Прости, я опять увлекся.

— Зачем вы нам это рассказываете? — спросил Киндервоорт.

— Пытаюсь пролить свет на то, что мы делаем. Мы хотим нанести первый удар еще в этом году, но прежде нам надо еще кое-что уладить.

Бен-Раби вдруг очень отчетливо почувствовал приближение опасности. Он с изумлением оглянулся через плечо. За ним никого не было.

История Бэкхарта, какой бы дикой она ни казалась, прекрасно объясняла странные действия Служб. Все становилось на свои места.

— А что еще вам надо уладить? — спросил Мойше. Он посмотрел на Бэкхарта, ожидая, что тот начнет говорить о звездоловах.

В свете сказанного Бэкхартом стал ясен смысл его задания у сейнеров. Связь была опорой любого флота. Каждый добытый кусок амбры увеличивал боеспособность флота.

Бэкхарт снова удивил его.

— Сангарийцы, Томас. Это черви, подтачивающие нас изнутри.

У Мойше сработал внутренний сигнал тревоги.

— Вы думаете, что сангарийцы не будут долгосрочной проблемой?

— Нет, благодаря Маусу.

— Что? — одновременно воскликнули Киндервоорт и бен-Раби.

— Томас, зачем вас послали к звездоловам?

— Чтобы обнаружить для вас стадо звездных рыб. Чтобы обеспечить флоту источник амбры, которым ему не придется делиться.

— Именно так ты и думал. И должен был так думать. На самом деле союз с сейнерами был скорее целью политической, а не военной. Луну-Командную это не интересовало. Мы давно знаем, как найти флот Пейна. Да-да, капитан Киндервоорт. И рыбаков можно завербовать. На борту «Даниона» у меня тоже есть агенты. Именно это и заподозрил Томас, когда вломился сюда вместе с этим своим журналом. Но мы не видим необходимости загонять вас в состав Конфедерации. Захват ваших траулеров мог бы вызвать всеобщий бунт. А сейчас… Если б я был звездоловом, который печется о своем будущем, я бы начинал зубрить устав Конфедерации.

Тонкие губы Киндервоорта тронула злобная улыбка.

— Не думаю, что у нас есть повод для беспокойства, адмирал.

Бэкхарт подмигнул Мойше и кивнул в сторону Киндервоорта:

— Плохо он меня знает, правда, Томас? Ваше задание было направлено против сангарийцев. Ты должен был сам догадаться. Все было поручено Маусу. Не перебивай старших, сынок.

Бен-Раби собирался спросить, зачем же его тогда послали.

— Я думал, что звездоловы, имея дело со свободными торговцами и ребятами Мак-Гроу, могут иметь ниточку и к сангарийской Метрополий. Предположение оказалось ошибочным, но интуиция меня не подвела.

«Лжешь, — подумал Мойше. — Ты подтасовываешь прошлое под свои нынешние нужды. Ты знал и контролировал гораздо больше, чем когда-нибудь скажешь».

— Маус нашел то, что мне было нужно, — продолжал Бэкхарт. — Он выудил информацию из навигационного компьютера захваченного на Звездном Рубеже рейдера. Данные он послал мне. Фон Драхов получил приказ к атаке. Судя по тому, какая поднялась заварушка, с заданием он справился. Сейчас скорее всего он на пути домой, и за ним гонится толпа. Так что, Ярл, у Звездного Рубежа вам будет полегче. Возможно, вам не придется с боем прокладывать дорогу к планете. Можно сказать, мы оказали вам услугу.

Бэкхарт откинулся в кресле и с усмешкой наблюдал за опешившим Киндервоортом.

— Тебе не перешутить шутника, мой мальчик. Мы предположили, что вы собираетесь сделать, прежде чем вы явились сюда. Наши агенты подтвердили эти предположения.

— Если вы об этом знали, — проговорил Мойше, — то почему же не помешали нам? Я бы считал, что вы накинетесь на Рубеж как…

Киндервоорт толкнул его под столом.

— По нескольким причинам, Томас. Наши силы и так слишком растянуты необходимостью прикрывать торговые корабли от рейдеров, если те слишком обнаглеют. Вражда с вами нам тоже не нужна. И наконец, все равно вы только зря потеряете корабли и людей. Так чего же нам волноваться?

Бен-Раби изучал старика. Бэкхарт все же волновался. Что еще спрятано у него в рукаве? Похищение оружия после того, как сейнеры откроют планету?

Сообщил ли Маус о том, что у рыбаков есть реальные шансы на успех?

Почему адмирал здесь, а не на Луне-Командной? Звездный Рубеж — единственное объяснение.

Все сводилось к Маусу. Черт возьми! Он что, просто уступил своей старинной ненависти и передал информацию о сангарийцах? Или он по-прежнему докладывает адмиралу?

— Если ваши силы так разбросаны, — спросил Киндервоорт, — то как же вам удалось организовать рейд на Метрополию?

— Это не рейд. Это уничтожение. Предположим, что катастрофа со сверхновой бомбой не была такой полной, как сообщили газетчикам. Предположим, пара бомб была погружена на корабль еще до взрыва базы. Мы можем даже рискнуть и предположить, что некий фон Драхов запустил одну из них в солнце Метрополии.

Бен-Раби вскочил со стула, стряхнув с себя руку Эми, которая вдруг крепко стиснула его запястье. Он глядел поверх Бэкхарта, и перед его мысленным взором вставало такое, что он был готов проклясть сам себя.

Уничтожение целой солнечной системы!

— Вы псих. Вы все психи!

— Знал бы ты, как долго и мучительно рождалось это решение. Томас, у меня тоже есть совесть. И мы бы вопреки меморандуму четыре дробь шесть не приняли такого решения, если бы не центральная раса. Знаешь что, Томас? Идем, прежде чем судить нас, взгляни на эти кассеты. Пойдем, ладно?

Бен-Раби его не слышал. Он снова думал о том дне, когда в него стрелял подстраховщик. Как Маусу удалось переправить рукопись к Бэкхарту? Киндервоорт ни на секунду не спускал с них глаз. Должно быть, это проделали агенты Бэкхарта среди сейнеров, пока все внимание было обращено на Мауса.

Он вспомнил сейнера по кличке Сварливый Джордж. Старик Джордж был нумизматом. Они с Мойше пару раз менялись монетами из коллекций. У Джорджа коллекция была замечательная. Он клялся, что сделал это удивительное приобретение вслепую, много лет назад, во время аукциона на Большой Сахарной Горе.

Любой настоящий коллекционер уязвим. А Джордж был просто одержимым.

Этот самый Джордж прибыл в Город Ангелов с первой же группой туристов. Он заглянул в офис, чтобы спросить о лавках для коллекционеров. Мойше отправил его к Шторму. Маус дал ему список.

— Адмирал, сколько у Бюро лавочек для коллекционеров?

Бэкхарт поднял бровь.

— Черт побери, Томас! Я всегда знал, что у тебя превосходная интуиция. На сегодняшний день только одна. Как это ни странно, она почему-то в Городе Ангелов.

— Другими словами, это место сослужило свою службу.

Бэкхарт наклонился к Киндервоорту:

— Теперь понятно, почему он такой молодой, а уже капитан второго ранга?

Киндервоорт ничего не понимал.

Язва, которая уже год не беспокоила Мойше, вдруг напомнила о себе резкой болью в желудке.

В дверь постучали.

— Вы здесь, мистер бен-Раби?

— Входите. В чем дело?

— Кто-то пытался убить мистера Шторма.

— Что? Как?

— Это была женщина, сэр. Она подошла и открыла стрельбу.

— Он не ранен?

— Нет, сэр. Он бросился за ней. Она бежала в сторону Старого Города.

Старый Город был частью Города Ангелов, которая располагалась под древним куполом, построенном еще первыми поселенцами. Сегодня в этом районе располагались в основном склады.

— Думаешь, эта та сангарийка? — спросил Киндервоорт.

— Мария? Да, это единственное, что могло заставить Мауса бросить все и кинуться за ней, — ответил бен-Раби.

— Как она здесь оказалась? — спросила Эми.

— Мне лучше отправиться за ним, — сказал Мойше. — Не возражаешь, Ярл?

— Это твоя смена. Поступай как считаешь нужным.

— Эми, оставайся с Ярлом. Найдите мне шестерых свободных от дежурства добровольцев, — обратился бен-Раби к курьеру. — Пусть соберутся около моего трейлера. С оружием.

— Есть, сэр!

Мойше наклонился и поцеловал Эми.

— До скорого, милая.

Мойше пожалел, что последнее время был с ней не очень ласков. Но ход событий оставлял им очень мало времени.

Он поймал странный взгляд, брошенный на него Бэкхартом. Недоуменный и вопросительный взгляд.

Что это могло значить? Продолжая гадать, он направился к двери.

У выхода Мойше остановился и оглянулся еще раз. Киндервоорт и Эми, погруженные в свои мысли, молча потягивали свои бокалы. Бедняга Ярл. Слишком много на него свалилось. Он все больше и больше терял инициативу, становясь номинальным руководителем. От культурного шока?

Но он переживет. Вернется в привычную обстановку, и все пройдет. О Ярле Мойше не тревожился.

А интересовало его волшебное исчезновение адмирала в тот момент, когда Мойше повернулся спиной.

Бен-Раби не хотелось в этом признаваться даже себе, но он любил старика, как отца. Их отношения были напряжением любви-ненависти отца и сына. Но доверять старику нельзя. Теперь они в разных племенах.

И если Мойше хочет опередить Бэкхарта, надо поторопиться.

Он прошел уже около квартала, когда увидел первый плакат, криво прилепленный к кузову десантного бронетранспортера. Мойше прошел мимо, потом в голове у него что-то щелкнуло. Он остановился как вкопанный, обернулся — и глаза у него полезли на лоб.

На него смотрело огромное, в метр высотой, лицо женщины.

— Элис… — хрипло шепнул он.

Хлоп! На него снова пала темнота. Он не знал, где он и кто он. Он шагнул, шатаясь, к машине и опустился на одно колено.

В голове прояснилось. Он в Городе Ангелов… Мойше огляделся по сторонам. За ним шел человек… Нет, это было в прошлый раз. Или сейчас?

Одно мгновение он не знал, кто он: Гундакар Нивен или Мойше бен-Раби. Кто-то пытался убить Гундакара Нивена…

Он изо всех сил затряс головой. Туман исчез.

Не важно, какое имя он носит. Нивен. Мак-Кленнон. Перчевский. Бен-Раби. Любое другое. Враг у него один.

Он вернулся к бронетранспортеру. Плаката не было. Он обошел кругом замершую машину и не обнаружил никаких следов его существования.

— Что за чертовщина со мной делается? — пробормотал он и снова направился к своему трейлеру.

Второй плакат попался ему в каких-нибудь пятидесяти метрах от трейлера. Реакция была та же. Он вцепился в борт палатки, где жили его люди, и судорожно, как утопающий, глотал воздух. Плакат исчез.

«А был ли он?» — подумал Мойше.

Хрупкая стабильность, которую помог ему обрести Головастик, рушилась. Неужели он уже на грани срыва?

Бен-Раби взобрался в трейлер с ощущением человека, у которого за плечами лишних пятьдесят килограммов, и рухнул в свое вращающееся кресло. Сердце бешено колотилось. В ушах стучало. Он испугался, закрыл глаза и попытался отыскать ключ к происходящему. Не нашел.

Все дело в этом контакте с прошлым. Личность бен-Раби не была его истинным «я». Она не смогла выдержать столкновения с миром, к которому привык Томас Мак-Кленнон.

Тут он заметил, что у него на столе лежит конверт. Тот самый, что был прикреплен к выпуску «Литерати».

Бен-Раби уставился на конверт, будто тот был ядовитым. Он попытался отодвинуться. Правая рука сама тянулась к письму.

Оно было от Греты Хелсунг, девочки, которой он помогал в Академии. Его псевдодочери. Это было благодарное, заботливое, дружелюбное послание на семи страницах убористым почерком. Грета рассказывала о своих успехах в Академии и о своей постоянной тревоге за него. Ей было известно, что его схватили враги Конфедерации. Его друзья обещали спасти его. Они должны были передать ему ее письмо. И так далее, и так далее. Она его любит, все друзья на Луне-Командной чувствуют себя хорошо и скучают по нему, она надеется его скоро увидеть. К письму прилагалось несколько фотографий хорошенькой блондинки в черной форме флота. Вид у нее был счастливый.

Было еще письмо от старой подружки. Макс выражала те же чувства более сдержанно.

Чего они добиваются? Почему прошлое не хочет оставить его в покое?

У Греты такая очаровательная, победная улыбка…

Мойше зажмурил глаза и постарался подавить конфликтующие эмоции.

Сначала ему стало холодно, потом бросило в дрожь. А потом стало невыносимо страшно.

Глава пятнадцатая:3050 н. эОтступление

Разведывательный флот состоял из пятидесяти кораблей. Люди два года не видели друзей. Галактика велика, они были в десяти тысячах световых лет от дома и двигались к центру галактики по следам древних разрушений.

Сначала кораблей было восемьдесят один. Некоторые погибли. Другие остались позади, расставленные через равные промежутки, чтобы транслировать инстелные сообщения от разведчиков. Большинство кораблей были маленькими и быстроходными, оснащенными для наблюдения и разведки.

Флот уже прошел почти предельное расстояние. Еще три месяца — и кораблям придется повернуть назад, а тревожные вопросы так и останутся без ответа.

Продвижение к центру было медленным и методичным, но космос беспределен, и им удалось собрать о вражеской территории только отрывочную информацию.

Звезды здесь располагались плотно. Ночь вокруг кораблей была усыпана самоцветами куда теснее, чем у внешнего конца Рукава. Небеса были странными и чужими. Планеты — молчаливыми и голыми.

Где же центральная раса строила свои корабли? Откуда выныривали эти полчища убийц?

Детекторы улантидов засекли конвои, идущие от центра. Они видели парад мертвых планет. Но не нашли ничего, напоминающего базу, оккупированную планету или промышленный центр. Они выяснили только одно: враг расположился где-то еще ближе к сердцу галактики.

Были обнаружены меченые астероиды в мертвых солнечных системах. Огромные металлические корпуса от трех до пяти километров в диаметре, одинаковые по форме и строению. Таких астероидов с передатчиками нашли одиннадцать. Улантские специалисты не смогли установить назначение этих передатчиков.

Исследователи обнаружили пять маршрутов, по которым вражеские корабли двигались вдоль Рукава. Каждый из них был рекой заряженных частиц, ионов и свободных радикалов.

Контакта тщательно избегали. Была поставлена задача только наблюдать.

Дистанционное наблюдение за заряженными потоками обнаружило не только крупные армады, движущиеся в сторону от центра, но и регулярный поток курьерских кораблей в обоих направлениях. Это означало, что у противника не было инстелной связи. Что было важно. Союзники получат тактическое преимущество за счет возможности координировать свои силы на гораздо больших расстояниях, чем противник.

Ядром улантского флота был его единственный настоящий боевой корабль, превосходивший даже корабли Конфедерации класса «Империя». Назывался он «Танец в Рубиновом Рассвете».

Люди называли свои корабли в честь воинов, сражений, городов, древних колоний, павших империй и боевых кораблей прошлого. Улантиды пользовались названиями поэм и романов, симфоний и произведений искусства. Каждая раса находила систему другой по меньшей мере эксцентричной.

На борту «Рубинового Рассвета» находилась команда связи, созданная Бюро разведки флота. Эти люди были куда дальше от дома, чем их улантские спутники..

Задача была непростой. Им приходилось просеивать всю поступающую информацию и отбирать крупицы, достойные передачи на Луну-Командную. Людям приходилось быть очень дипломатичными со своими хозяевами. Двенадцати ученым, отделенным от ближайшего представителя своей расы одиннадцатью тысячами световых лет, приходилось нелегко.

В рабочий отсек людей вошел улантский офицер.

— Капитан Рассел? У нас есть кое-что, что может вас заинтересовать.

Рассел был невысоким крепким негром, похожим на шкаф. Он чуть не брякнул:

— Ну, заберем через пару часов. Куда, к чертовой матери, спешить?

Но сдержался. Синие были настолько предупредительны, что он устыдился даже своего желания сказать резкость.

— Важное? — спросил он. В поведении синих теперь тоже чувствовалось напряжение, хотя они были куда более привычны к долгим полетам.

— «Песнь Мирион» засекла мощный источник нейтрино. На естественный он не похож. С другой стороны, до ближайшей звезды — две трети парсека. Командование направило туда несколько кораблей-зондов с разных направлений. Нам показалось, что вам было бы любопытно взглянуть на результаты.

— Конечно-конечно. Дорис, ты свяжись с ними через Голос Группы Номахрадина. Голос Группы, начинайте.

Рассел не ожидал ничего интересного. Синие приносили что-нибудь каждые три дня. И всегда этому находилось естественное объяснение. Но всегда приходилось кого-то к ним отправлять. Это было частью политики сосуществования. Не делай того, что может оскорбить синих. Ссоры и ворчание ограничены территорией команды людей.

Офицер связи приветствовал их словами:

— На этот раз может быть что-то серьезное, Голос Группы. — Он ткнул рукой в дисплей.

Рассел окинул взглядом сложное, но уже почти привычное оборудование. В огромном дисплее плавали зонды, участвующие в задании. Они заняли дугообразную позицию в одном световом годе от источника нейтрино. Вспыхивали и гасли цветные точки и стрелки.

Рассел был поражен. Источник не был точечным. Линии показывали, что с каждой точки наблюдения он занимал приблизительно половину угловой секунды по вертикали и по горизонтали. Рассел мысленно прикинул размеры.

— Боже мой, — пробормотал он. — Это шар… шесть на десять в двенадцатой километров в диаметре. Это же в пятьсот раз больше, чем диаметр старой Солнечной системы!

Голос Группы был удивлен не меньше.

— Вот это находка, капитан!

Рассел еще раз окинул взглядом дисплеи. В этом районе было столько вещества, что пространство слегка искажалось. Позади источника не было видно звезд.

— А это не может оказаться черной туманностью?

— Слишком плотная.

— Вы подойдете поближе?

— Когда согласуем с начальством.

— Что бы это ни было, оно движется. И с чертовски приличной скоростью.

— Именно поэтому мы так и заинтересовались, капитан.

Рассел огляделся в поисках свободного места. Все кресла были заняты. Новость уже облетела весь корабль. Рубка кишела любопытствующими синими. Торжественно вошла Сердце Щита, или Адмирал флота. Она пожелала переговорить со своими офицерами по науке, причем из любезности пригласила и Рассела. Тот только слушал. Здесь не место высказывать свои мысли.

Потребовалось три дня, чтобы организовать посылку зондов. На пути шара предполагалось разместить многочисленные контейнеры с приборами чисто пассивного наблюдения и скрыть их среди древних космических обломков. За эти три дня было зарегистрировано оживленное движение курьеров в источник и из него. Два огромных конвоя вылетели оттуда к дальней границе.

Тщательное исследование космоса позади шара показало, что именно он был центром кипучей деятельности. Вражеские корабли сновали в кильватере шара. Его сопровождал кометный хвост кораблей, то отстававших, то догонявших вновь.

— Выглядит так, будто военные флоты расчищают путь этой громадине, — заметил Рассел своим соотечественникам.

— А не опережают ли они события? Я хочу сказать, до Конфедерации им добираться еще тридцать или сорок тысяч лет.

— Может, это временной запас на случай, если военные флоты натолкнутся на кого-то упрямого.

— Упрямого? Да они любого как катком раздавят. Их так много, что любые потери не имеют значения.

— И все же между ними и нами — большой разрыв в вооружении и технике связи. Два столетия как минимум. Это означает, что мы сможем убить гораздо больше их, чем они нас. Синие считают, что они застыли в технологическом стасисе. Их единственное оружие — численность. Если они столкнутся с кем-нибудь, кто превосходит нас в технике, то им придется плохо. Они, может, и возьмут верх, но на это уйдут многие поколения. Я бы даже предположил, что такое уже случалось, именно поэтому Сфероид так глубоко в тылу.

Экспедиции, к звездным системам, которые лежали позади Сфероида, впервые доказали, что враг может жить и на планетах. На них трудились миллиарды похожих на кенгуру существ, судя по всему, преобразуя планеты согласно определенным спецификациям. Улантские эксперты полагали, что по окончании работы их с планеты снимают.

Еще одна загадка.

Еще больше маленьких завоевателей копались в астероидных и кометных поясах бесчисленных систем. Действуя огромными ордами, они освобождали целые солнечные системы от космического мусора.

Теперь становилось ясным назначение астероидов-маяков. Маленькие строители использовали их как передвижные миры. Огромные астероиды выдалбливали изнутри, прикрепляли к ним двигатели, и они превращались в звездолеты. Благодаря осевому вращению на них появлялась центробежная гравитация. Если внутри настроить этажей, то такой астероид мог обеспечить больше жизненного пространства, чем любая планета. С ростом населения рос и астероид.

— Они должны плодиться как мухи, — предположил кто-то. — Если им приходится превращать в жизненное пространство все, что попадается под руку.

— Вопрос, — вмешался Рассел. — Синие утверждают, что эти существа покидают планеты, окончив их преобразование. Почему?

— С этими тварями ни в чем нет смысла, — отозвалась какая-то женщина. — Думаю, мы теряем время, пытаясь смоделировать их мышление. Давайте сосредоточимся на поисках их слабых мест.

— Зная их цель, мы могли бы поискать способ их остановить, — предположил Рассел. — Думает ли кто-нибудь, что мы способны на это сейчас?

«Рубиновый Рассвет» стал кораблем отчаяния. Надежда исчезла. Космонавты больше не верили, что их народам удастся выжить в грядущей резне.

— Нам нужно прозондировать поглубже, — сказал Рассел. — Мы должны пройти еще столько же назад по следу Сфероида, если хотим знать, что они делают. Отсюда это выглядит как рассчитанный на миллионы лет проект по преобразованию галактики.

— Но мы не можем добраться так далеко.

— Не можем. К сожалению. И потому никогда не узнаем.

Когда заработали первые контейнеры, оставленные на пути Сфероида, весь экипаж приник к экранам, вчитываясь в поступающие данные.

Через несколько часов вид длинных шеренг огромных кораблей-астероидов, выстроенных в бесконечные ряды, убил всякий интерес.

Какой смысл заглядывать в глаза рока? Пусть следят машины, которые нельзя напугать.

Разведывательный флот повернул домой вслед за печальным известием, посланным вперед.

Глава шестнадцатая:3050 н. эОсновное действие

У трейлера собрались шесть лучших людей Мойше. Они были чернее тучи, застегивались на ходу и проверяли оружие. Каждый был вооружен пистолетом, ручным коммуникатором, противогазом и чем-нибудь еще, что посчитал нужным захватить. Все до одного не выспались и изо всех сил терли покрасневшие глаза.

Бен-Раби прислонился к косяку входной двери. У него все еще дрожали колени.

— Ребята, вы согласны драться, чтобы спасти моего друга Мауса?

— Мы в игре, шеф, — бросил кто-то.

— Он всего лишь иммигрант, как вы знаете.

— Если б мы были не согласны, нас бы тут не было, Джек.

— Мы готовы, сэр, — проговорил другой. — Теперь он один из нас. Лично мне он никогда не нравился. И мою девушку увел. Но своих надо защищать.

— Клаус, ты просто хочешь подраться, — заметил третий.

— Ну и что ж? Теперь у меня есть предлог.

— Хорошо-хорошо, — вмешался бен-Раби. — Успокойтесь. В этом пироге есть изюминка. Наверняка в деле замешана та сангарийка.

— Да? Может, на этот раз нам удастся довести дело до конца?

— Ну, я как-то уже пытался, только вот поддержки не получил.

— Сейчас плакать о ней никто не будет, капитан.

Мойше вздрогнул и взглянул говорившему в глаза. В них не было желания нанести оскорбление. Они с Маусом были назначены капитанами временных полицейских подразделений, в то время как Киндервоорт был капитаном постоянной Службы безопасности корабля. Сейнеры редко называли друг друга по званию или должности.

Мойше усмехнулся:

— Я думаю, что вы все идиоты. И спасибо вам за это. Я вернусь через минуту.

Он вошел в штаб и просмотрел, сколько на планете сейнеров. Их число уменьшалось. Ночью, когда почти все закрыто, туристу делать нечего. Мойше послал в Службу движения «Даниона» сигнал тревоги, означающий чрезвычайное происшествие и отмену увольнений на планету до специального распоряжения. Значит, часа через четыре на Сломанных Крыльях не останется ни одного сейнера, не принадлежащего к Службе безопасности.

Он вышел из штаба.

— Пошли!

Ребята заулюлюкали, как сбежавшие с урока мальчишки.

Мойше волновался за них. Эти парни думали, что им предстоит развлечение. Пришлось их приструнить, а то с таким настроением они могли влипнуть.

Бен-Раби загрузил их в бронетранспортер космической пехоты и занял место водителя. Двигатель завелся с первого раза. Машина под грохот гусениц рванулась к Старому Городу. Мойше был так встревожен, что не сразу вспомнил о глушителях.

Грохоча по пустым ночным улицам, бен-Раби пытался угадать действия Мауса. Куда мог отправиться Шторм? Это зависит от дичи. Если он ее потерял, то склад, который сыграл такую важную роль в их первом задании, был тем самым местом, где можно было снова взять след. Сангарийцы — от своей заносчивой храбрости или просто глупости — могли снова им воспользоваться.

Лабиринт высоких, прижатых друг к другу старых кирпичных домов давил почти физически. Мойше углублялся все дальше и дальше в чернильную тишину Старого Города. Район складов был неприятным местом. Запах нищеты и застарелого зла сочился из каждого переулка, из каждой двери. Бен-Раби бросило в дрожь. Он прибавил скорость.

— Уже близко, парни.

Он свернул на улицу, которая вела к нужному складу, и резко, с жутким скрежетом, остановил машину.

Вспышка, оставившая под веками сполохи голубого пламени, сообщила, что в полуквартале от цели уже идет схватка. Не на старом месте. Сангарийцы им явно не пользовались.

— Ощетинились, парни! Кажется, мы его нашли.

Еще одна вспышка. Мойше отъехал, чтобы не загораживать улицу.

— Выходите все. Вольно!

Бен-Раби взял карандаш и прямо на тротуаре набросал схему. Он сам удивился, с какой легкостью припомнил расположение Старого Города. Столько лет прошло…

— Ник, ты и Клэр пойдете отсюда. Клаус, возьми Майка и Вилли и заходите с этой стороны. Мы с Крафтом идем прямо по улице. Проверить коммуникаторы! Вперед, парни.

Ослепительные лазеры продолжали свою бессмысленную дуэль. Бен-Раби и Крафт, прячась в тени, двинулись вперед и вскоре обнаружили одного из дуэлянтов.

Мойше присмотрелся к схеме стрельбы.

Осаду склада вели трое. Изнутри отстреливался один. И явно достаточно умелый, чтобы сдерживать этих троих.

— Должно быть, они уже кого-то потеряли, — предположил Мойше. Было очевидно, что осаждающие порядком нервничали.

— Может быть, они его просто там держат для кого-то другого.

— Может быть.

Ситуация выглядела несколько странно. Человек на складе вел себя не так, как Маус. Тот не стал бы терять время и отстреливаться. Он предпочитал атаку.

— Что ты видишь? — спросил Мойше. Его спутник смотрел через инфракрасные очки.

— Их только трое. Забавно. Похожи на пиратов.

— Что? Дай-ка мне.

Мойше надел очки. Крафт прав. На штурмующих были боевые скафандры Мак-Гроу. Что за черт? Для Мак-Гроу это вражеская территория.

Но тогда внутри мог оказаться и Маус — если там и в самом деле были пираты. Теперь они объединились с сангарийцами. Шторма могли ранить… Шепотом отдавая приказы в наручный коммуникатор, Мойше расставил своих людей на позиции за спиной снайперов.

— Готовы? По команде стреляйте. Огонь!

Дело пошло не гладко. У сейнеров не было того, что нужно, чтобы убить человека хладнокровно и неспровоцированно. Завязалась жаркая перестрелка, в конце концов двоих удалось уложить, третий сбежал, получив раны, которые не скроет ни одна пластическая операция.

И все же Мойше тревожился. Слишком просто все выходило.

Бен-Раби менялся. В нем все громче говорил параноидальный охотник, в которого его превратило Бюро. Но сам он этого не осознавал.

— Все чисто, Маус! — крикнул он.

Ему в ноздри била вонь озона и раскаленных кирпичей. Вдруг его окружило облако пара, поднявшееся из лужи, оставленной запрограммированным послеобеденным дождем. Два лазерных разряда взяли его в вилку. Он метнулся к прикрытию.

— Проклятие, что там с этим мерзавцем? Он что, в трансе убийцы, что ли? Дай мне парализатор, — приказал он Крафту, который от страха не мог шевельнуться. — Его, наверное, порядком потрепало. Вот. Возьми это. — Он кинул сейнеру свое оружие. — Давай. Соберись. Тебе придется мне помочь. Открывайте огонь, ребята, но поосторожнее. Я его парализую.

Парализатор, конечно, Мауса не обрадует, но альтернативы, которые приходили в голову бен-Раби, были куда менее приятными.

Лучи поставленных на минимум лазеров чиркали по рыжему кирпичу склада, превращая ночь в жуткий фейерверк. Вся улица внезапно ожила, теперь она трещала и искрилась. В воздухе, подобно призракам, плясали легионы теней. Ответный огонь стал неровным и полностью неэффективным. Мойше обнаружил его источник, тщательно прицелился и спустил курок.

— Иди туда! — прохрипел он Крафту.

Пронзительный визг парализатора не смолкал, пока несколько сейнеров не проскользнули в ворота склада.

Через несколько минут один из них показался из окна.

— Ты накрыл ее, Мойше! — крикнул он.

— Ее? Что ты бормочешь?

— Это женщина. Ты ее вырубил чисто. Кажется, нервная система не повреждена.

Иногда парализатор выкидывал жуткие штуки с нервной системой жертвы. Мог привести к смерти или увечью. Это нечасто, но бывало.

— Это Штрехльшвайтер?

— Нет. Иди сюда, она приходит в себя.

— А что с Маусом?

— Никаких признаков.

Женщина, подумал Мойше, направляясь к складу. Что за черт? В этом деле только две женщины. Эми и Мария. Если это одна из них, есть от чего взвыть.

Но сангарийка здесь, на Сломанных Крыльях. В этом он был уверен.

Когда Мойше вошел в комнату, из которой велась стрельба, женщина лежала, перевесившись через подоконник, и судорожно дышала. Плечи ее согнулись под тяжестью поражения. Мойше смотрел на нее с другого конца комнаты. Со спины она была на кого-то смутно похожа.

— Шеф здесь, леди, — проговорил один из его людей достаточно дружелюбным тоном.

Женщина оперлась на подоконник и повернулась.

— Элис!

Голос его был как у придушенной жабы.

— Томас.

На его сознание обрушились молоты тьмы. Руки, легкие как крылья мотыльков, пытались вытащить его оттуда. Чей-то голос за несколько световых лет спросил:

— Что с тобой, Мойше?

Несмотря на дополнительный эффект от появления этой женщины во плоти, приступ длился считанные секунды. Дрожа и холодея, бен-Раби все же взял себя в руки.

Элис стояла, опираясь на грязный подоконник, дыша прерывисто и неглубоко. Лицо ее было странно неподвижным, несмотря на очевидные попытки изобразить целую гамму чувств.

«Шок?» — спросил себя Мойше.

И попытался заглянуть внутрь себя.

Вот он точно был в шоке. Дрожа, он рухнул в пыльное старое кресло и уставился на невероятный призрак прошедшего романа. Мысли путались и кружились в водовороте хаоса. Душа стонала от муки, как в те давние времена знакомства с сейнерами. Все демоны, которых, как он считал, им с Головастиком удалось сковать, рвались теперь с цепи и вылезали из клеток. Необъяснимый символ, который он звал образом пистолета, то и дело вспыхивал и гас, как чудовищная неоновая реклама душевной болезни.

На этот раз Мойше не потерял сознание. Но и внутреннего равновесия не обрел. Он боролся с тем, что происходило у него в голове, отбиваясь от этого и одновременно пытаясь его анализировать.

В этих древних призраках что-то слегка изменилось. Они чем-то отличались от своих предшественников. Может быть, их исказило время, и они постарели и расплылись. Кто это орет?

— Мойше! Проклятие, что с тобой? — спрашивал Клаус. — Женщина, что ты с ним сделала?

Мойше слышал, но не отвечал. Что он мог сделать? Что мог сказать? Он не находил ответа ни Клаусу, ни Элис. Он не ожидал встретить ее снова даже на тесной Луне-Командной. И уж конечно, не на окраинах Конфедерации, в тысяче световых лет от сцены их страсти и боли. Слишком невероятное совпадение… И все же вот она, сидит перед ним, неотвратимо реальная, как сама смерть.

Мойше сжал виски запястьями: голова раскалывалась мучительной болью, потом ухватился за живот — почти забытая язва вдруг неожиданно и весьма неприятно напомнила о своем существовании. Мысли кружились и ревели, как вспененный поток. Казалось, мозг сползает с фундамента. Все барьеры рушились. Менялись взгляды. Если ему не удастся ухватиться за спасительную нить и выбраться из половодья воспоминаний, его душа окажется в каменной пустыне, выжженной и голой, как разбомбленный город.

Ему удалось уловить отблеск реального мира. Он дернулся, как собака от удара плетью, рванулся вперед, хватаясь тысячью мысленных рук за топкий берег. Если бы продержаться до тех пор, пока он не найдет Мауса…

— Ты как? — спросила Элис.

Ее голос изменился. Он стал старше. Не таким музыкальным. Огрубевшим от прожитых лет.

Ее вопрос был совершенно бессмысленным. Всего лишь шум, призванный нарушить жуткое молчание. Мойше ответил не сразу. Его люди следили за ним с удивлением и растерянностью, им было не по себе от сознания, что перед ними обнажается душа.

— В порядке, — наконец промямлил Мойше. — А ты как?

— Теперь тоже в порядке.

Но это было не так. Ее отчаянно трясло. Обычная реакция на шок парализатора. Еще ее должен бить озноб.

— Почему эти люди в тебя стреляли? — спросил он, пытаясь обрести стабильность, сосредоточившись на деле. — Что ты здесь делаешь?

— Это была девочка, Томас. У нее были твои волосы и глаза.

— Заткните ей рот!

Все кружилось и горело. Глубоко внутри топкий берег начал сдавать. Демоны выли и хохотали. Безумный символ пистолета целился прямо в лицо Элис.

— Майк, прохрипел Мойше, — Возьми двоих людей и гляньте на улицу, нет ли там людей Мак-Гроу.

Вторая отчаянная попытка овладеть собой не удалась. Берега размывались под напором безжалостного потока.

— Почему ты здесь? — прохрипел он.

— Я думала, все это умерло, — отозвалась она. — Я думала, я это забыла. Но я не могу, Томас. Уходи. Оставь меня в покое.

Оставить ее в покое? Да. Отлично. Но как же он заставит ее оставить в покое его?

— Леди, шеф задал вам вопрос, — прорычал один из его людей, кажется, Николас. — Отвечайте!

— Полегче, Ник. Давление здесь ни к чему. Это личное, к делу не относится.

Он заговорил слишком поздно.

— Не относится?

Рука сейнера стремительной змеей метнулась к лицу женщины. Удар поверг ее на пол. Сейнер на лету схватил ее за волосы и дернул. Она закричала, но ее крик не долетел до Мойше.

До него дошло только, что ее волосы, лицо и горло остались в руке Николаса. Сейнер поднял свой трофей, похожий на сморщенную, высохшую голову Горгоны. Лишившись маски, женщина смутно кого-то напоминала, но она уже не была старым призраком бен-Раби.

— Мойше, это все подстроено!

Бен-Раби не мог сдержать нервного смешка.

— Я и сам подстроен, Ник.

— Теперь говори, — обрушился Николас на женщину. — Что за игру ты затеяла?

— Не старайся, Ник. Мы ничего не добьемся. У нас нет необходимого оборудования. — Теперь на глазах женщины не было слез. Ее лицо выражало только страх. — Да и ничего нового она не скажет, — добавил Мойше.

Ему не нужно было оборудование. Сквозь хаос в голове забрезжило сильное подозрение. Кто-то обрабатывал его, и он даже догадывался, кто и зачем.

— Эй, Мойше, — окликнул его кто-то. — Майк говорит, что у нас неприятности. Люди Мак-Гроу. Около дюжины. Возле броневика.

Мойше постепенно брал себя в руки.

— Это была ловушка. Но их план пошел наперекосяк. — Он повернулся к женщине. — Пиратов в сценарии не было, ведь так?

К его удивлению, она ответила. Качнула головой.

— Передай Старику, пусть заведет гримеров получше. Ник, нам надо сматываться. Попробуй связаться с Киндервоортом по второму тактическому. Скажи ему, что нужна конвойная команда. Флотские сами позаботятся о своем броневике.

Мойше с трудом обретал обманчивый внутренний мир. И знал, что надолго этого не хватит. Надо поскорее кончать. Скоро он снова сорвется. Последняя соломинка сломала спину верблюда. Отныне каждый период спокойствия будет стоить ему все большего напряжения воли, обреченного в конце концов на провал. И разрушение пойдет быстрее, как только спадет накал борьбы за существование.

Мойше уже доводилось видеть такое у своих товарищей-агентов. Сейчас он находится на начальной стадии спонтанных, бесконтрольных, неуправляемых последствий депрограммирования искусственной личности. И процесс пойдет бурно. В его подсознании уже столько личностей, что он может потерять связь со всеми.

— А как быть с женщиной? — спросил Николас.

— Оставьте ее. Наш противник не она.

— Мойше, — сказал другой. — Ярл говорит, чтобы мы ждали его около Бабника Джонса. Ты знаешь, что он имеет в виду?

— Да. Это статуя в старом парке. Передай Майку. Он знает, где это. Ник, ты впереди. Ребята, держитесь плотнее. — Он повернулся к женщине. — До свидания.

Мойше не знал, что еще ей сказать.

Она с видимым облегчением пожала плечами.

Они выскользнули через заднюю дверь, пробежали квартал, прячась в тени. Бен-Раби начал беспокоиться о времени. Он достаточно долго не был на работе. Сколько еще займут поиски? Но все казалось так просто…

До него донеслись выстрел и крик.

Вторая пуля отскочила от кирпичной стены над головой бен-Раби. Камни мостовой превратились в стрелы, терзавшие его грудь и не дававшие вжаться в спасительную землю.

«Тени моего последнего пребывания на Сломанных Крыльях», — подумалось ему.

Ребята отвечали огнем на огонь. Лучи их лазеров скользили по кирпичным стенам зданий, загородивших аллею, где укрылся стрелок.

— Давайте, ребята! — рычал бен-Раби. — Стреляйте в него, а не в стены, черт вас возьми!

Четвертая пуля ударила в мостовую, и осколки камня угодили ему в лицо. Стирая капли крови, он подумал: почему убийца выбрал именно его? Может быть, это человек Марии?

Где Ярл? Где Маус со своими людьми?

— Проклятие, ребята, вы что, не понимаете, что это вам не компьютерная стрелялка?

Да где же Маус, с исчезновения которого и началась вся эта заварушка? На Мойше снова накатили эмоции, неуправляемые и спутанные. Он попытался взять себя в руки и не смог. Запрограммированная личность начала процесс саморазрушения. Единственным якорем, который удерживал его, была тяжелая, жаркая ярость.

У него за спиной послышался шорох подошвы по мостовой. Мойше перекатился, выстрелил, попал в ногу. Человек закричал и бросился под прикрытие.

Стрелок, вооруженный древним пистолетом, убегал бухающими шагами. Мак-Кленнон… Бен-Раби успел во второй раз выстрелить в свою жертву, прежде чем та скрылась из виду.

Еще одна тень скользнула под прикрытие дверного проема.

Программа Мойше прекратила саморазрушение.

Его чувствительность выросла до таких высот, которые обычно достигаются только лекарственной стимуляцией. Он чувствовал животом каждую неровность, каждую выщербину мостовой. Казалось, он слился в единое целое с грязью, оставленной запрограммированным дождем. Он видел серый и буроватый камень, ослепительные искры и вспышки из очередного дула, слышал удар пули, щелкнувшей по кирпичу над его головой. Он чуял запах сырости и серных испарений болотистой атмосферы, с которыми не могла справиться система кондиционирования. Казалось, он даже чувствовал привкус чего-то соленого.

Стоп! Это в уголок рта течет кровь с разбитого осколками щебенки лица.

Он отполз в сторону. Еще четыре метра — и кандидату в убийцы придется высунуться из-под прикрытия, чтобы продолжать огонь. Прыжок… вышло! Противник выстрелил. Мойше выстрелил в ответ и услышал крик. Люди бен-Раби бросились в аллею вслед за ним.

Ударом ноги Мойше выбил пистолет из руки несостоявшегося убийцы.

— Этот клоун такой же недотепа, как и вы, ребята. Идите сюда! Шевелите ногами, или я сам вам помогу.

Он грозно взмахнул парализатором.

На улице, которую они только что покинули, раздались крики. Он выстрелил навскидку, поворачиваясь, и бросился за своими людьми. Боль от телесных ран гнала его, как зверя, за которым охотятся.

«Кто я? — думал он. — Это на меня не похоже. Я не боевик. Гундакар Нивен? Нивен, кажется, был крутым типом».

Адреналин вызвал у него новый приступ дрожи. На службе Бюро ему уже приходилось испытывать такое, но он никогда не мог сравниться с Маусом в хладнокровии под огнем. Он всегда пугался, трясся, и ему постоянно приходилось бороться с желанием обратиться в бегство.

Может быть, именно поэтому он пережил несколько партнеров, подобных Маусу.

Но их тоже программировали для своих ролей.

На этот раз, кажется, он сработал хорошо. Он показал хладнокровие закаленного бойца и стрельбу, когда была пора стрелять. Даже и не знал, что он на это способен.

После дюжины петель и поворотов он замедлил шаг и, стараясь выглядеть туристом, направился к памятнику Джонсу. Его люди шли за ним.

Памятник не изменился. Это была все та же высокая бронзовая статуя, окруженная тем же маленьким парком, границы которого очерчивали завезенные сосны и кусты. Между деревьями и памятником располагалась дюжина подсвеченных фонтанов, где в непрестанно падающих струях плескались Морские нимфы.

Парк был сердцем оазиса в пустыне Старого Города. Окружающие улицы вели к нескольким музеям, к опере, библиотеке и аккуратненьким лавочкам, рассчитанным на богачей. Здесь же располагались дома, принадлежавшие старейшим семействам города. Площадь стойко держалась, отказываясь, признавать, что звезда Старого Горда давно закатилась. В приходящих в упадок городах обычно есть несколько таких жемчужин.

Глава семнадцатая:3050 год н. эОсновное действие

Бабник Джонс попал в число замечательных людей по чистой случайности. Он никогда не был героем. В списках покорителей космоса он стоял в конце. Подвиг его заключался в том, что он прибыл на Сломанные Крылья раньше всех. Местных школьников учили, что он герой, Магеллан космоса, но этот миф не имел никакого отношения к реальности. Планету эту он открыл совершенно случайно и даже не по своей воле. Корабль его рухнул на Крылья потому, что пушки полицейского корвета Палисарианского Директората повредили бортовой компьютер. Джонс и его команда — женщины, представленные в виде фонтанных нимф, — прятались здесь несколько месяцев. Потом, не в силах больше выносить жару, сырость и жуткую вонь, они дали сигнал SOS. Корвет их и подобрал. Старый Бабник кончил свои дни в каталажке.

Мойше помедлил в тени. Он смотрел на статую и видимые над деревьями верхушки танцующих струй.

— Ярл на связи, — доложил связист.

— Ярл? Где ты? — Мойше взялся за передатчик. — За нами погоня.

— Буду через пять минут, Мойше. Помимо голоса Киндервоорта, до Мойше доносились еще какие-то странные звуки.

— Что там происходит, Ярл?

— Пикет. Неприятности с местными. Мы их успокаиваем.

— Не возитесь долго. Мы оторвались от них всего лишь на пару минут.

Николае прижал передатчик к уху и покачал головой.

— Майк в трех кварталах отсюда. Он говорит, что они отходят. Может быть, они нас слышат.

— Ярл, кажется, пока у нас порядок. Возможно, они сматываются. Мы будем ждать на северной стороне. Есть вести от Мауса?

— Пока нет, Мойше. Отбой.

— Отбой.

Бен-Раби отключил передатчик и оглядел парк через инфракрасные очки. Он выглядел совершенно мирным. Мойше двинулся к Бабнику.

Вспышка.

— Черт! Неужели опять? Второй раз со сковородки в огонь? А может быть, и нет. Стреляли не сюда. Еще три выстрела. Там идет драка. Маус? Перестрелка казалась небольшой, дуэлянтов было всего двое, они меняли позицию от выстрела к выстрелу. Один из них вооружен только парализатором.

— Ник, оставайся здесь. Я проверю. Мойше рысцой побежал к Бабнику. Действие, казалось, развертывается между фонтанами позади памятника. Бен-Раби выглянул из-за деревьев. Он попытался разглядеть дуэлянтов, но те прекратили стрелять. Все кончено? Он скользнул к статуе. Бабник мог послужить отличным высоким наблюдательным пунктом.

Снова стрельба. Парализатор, кажется, среди дальних деревьев. Лазер — между фонтанов. Обладатель лазера, освещаемый светом фонтанов, двигался очень осторожно.

Мойше взобрался на пьедестал Бабника, возвышавшийся метра на три от земли, и устроился между сапог старого бандита. Пьедестал действительно оказался отличным наблюдательным пунктом, но с него чертовски трудно будет быстро спрыгнуть. Мойше наклонился вперед, пытаясь разглядеть дуэлянтов.

Хотя дальний стрелок прятался в темноте, Мойше обнаружил его первым. Ближний оставался скрыт воздушным жемчугом струй и разноцветным, переменчивым освещением фонтанов. Шелест падающей воды завораживал.

Луч лазера полоснул по сосне. Мягкий ветерок донес пряный дымок горящей хвои. Дальний дуэлянт ответил одиночным выстрелом. На мгновение стало видно его лицо.

Маус.

На этот раз никаких сомнений.

Шторм схватился за левую руку и метнулся на новую позицию. «Какого черта? — подумал бен-Раби. — Что этот идиот делает здесь с одним парализатором?»

Противник Мауса переменил позицию.

— Ха! — выдохнул бен-Раби. — Это она!

Сангарийка сделала пластическую операцию, но ее кошачьи чувственные движения не изменились. Она не могла скрыть эту смертоносную грацию хищницы.

Мойше попытался взять ее на прицел.

— Добро пожаловать, милая, — пробормотал он, ничуть не удивившись, увидев ее. Это была очередная фигура ее смертельного танца с ним и с Маусом.

Она не знает, что на сцену выходит новый танцор. Мойше усмехнулся. Вернулась часть его прежней личности. Он снова стал Гундакаром Нивеном, крепким орешком.

— Ага!

Сангарийка тоже была ранена. На левый бок была наспех наложена уже промокшая повязка. Маус был близок к цели, но убить ему не удалось. Странно. Это на него не похоже.

Это только значило, что Мария тоже не промах.

Бен-Раби тщательно прицелился и не спеша спустил курок. Женщина закричала, подпрыгнула, как кошка, которой наступили на хвост, и рухнула на цветной тротуар. Мускулы ее судорожно дернулись, потом она медленно замерла. Реакция, типичная для доброго выстрела в голову.

Мойше бросил взгляд на свой пистолет.

— Отличный выстрел, ковбой. Маус! — крикнул он, пытаясь перекрыть шум фонтанов. — Она в отключке.

— Мойше? — отозвался Маус. — Это ты?

— Да. — Голос Мауса показался ему очень слабым. — Ты сильно ранен?

— Выживу.

Шторм, спотыкаясь, вышел из укрытия и направился к статуе. Раненую руку он засунул за вырез джемпера, а парализатор нес, как револьвер. Проходя мимо Марии, он остановился.

— Мат. Наконец-то.

Взгляд его метнулся к статуе и снова опустился вниз.

— Расскажи мне, черт возьми, что же все-таки произошло, — крикнул бен-Раби. — Я чуть с жизнью не распрощался, пока гонялся за тобой.

— Она меня заманила. Показалась, выстрелила и скрылась. Я потерял голову. И угодил прямиком в ее западню. — Он взглянул наверх, и его лицо приняло странное выражение. — Но она ошиблась сильнее, правда? Позволила ненависти возобладать над рассудком. — Маус злобно усмехнулся. Его губы вытянулись в пугающее подобие вампирской ухмылки их противницы. — Знаешь, что самое смешное, Мойше? Она сотрудничала с Мак-Гроу. Страшновато, если подумать.

Маус замолчал. Он долго смотрел на женщину, будто жалел, что их кровной вражде пришел конец.

Бен-Раби не хотелось этого делать, но жизнь доказала необходимость следующего шага. Дважды ей давали шанс. Дважды она возвращалась для новой попытки. Если Маус ее не прикончит, то эта ведьма снова повиснет у них на хвосте — сплошь когти и клыки.

Она одной породы с Маусом, подумалось Мойше. Их обоих может остановить только смерть.

— Мы должны быть реалистами, Томас… Мойше, — пробормотал про себя бен-Раби. — Чему быть, того не миновать.

Он ждал. Маус оставался неподвижным. Время тянулось.

По прилегающей к парку улице загрохотали бронетранспортеры. Мойше оглянулся, ожидая увидеть Киндервоорта.

Нет. Космическая пехота. Но и это неплохо.

Отвернулся к Маусу. Почему он медлит? Потому, что у него нет смертельного оружия? Мог взять ее лазер. Или просто руками.

И тут Мойше понял. Маус думал о своем Святом Граале, Ненависти, которая так долго им руководила. Он еще не знал о гибели Метрополии, но убийство Марии было бы символом того процесса, который он начал. Символом того, что цель всей его жизни достигнута. Юпп должен был стать его оружием… а Мария могла быть последним из его давних врагов.

В конце пути всегда ждет разочарование, мелькнуло в голове у Мойше.

Бедняга Маус. Глубоко внутри своего существа он сознавал, что со смертью Марии ему не останется, кого ненавидеть. Грааль, сверкавший издали, оказался очередной пустой кружкой.

— Куда мы отсюда, Томми? — тихо спросил Маус.

В тени между сапог Бабника бен-Раби/Мак-Кленнон мог только покачать головой. Он не знал.

Сознание Мойше/Томаса обратилось в ад. Внешнее давление спало. Не осталось ничего, что могло бы держать распад под контролем. Он был то одним, то другим, попеременно. Элис ползла по его мозгу, как паук по гниющей плоти. Что-то у него внутри кричало «Хочу» и не давало ему знать, чего хочет. Его охватывали внезапные порывы чувств. Ярость. Ненависть. Любовь. Печаль. Радость. Отчаяние. Секунда на каждое чувство — хлоп! Как удар кулака, и тут же проходит, будто внутри взломали склад эмоций и сбросили с полок в беспорядке.

Он обхватил голову руками и чуть слышно застонал.

— Не знаю, Маус, — прохрипел он.

Казалось, прошли годы с тех пор, как его партнер задал вопрос. Бен-Раби хотел ответить: «На Звездный Рубеж и назад, к небесным рекам», но другие персонажи у него в голове непрестанно твердили, что он никогда больше не увидит траулера, никогда не пойдет в кильватере стада, никогда не войдет в контакт, никогда не возглавит секретную службу сейнеров.

Должно быть, этот двойник Элис был тем самым гипнотическим ключом, подумал он. Она должна была выпустить на свободу все призраки, скрытые за барьерами, которые Головастик был не в силах преодолеть. Но ключ не отпер замок до конца, точно так же, как это не удалось Маусу, когда он пытался сделать это перед их запланированным возвращением в Конфедерацию.

Чего-то не хватало. Что-то пыталось вернуть его назад, не к тому Томасу Мак-Кленнону, каким он был перед операцией, а к самым истокам, к тому времени, когда он еще не подвергался никакому перепрограммированию личности.

Ему не хотелось пускаться в это путешествие. Он стремился к тому, что обрел в небесных реках, струящихся между звезд. Он боролся. Глубоко внутри он выл и метался, как дикий зверь в капкане.

С той стороны, откуда он пришел, раздавались сердитые крики. Космопехи разоружали его людей. Обычная предосторожность, подумал он. Его команда превысила пределы «разумных полномочий».

Маус принял решение. В пользу осторожности. Он наклонился, стал искать оружие Марии.

— Нет! — Голос был довольно тихим, чтобы его не было слышно издалека, но одновременно достаточно повелительным. Бен-Раби/Мак-Кленнон сжался в тени у ног Бабника. Появилась его Эми Многоименная. В руках у нее был маленький злобного вида пистолет. Черты лица были такие же холодные, как у Мауса, когда тот входил в транс убийцы.

Маус посмотрел на нее, заметил отсутствие любых эмоций и медленно выпрямился, но парализатор не выпустил.

— Где Мойше? — рявкнула она. — За ним охотятся, я должна найти его первой. Он вдруг оказался ключом ко всему. Вы двое только прикидывались, что перешли на нашу сторону, так? — Слова срывались у нее с языка так быстро, что губы едва поспевали за ними.

Маус не ответил. Он просто смотрел Эми в глаза, не давая ей отвести взгляд. Он сжимал оружие и ждал, когда ее холод даст трещину.

Или он ждал Мак-Кленнона? Томас не знал. Маус мог обратить угрозу собственной жизни в некое испытание.

Мак-Кленнон был уверен, что Эми не сможет выдержать такого напряжения. Ее к этому не готовили.

— Где Мойше? — снова спросила она. Голос ее вдруг сорвался.

— Здесь, любимая. — Он показался из тени. — Не двигайся, ладно?

Ее глаза метнулись в его сторону. Она заметила парализатор.

Маус поднял оружие.

— Нет, Маус. Только не мою жену.

Маус замер. Его остановил тон Мак-Кленнона. Шторм Повернул голову и осторожно взглянул на партнера.

— Зачем, Мойше? — спросила Эми без всякого выражения. Ее оружие ни на миллиметр не отклонилось от невидимой точки на груди Мауса.

— Зачем что, дорогая?

— Предательство. Мы дали тебе все…

— Кого я предал?

Он услышал, как Эми мысленно шепнула «меня». Она открыла ему крепость своих чувств, а теперь оказалось, что он пришел к ней под знаменами любви, ложными знаменами, изнасиловал и растоптал ее душу.

Он чувствовал ее боль, но не понимал, что ее вызвало.

— Какое предательство? — спросил он. — Что стряслось?

— Космическая пехота арестовывает всех подряд. Они называют это «интернировать». Твой Бэкхарт отправил Граберу ультиматум. Или мы открываем Звездный Рубеж для флота, или он превращает Верфи в сверхновую.

Нет, подумал Мак-Кленнон. Что-то здесь не так. Что-то вывернуто наизнанку. Не то чтобы Бэкхарт не пошел на такую угрозу. Пошел бы и даже исполнил бы ее ради оружия Звездного Рубежа. Он был человеком, который верит в свою миссию. Но время, кажется, выбрано неподходящее.

Или подходящее? Сангарийцы и звездоловы крутились вокруг Звездного Рубежа. Бэкхарт мог свободно уничтожить мир любого из противников. Это была замечательная возможность. А раньше он хвастался уничтожением сангарийской Метрополии…

«Черт! Черт! Черт!» — думал Мак-Кленнон.

Агент, сидевший у него внутри — старая интуиция, — сложил все, что было и не было у Бэкхарта, и выдал теперь вполне правдоподобный ответ. Адмирал с самого начала подумывал о Звездном Рубеже. С того самого момента, как вызвал к себе Корнелиуса Перчевского, прервав его свидание с приемной дочерью Гретой.

В роли Мойше бен-Раби он должен был дать Бэкхарту рычаг, которым тот заставил бы сейнеров уступить мир-крепость Луне-Командной.

Он работал на адмирала, даже когда полагал, что действует против него. Черт! Черт! Черт!

И он дал адмиралу нужный рычаг. Бэкхарт выдал это, начав угрожать Граберу.

Адмиралу нужны были координаты Верфей сейнеров. Должно быть, Маус сообщил Старику, что у Мойше есть искомый ключ.

Грабер уступит угрозе. Со скрипом, но уступит. Человек в здравом уме не сможет поступить иначе, когда станет известно о судьбе Метрополии.

Грабер сдастся. Единственное, что было широко известно о Бэкхарте, — это то, что в своих угрозах он человек слова. В случае отказа он бросит бомбу.

Однако Мак-Кленнон был уверен, что сейчас Старик затеял колоссальный блеф. Ему не могут быть известны координаты Верфей. Туманность Трех Небес огромна, даже если он и догадается искать именно там. Насколько знал Томас, только трое могут рассказать Бэкхарту то, что он хочет знать. Эми и Киндервоорт будут молчать.

Проклятие, ну и попал же он в переделку.

Звездоловы никогда не называли между собой свою туманность Тремя Небесами. Мак-Кленнон сомневался, что хотя бы один из тысячи сейнеров знает ее общепринятое название и что хотя бы одному из ста тысяч известны точные координаты Верфей. Маус их не знал. Сам Мак-Кленнон узнал их совершенно случайно в споре с Эми.

— Где Ярл? — спросил он. Он хотел знать, насколько эффективно были исполнены его приказы, когда он предупредил флот. Наверное, хорошо. Эми вела себя так, будто она была единственным оставшимся на планете человеком с красным пропуском.

У нее на глазах блеснули слезы.

— Он мертв, Мойше. Он убил себя. Всего пятнадцать минут назад. Я удрала, когда они отвлеклись.

— Кто отвлекся?

— Военная полиция.

Ясно. Пикет на дороге был подстроен, и Ярл, предвидя Удар Бэкхарта, сделал единственный ход, спасающий от мата. А сейчас Эми собиралась устранить последний источник информации. Его.

Где флот траулеров? Успел ли Бэкхарт сблефовать и перед Пейном?

Что Эми сделает с собой? Выпустит себе в голову лазерный заряд? Она на это способна. У нее есть склонность к саморазрушению.

А что, если Бэкхарт не врал о центральной расе? Это означало, что вся человеческая раса, да и несколько соседних находятся под угрозой истребления.

Тогда на карту поставлено гораздо больше, чем независимость сейнеров.

Бремя решения, которое он должен был принять, было не легче ноши Атласа. Тяжелее. Сотни миров могут от него зависеть… Амбра и оружие Звездного Рубежа. Они могли все изменить.

Что же делать?

Он прислонился к ноге Бабника, глядя на символы сторон его конфликта. Кого из них предать? Кого уничтожить?

Теперь все было в его руках, и не было ухода от решения. Он не мог пустить все на самотек в надежде, что все уладится само собой. Не выйдет на сцену бог из машины и не снимет с него эту ношу.

Он всю жизнь тосковал по героизму, хотя культура Конфедерации так мало этому способствовала. И если он подарит людям Звездный Рубеж и его арсенал, он станет единственным из триллионов. Он встанет рядом с Юппом фон Драховом, истребителем сангарийцев… Но для миллионов звездоловов он будет Иудой.

Кончики пальцев чувственно сжали оружие. Здесь все решения. В пистолете. Последний довод. Говоря словами древнего Мао: «Винтовка рождает власть». Война и насилие, подумал он. Некая раса утверждала, что они ничего не решают. Эти люди забыли о том, что мертвец редко возражает.

Он вспомнил маленькую улантскую монахиню, которую они с Маусом видели миллионы лет назад в космопорте Блейк-Сити на Карсоне, когда поджидали звездных рыбаков. Она отпевала мертвеца…

Он колебался. Избегал решения. Старался продлить шаткое равновесие как можно дольше.

Одно нажатие на спусковой крючок решит триллионы судеб. Друг? Или Эми, его любовь?

Эти символы оставались неподвижны, как тот человек, у ног которого стоял Мак-Кленнон. Они тоже ждали, понимая, что в эту минуту его власть богоподобна.

Маус — Мак-Кленнон был в этом уверен — уже давно знал об этой развилке. Может быть, с самого начала задания. Маус смотрел на пистолет в руке Эми, наполовину загипнотизированный притаившейся в нем смертью. Его еще никогда не касалась смерть… У него так долго был к ней иммунитет…

Эми была бледна и бледнела все больше. У нее было время подумать, оценить возможности, и она испугалась. Пистолет у нее в руке задрожал.

Маус пошевелился, едва заметно поднимая парализатор.

— Стой! — рявкнул Мак-Кленнон. — Это глупо. Есть выход.

Они посмотрели на него, лица их были серьезными и растерянными.

Его палец плясал на спусковом крючке. Эми, вскрикнув, упала. Удивление Мауса не знало границ. Мак-Кленнон, дрожа, всматривался в затененную деревьями улицу у него за спиной. Кажется, космопехов парк не интересует. Отлично. Если ребята будут держать рот на замке…

Он слез с пьедестала, подобрал оружие и снова парализовал Марию. Ее дыхание говорило о том, что она уже начала приходить в себя и, возможно, готовилась к новому броску.

Пока он будет выкручивать адмиралу хвост, ему нужны все трое. Может быть, удастся добиться спасения для всех, хотя Бэкхарт будет упираться, как дьявол.

Но, черт возьми, почему обязательно должны быть победители и побежденные? Каждый мог бы чем-то поступиться и что-то приобрести.

Бэкхарту придется сдаться, если он не сможет справиться достаточно быстро. Ему необходимо заполучить координаты, или весь его план рассыплется прямо у него в руках.

Мак-Кленнон рассмеялся. Он собирается переиграть Старика, а это такая же редкость, как птичье молоко. Продолжая посмеиваться, он перебросил Эми через плечо и нырнул в густую темноту Старого Города.

После этого она его возненавидит, но, поступая так, он даст ей больше, чем могла бы дать его любовь.

Он заглянул в свое сознание в поисках признаков нестабильности. Пока все шестеренки были на месте и крутились как надо. Ему удалось достигнуть некоего подобия равновесия. Не естественного, но на время сгодится. Сейчас он был немного каждым из тех, кем бывал раньше, — и кем-то еще.

Он надеялся, что продержится достаточно долго.

Глава восемнадцатая:3050 н. эОсновное действие

— Что у тебя творится, Дамон? — Голос Бэкхарта резал как пила. — Шторм и сангарийка были в парке. Шторм сообщил по радио, что ее преследует. Люди Мак-Кленнона признались, что он туда вошел. Вы шли по пятам за этой его женой, Эми. Четыре человека. Где они, черт их побери?

— Не знаю, сэр, — сознался майор. — Мы отправились туда, как только нам сообщили, где их искать. Там их не было.

— Это точно? Тебе известно, что трое из этих четверых — профессионалы?

— Да, сэр. И двое из них — наши, у них не было причин бежать.

— Один из них. Я не знаю, кем себя считает Мак-Кленнон. Он не виноват, но в голове у него что-то повредилось и теперь все разваливается на части. Скорее всего он половину времени не знает, кто он такой и на кого работает. О нем-то я и беспокоюсь. Ему нужен психиатр, и как можно скорее.

Бэкхарт потер лоб. Голова раскалывается. Именно тогда, когда он, казалось, уже все устроил… Необходимо захватить Томаса или его женщину прежде, чем Грабер раскусит его блеф. Он должен захватить Верфи, пока траулеры еще копаются у Звездного Рубежа. Он должен действовать, пока сангарийские рейдеры еще не знают о судьбе своей планеты.

— Проклятие, какого черта этому идиоту Киндервоорту надо было себя ухлопать?

— Очевидно, он был предан своему народу.

— О народ жестоковыйный! Я никогда не мог их раскусить. Этот проклятый Пейн все еще с нами ругается. Даже с тремя эскадрами у себя на хвосте.

— В нем говорит гордость, сэр.

— Нас поимели, Дамон. Если мы не отыщем этих людей, и живыми, тогда точно. И я говорю — нас. Я достаточно понятно выражаюсь?

— Более чем, адмирал. Я бросил на это всех своих людей. У местной полиции нет приличного сыскного оборудования, но все равно это только вопрос времени.

— Чем быстрее, тем лучше, майор. Верховное Командование дышит нам в спину. Начальник Генштаба лично заинтересован в этом деле. Он не слишком меня любит. А ты не забывай, что вагоны покатятся вниз вместе с паровозом.

— Намек понял, адмирал.

— Отлично. Проваливай отсюда и разыщи их. Помни: они профессионалы.

За всю ночь космопехи не нашли ни малейшего следа. Бэкхарт метался на койке, и его не оставлял безжалостный страх.

Он боялся, что сангарийка захватила Шторма и Мак-Кленнона и вывезла их из города. Однажды ей это уже удалось.

Время тянулось, напряжение возрастало. Бэкхарт стал бросаться на всех вокруг.

«Как бешеный пес», — услышал адмирал шепот какого-то оператора.

Это подействовало как ушат ледяной воды. Теперь, прежде чем заговорить, он считал до десяти. Адмирал привык считать себя рассудительным, справедливым и заботливым начальником. Гордость не позволяла ему срываться на подчиненных.

Через тридцать часов он заперся в тесной клетушке своего кабинета, пил кофе, глотал аспирин и гадал, не поздно ли в его возрасте начинать молиться.

— Адмирал! — окликнул его взволнованный голос через закрытую дверь. — Связь. Полевой канал три. Это Мак-Кленнон, сэр.

Бэкхарт защелкал переключателями селектора, дважды попадая мимо нужной кнопки.

— Давай же, черт возьми! — Секундой позже: — Томас? Где ты, сынок, черт тебя побери? Что происходит? Где Маус? Как у вас там?

— У нас все отлично. На данный момент Маус связан. — Мак-Кленнон хихикнул. — Все трое связаны.

Свихнулся, подумал Бэкхарт. Полностью.

— Где ты, Томас?

— Так, то тут, то там. Сейчас — тут.

— Мак-Кленнон! Немедленно прибыть с докладом! Лично!

— Нет, сэр.

— Что? Томас, да ведь все же прахом идет…

Что затеял Мак-Кленнон?

— Дайте мне одну вещь, адмирал. Это все, о чем я прошу. Только одну, и я поднесу вам Звездный Рубеж на блюдечке.

— Проклятие, черт возьми, кем ты себя возомнил? С каких это пор младшие офицеры стали торговаться с адмиралами?

— Старшие.

— Это можно исправить. Мак-Кленнон, я усталый и злой до чертиков. Не заговаривай мне зубы. Скажи, где ты, и я пошлю кого-нибудь тебя забрать.

— Нет, сэр. Не раньше, чем я получу то, чего хочу. У меня есть то, что вам нужно. Вы даете мне кое-что взамен. Поговорим?

— Я выслушаю тебя, Томас. Это все.

Это все. Интересно, хватило у кого-нибудь ума попытаться засечь передатчик Мак-Кленнона? Вряд ли. Не надо ожидать от этих людей слишком многого.

— Все просто, адмирал. Я передаю вам координаты Верфей после того, как вы предоставите мне какие-нибудь гарантии независимости сейнеров. Признайте их независимым субъектом международного права. Предложите обменяться послами. Предложите двусторонний пакт о ненападении. Что-нибудь такое, чтобы Луна-Командная не могла прибрать их к рукам без большого публичного скандала.

— Чертова мать! Томас, ты сошел с ума.

— Я это знаю. — В голосе Мак-Кленнона Бэкхарт услышал боль и страх. Парень был чертовски испуган. Он знал, что стоит на краю. — И чем дальше, тем больше, шеф. Но прежде я должен покончить с этим делом.

— Томас, мой ответ — нет. Ты чертовски хорошо знаешь, что я не мог бы согласиться на подобное предложение даже при желании. Которого у меня, кстати, нет. Это не в моей власти.

— Во власти Верховного Командования. Я буду ждать на этом канале. Когда договоры будут готовы, дадите мне знать.

— Томас, это же самоубийство, ты губишь свою карьеру.

— Правда? Вы хотите сказать, что еще не использовали меня до конца?

— Томас… Ты не сможешь вечно от меня прятаться.

— Но попытаться-то я могу, адмирал. И я попытаюсь, черт возьми.

— Томас, я тебя живьем зажарю… Черт!

Адмирал уже говорил сам с собой. Мак-Кленнона не было.

Бэкхарт изо всех сил швырнул через весь кабинет полупустую чашку кофе. Коричневые капли обрызгали стену и груду сообщений, которые скопились в кабинете, пока он переживал.

В дверь постучали.

— Войдите!

Появился майор Дамон.

— Мы засекли передатчик, сэр. Но без толку. Он подключил стандартную полевую рацию к автоматной будке, а сам звонил из другой.

— Я же тебе говорил, что мы имеем дело с профессионалами. Но у нас есть преимущество. Город небольшой, а ему надо охранять, кормить и поить трех пленников. Он сделает ошибку. Шторм может освободиться. Или мы его засечем. Продолжайте поиски.

Дамон удалился. Бэкхарт стер кофейные пятна и уселся в свое кресло. Он почувствовал себя лучше. Его отпустило — почти. В этот момент шансы неблагоприятного исхода казались ему ничтожными.

Он сделал некоторые элементарные подсчеты. Фора во времени перед сейнерами, если они одновременно пойдут к Верфям. Звездный Рубеж в восьми днях пути от Сломанных Крыльев наружу. Верфи находятся в другой стороне, ближе к Внутренним Мирам. Сколько времени понадобится сангарийскому курьеру, чтобы принести на Звездный Рубеж весть о судьбе Метрополии?

Никто не слыхал, чтобы на сангарийских кораблях была инстелная связь. Все сообщения передавались курьерами. Так докладывали его агенты. Так ему оставалось надеяться. Теперь все зависело только от скорости курьера и от упрямства рыбаков.

Адмирал улыбнулся. Если даже самый быстрый корабль покинул Метрополию сразу после атаки фон Драхова… У него не менее четырнадцати дней.

— Томас, ты не сможешь уходить от меня две недели. Только не в этом городе.

Однако уверенность вскоре уступила место сомнению. Несмотря на протесты адмирала, Верховное Командование отозвало космическую пехоту. Сомнения усиливались. На седьмой день ему позвонил начальник Генштаба лично. Бэкхарт больше не мог скрывать от него правду. Он прикрывал Мак-Кленнона, отказываясь называть имена.

Адмирал берег своих людей. Томас не был предателем. Он был жертвой своей профессии и сбоя в технической подготовке. Рано или поздно каждый агент попадал в такой кризис. Мак-Кленнон имел несчастье попасть в свой в исторически неподходящий момент.

Ох и покатятся головы в команде психотехников!

На одиннадцатый день Бэкхарт пришел к заключению, что первой покатится его голова. В голосе начальника Генштаба слышались интонации палача, который со вкусом оттачивает топор перед казнью.

— Войдите, майор! Вижу, вы собираетесь сообщить мне все то же?

— К сожалению, сэр. Он просто не оставляет следов. Мы нашли подвал, который кто-то использовал, но они исчезли задолго до того, как мы на него напали. На данный момент прочесано шестьдесят процентов города. С разумной степенью уверенности мы можем сказать, что он не проскользнул назад в прочесанные кварталы.

— Разумная степень уверенности? Дамон, мне не нужна разумная степень уверенности. Мне нужна полная, мать вашу, уверенность!

— А мне вместо шестидесяти местных полицейских-резервистов нужен мой батальон военной полиции космопехоты.

— А что я мог сделать? Их отозвали. — Бэкхарт нахмурился. — По моим расчетам, с имеющимися у нас силами прочесывание займет еще дней семь-восемь, майор. Этого времени у нас нет.

— Теперь вероятность обнаружения растет быстрее, сэр. У него остается меньше места для маневра. Компьютеры дают почти стопроцентную гарантию, что мы найдем его в течение пяти дней. Статистика против него. Я запретил своим людям использовать коммуникаторы стандартной сети. Он мог перехватывать наши сообщения.

— Не только мог, но и перехватывал. Он псих, но не дурак. Ладно. Продолжайте.

Бэкхарт откинулся в кресле. «Томас, — подумал он, — надо отдать тебе должное. Когда надо, тебе нет равных. А что, черт возьми, со Штормом? Он должен был бы уже что-нибудь сделать. Он знает Мак-Кленнона, как никто другой. Он лучший из всех, кто у меня есть».

Или этот паразит тоже замешан? Такая возможность не приходила ему в голову. Маус — превосходный агент. В его преданности никто не сомневался.

Но прежде всего Шторм был предан своей цели — истреблению сангарийцев, мести за свою семью. Придерживался в этом вопросе линии Бюро он только по привычке, не по другим мотивам. А с Мак-Кленноном они стали очень близкими друзьями. Они столько заданий выполняли вместе…

Они могли все это подстроить вместе с этой сейнерской сукой.

— Адмирал, начальник; Генштаба по инстелу, передача с «Ассирийца».

— О Боже! Опять?

— Он чем-то раздражен.

— Он всегда раздражен. Давайте его сюда.

Секундой спустя:

— Доброе утро, сэр.

— Вы нашли наконец того парня?

— Нет, сэр. Но мы близко. Компьютеры говорят, что мы можем схватить его в любой момент.

— У меня тоже есть компьютеры, Бэкхарт. И куда больше источников информации для них. Мне известно, что на Звездном Рубеже капитан сангарийских рейдеров узнает новости уже послезавтра. Мы не знаем, что сделают эти люди. Может быть, взбесятся. Я отменил приказ эсминцам перехватить курьера. Но это безнадежно. Они вернутся на Карсон и на Сьерру. «Хитти» идет к Черному Миру. Два резервных эсминца класса «Завоеватель» идут к Двадцать первому пикету, на случай, если они прорвутся через Двадцать третий. Что беспокоит меня больше сангарийцев — это что собирается делать Грабер, когда у него будут развязаны руки. Я бы считал, что он направится на Верфи. По доложенной мне информации, если он доберется туда раньше вас, то мы проиграли. Вряд ли есть способ их оттуда выковырять, и точно нет возможности подобраться на достаточное расстояние и использовать сверхновую бомбу. Для вас это не новость. Повторяю это просто на случай, если вы совсем потеряли связь с действительностью. Ваша преданность своим людям достойна всяческих похвал, но…

— Я осознаю проблему, сэр. Моим намерением было вычислить наиболее вероятный квадрант местонахождения сейнеров и отправить туда фон Драхова, пока сам охочусь за моим парнем. Это даст нам несколько лишних дней в дополнение к той форе, которую нам дает расстояние от Звездного Рубежа до Верфей.

— Вы имеете дело, с упрямцем, Бэкхарт. Вам еще не удалось разыскать его, не говоря уже о том, чтобы заставить его говорить. Вы, кажется, его знаете. Сколько еще он продержится после того, как вы его захватите?

— Не знаю, сэр.

Бэкхарту было нелегко это признать. Это был вопрос, о котором он старался не думать. У него не было оборудования для психозондирования. Он даже не подумал о том, что оно может понадобиться.

— Почему он это делает?

— Вы имеете в виду мотивы? Не знаю. Он сорвался после неудачного психопрограммирования. Можно назвать это наведенной шизофренией. Он сам не уверен в том, что делает и почему. Половину времени он даже не знает, кто он.

— Полагаю, вы все еще настаиваете на том, чтобы он не пострадал?

— Да, сэр. Я считаю, что он не несет ответственности за свои поступки. Я не хочу, чтобы он был наказан за техническую ошибку, которую сделали люди, готовившие его к заданию.

— Хорошо, Бэкхарт. Вот решение Верховного Командования: готовьтесь удовлетворить его требования. Если вы не отыщете этого парня до полудня вторника по времени Луны-Командной, вы дадите ему то, что он хочет.

— Сэр!..

— Таково решение. Мы бы предпочли получить и Звездный Рубеж, и сейнеров, если бы могли, но Звездный Рубеж — наверняка. Мы не хотим рисковать таким прорывом в технологиях.

— Сэр…

— Это не тема для дебатов, Бэкхарт. Мне эта политика тоже кажется бесхребетной, но будет так, как сказано. Если вам удастся схватить его до истечения срока, мы пересмотрим наше решение. Но только если вы его возьмете.

Бэкхарт попробовал привести несколько доводов. Они не произвели впечатления.

Позиция Верховного Командования была понятна. На карту было поставлено само существование человечества. И все же…

— Дайте мне майора Дамона, — приказал он, когда начальник Генштаба дал отбой. — Дамон? Приказ Верховного. Мы найдем его до полудня вторника по их времени. Иначе он получит то, что хочет. Сделай все, что можешь.

Бэкхарт откинулся назад и закрыл глаза. Он чувствовал себя старым и усталым. Адмирал снова и снова продумывал одно и то же. Должен быть какой-то способ выкурить Томаса. Надо только взглянуть на дело под нужным углом.

Но, Боже, как же найти этот чертов угол!

Глава девятнадцатая:3050 н. эОсновное действие

Маус очнулся первым. В метре от себя он увидел Мак-Кленнона. На лице Томаса была печать гробовой серьезности.

Маус застонал:.

— Боже! Голова раскалывается. Что за чертовщина случилась?

— Я стрелял в тебя. Парализатором.

— Зачем? — Шторм попытался сесть. И не смог. Руки и ноги были связаны. — А, черт, Томми, какого дьявола? Брось, освободи меня.

— Не могу.

— Да что с тобой, приятель? Я четыре месяца пыхтел, все устраивал, чтобы мы могли выбраться. Я не мог оставить тебя одного… Мы выполнили задание, Мойше. Томми. Выполнили на десять тысяч процентов… Черт! Голова. Дай мне аспирину. — Таблетки уже были у Мак-Кленнона в руках. На грязном полу между ним и Маусом стоял пластиковый стаканчик.

— Открой рот. Я тебя приложил слишком сильно, да и не одного тебя. Надо было стрелять быстро. А твоей точности у меня нет.

Лицо Мак-Кленнона осунулось от усталости. Ему не пришлось спать. Больше воды попало на пол, чем Маусу в рот.

Маус сглотнул, но слишком поздно, во рту все же остался горьковато-кислый вкус аспирина. Он сплюнул.

— Ты бы объяснил мне.

— Меня загнали в угол, Маус. Мне пришлось делать выбор. Ты как раз дежурил, вдруг появился Старик и выложил на стол все карты.

— Бэкхарт? Наш бесстрашный вождь, который так и родился без языка?

— Да. — Мак-Кленнон слово в слово повторил рассказ Бэкхарта об угрозе миру от центральной расы.

— Ты ему поверил?

— Он был убедителен.

— Он всегда убедителен. И не становится от этого меньшим лжецом. Здесь с ним никто не сравнится.

Мак-Кленнон был удивлен. Ему казалось, что Маус разделяет его веру в то, что адмирал, в сущности, правдив.

— И все же эта басня проливает определенный свет на странные события на Луне-Командной за последние четыре-пять лет. Я ведь не купился на сказки о том, что улантиды снова готовятся к нападению. Ты уверен, что он говорил правду?

— Ты бы видел его глаза, когда он описывал записи, сделанные улантской разведкой. Но что меня действительно убедило — это когда он сказал, что клаймеры расконсервируют.

— Правда?

— Точно.

— Ого. А что ты об этом знаешь? — Маус задумчиво покачал головой. Это было нелегко, учитывая, что он лежал навзничь на грязном полу. — Ты собирался объяснить мне, почему я валяюсь в этой грязи, связанный так, что не могу даже задницу себе почесать.

— Я встал перед выбором, Маус. — Голос Мак-Кленнона потерял всякое выражение. — Предать либо флот, либо звездоловов. Когда услышал о смерти Ярла.

— Я что-то тебя не понимаю, Томми. Кажется, ты и сам себя не понимаешь. Ты теряешь стабильность. Надо бы доставить тебя в Психоцентр.

— Знаю. Я вполне понимаю, что со мной происходит. И не могу остановить. — Он на мгновение закрыл глаза. — Но я могу затормозить процесс. Я должен. Потому что Ярл покончил самоубийством, значит, остаются только двое, кто может сообщить Бэкхарту координаты Верфей, а он пытается блефовать и заявляет Граберу, что если рыбаки не сдадут ему Звездный Рубеж и траулеры, то он разнесет их сверхновой. Эми, я и, быть может, ты — единственные, кто может сообщить ему координаты.

— Только не я, Томми. Этого мне никто не рассказал. Они не доверяли мне настолько, насколько доверяли тебе. Да и не должны были.

— Я не знал этого наверняка, иначе я мог бы оставить тебя в парке. Нет. Не мог бы. Ты слишком хорошо знаешь Город Ангелов. Ты нашел бы меня.

— Черт возьми, скажи мне, что ты делаешь?

— Я хочу обменять Звездный Рубеж на звездоловов.

— Что?

— Я собираюсь скрываться до тех пор, пока Луна-Командная не согласится оставить сейнеров в покое. Письменно. Публично. Тогда я сообщу адмиралу, где находятся Верфи, и он сможет обменять их на Звездный Рубеж. И проигравших не будет — кроме меня.

— Да ты спятил, Томми. Тебе этого не вытянуть. У него слишком много времени. А когда он тебя поймает, зажарит живьем.

— Нет, он будет со мной чертовски мил. Ему нужно будет еще заставить меня говорить. Здесь у него нет психозонда, а к физическим методам он, быть может, не сразу приступит…

Мак-Кленнон принял свое решение внезапно. И с тех пор каждую секунду ему приходилось обдумывать бесконечные ходы и способы выиграть. Он рассчитывал, что ему придется скрываться около недели.

Он решил на все это время залечь на дно и выйти только сейчас, чтобы сделать то, без чего никак не обойтись. Нет движения — нет следа, на который может напасть охотник.

— Мне нужно отлить, Томми. Очень нужно. — Маус огляделся по сторонам. — Боже! Да это та самая дыра, где сангарийцы прятали очищенную звездную пыль!

— И этого не было в наших отчетах. Что ты собираешься делать, Маус? Прыгнуть на меня при первой возможности? Или переждешь?

Маус просто посмотрел на него. Он натянул на себя свою маску игрока в покер. Мак-Кленнон слабо усмехнулся и перерезал веревки, стягивавшие лодыжки Мауса.

— Отлей в углу.

— Без рук?

— Они у тебя связаны спереди. Не заметил?

На губах Мауса мелькнула едва заметная улыбка.

— Ты слишком долго ошивался около меня. Становишься слишком крутым.

— Иди делай свое дело.

— Ну и провоняет же это место.

— Не сомневаюсь.

Они находились в погребе с земляным полом, где и без того было достаточно сыро и порядком пованивало.

Маус, спотыкаясь, побрел в угол.

— Проклятие, ноги как ватные.

Он расстегнулся, прислонился к стенке и, тяжело дыша, помочился.

Действие парализатора могло нарушить работу организма на несколько дней.

Закончив, Маус повернулся.

— Ну, хоть от этого освободился.

Мак-Кленнон позволил Шторму сделать три шага, после чего выстрелил ему в бедро.

— Твою мать, Томми! Зачем ты это делаешь?

— Приходится.

— Да, ты становишься жестким, приятель.

— Компания у меня такая.

Мак-Кленнон бросил взгляд на сангарийку. Она уже пришла в себя и наблюдала за происходящим холодными стальными глазами. Он развязал ей щиколотки.

— Твоя очередь.

Она встала и молча отправилась в угол. Когда Мак-Кленнон парализовал и ее, она не удивилась и не произнесла ни слова жалобы.

— А она какого черта здесь делает? — спросил Маус.

— Ну, скажем, это карта, которую я прячу в рукаве.

Ни она, ни Маус не знали о гибели Метрополии. Ей можно было сказать об этом и отпустить. Ее ответные действия могли отвлечь внимание преследователей.

Эми не приходила в себя целую вечность, и с ней он старался быть как можно мягче.

Как только она очнулась, ему пришлось об этом пожалеть.

Ее он не связал. Не видел необходимости.

Они с Маусом играли в шахматы, фигурами были клочки бумаги, которые передвигались по клеткам, нацарапанным на полу. Томас делал за Мауса его ходы и, как всегда, проигрывал.

— Сзади, — шепнул Маус.

Зашелестела одежда.

Томас метнулся в сторону, перекатился по полу, схватил парализатор и выстрелил. Эми застонала и рухнула, выронив кусок железной трубы, которую уже заносила над его головой. Фигуры рассыпались.

Мак-Кленнон связал ее с огромным трудом: у него отчаянно тряслись руки. Сознания она не потеряла, но говорить отказывалась. Ни Маус, ни сангарийка не произнесли ни слова.

Мария только улыбнулась тонкой жестокой улыбкой.

Казалось, стены давят. На мгновение он забыл, кто он и что делает. Потом ему на секунду вспомнилась их первая операция на Сломанных Крыльях. Его звали Гундакар Нивен, он и Мария снова были любовниками.

— Томми! — позвал Маус. — Томми! Очнись!

На несколько секунд это помогло. Он успел заметить, как все три пленника пытаются вскочить на ноги, и Маус в этой гонке безнадежно отстал.

Его окатило холодное спокойствие. Он парализовал всех троих. В голову. Это было опасно — для них, — но куда менее опасно для него, если снова начнется приступ.

Приступ начался. На время он полностью сошел с ума.

Он был звездоловом по имени бен-Раби… Наводчиком по имени Корнелиус Перчевский… Флотским атташе по имени Уолтер Кларк… Социологом по имени Гундакар Нивен… Хамоном Клауссоном… Креденсом Парди… Томасом Акинасом Мак-Кленноном… Мальчишкой, слоняющимся по залитым светом лабиринтам улиц на Старой Земле, у которого шея заболела задирать голову и смотреть на звезды.

Усталость взяла свое. Он уснул.

Проснулся он прежде своих пленников. Теперь он снова чувствовал свою личность и реальность, но все эти другие по-прежнему сидели у него внутри и требовали свободы.

Он гадал, долго ли продержится.

Ему очень нужен психиатр.

В животе ныло и урчало. Мучил голод.

Пища была слабым звеном в его плане. Ему до сих пор не удалось ничего достать. Придется рискнуть и выйти на улицу.

Он взглянул на часы. С тех пор как он утащил из парка этих троих, прошло шестнадцать часов. Адмирал еще не поднял тревогу, подумал он. Еще какое-то время можно рискнуть.

Он достал парализатор и обеспечил своим пленникам еще несколько часов без сознания, потом забрал передатчик Мауса и вышел на улицу.

Первую остановку он сделал в магазине одежды. Довольно рискованная операция всего в нескольких кварталах от убежища. Он купил подержанную бесформенную рабочую одежду и в каком-то тупичке переоделся. Потом проделал то же самое в более дорогом магазине, а потом кинул свою боевую форму сейнера в ящик для пожертвований какой-то благотворительной организации. Ему приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы удержать на переднем плане сознания личину Гундакара Нивена. Когда это ему более или менее удавалось, он слегка горбился, говорил резко и всем своим видом показывал, что связываться с ним опасно.

Он купил небольшой набор инструментов, потом женский парик, который обкорнал так, чтобы походить на местного головореза, перевязал щеку и засунул в башмак камешек.

Теперь он не был похож ни на одного из тех, кого искали космопехи.

Передвижные патрули были повсюду, удивляя горожан своей небывалой активностью, но его ни разу не остановили. Они искали сейнера.

Скоро они придут в себя, он это знал. Тогда будет трудно, обвести их вокруг пальца.

Каждый раз, когда вокруг никого не было, он с помощью передатчика Мауса подслушивал переговоры патрулей.

Они были растеряны. Им надо было найти четырех человек, но они не знали, зачем и для кого. На данный момент их главной заботой было помешать кому бы то ни было улизнуть из города. Когда закроют все лазейки, начнется систематическое прочесывание города.

Он подумал, стоит ли связываться с Бэкхартом. Неизвестность могла бы обеспечить ему преимущество над адмиралом. Но нет. Адмиралу потребуется время, чтобы связаться со своими начальниками.

Он стащил с уличного коммуникатора табличку «Не работает» и через несколько кварталов нашел работающую будку. Там он повесил свою табличку и начал изображать из себя ремонтника.

На подключение ушло немного больше времени, чем он ожидал. Передатчик был местного производства. Пришлось долго соображать, что означает цвет проводков, зато все остальное было проще, чем на уроке в Академии. Он подключил передатчик Мауса, запомнил номер аппарата и удалился.

Чтобы найти продукты, потребовалось некоторое воображение. Здесь было не принято готовить дома. Жители Города Ангелов, богатые и бедные, питались в ресторанах или заказывали готовые блюда домой. Все равно большая часть продуктов была искусственная или переработанная. К атмосфере и климату Сломанных Крыльев удалось приспособить лишь несколько тропических растений со Старой Земли. Ни один из местных видов не был настолько вкусен, чтобы вкладывать деньги в его окультуривание.

Пришлось ограничиться покупкой сухих пайков, которые удалось раздобыть на складе у болотных экскаваторщиков. Продавщица сказала, что он что-то не похож на экскаваторщика, но от дальнейших вопросов воздержалась. Преступный мир использовал болото в своих целях. Любопытство вредило здоровью.

Когда он вернулся в погреб, у него уже не осталось местных денег. В карманах звенели монеты сейнеров и конмарки, их можно было обменять, но ему не хотелось привлекать внимание, расплачиваясь иностранной валютой. Конмарки достаточно распространены, и все же… Он обыскал своих пленников и конфисковал их небогатые ресурсы. По большей части это была межпланетная валюта Конфедерации.

Пленники безмолвно подчинились. Ни один не сказал ни слова, а он и не пытался начать разговор, только еще раз заставил их отведать парализатора и вернулся на улицу.

Он нашел уличный коммуникатор и позвонил в ту будку, к которой подключился. Передатчик в будке должен был связать его с Бэкхартом.

Адмирал был им очень недоволен.

Закончив разговор, он походил по улицам и снял две маленькие квартирки и офис, чтобы было куда бежать, если пехотинцы начнут приближаться к его погребу. Потом наконец он отважился на вылазку в Центральный парк и утащил у зазевавшейся военной полиции мощный передатчик-сканер.

Он уселся на старый ящик, прислонился к стене, закрыл глаза и стал прислушиваться к потрескиванию сканера. Через какое-то время он услышал, как кто-то шевелится, и открыл глаза. Маус пытался сесть.

— Томми, ты не можешь и дальше так продолжать, ты кого-нибудь убьешь.

Мак-Кленнон отключил сканер.

— Прости, Маус, но у меня нет выбора.

Он наклонился к передатчику, тот все еще работал. Его звонок порядком переполошил Бэкхарта.

Сколько ему придется прятаться?

Шли дни. Он потерял им счет. То ему казалось, что прошло совсем немного, то, что это тянется уже многие годы. Каждый час был частицей, вяло улетавшей в вечность.

Он считал, что действует неплохо. Уже несколько дней ему удается прятать и держать под контролем троих враждебных и рассерженных пленников. Бэкхарту так и не удалось напасть на его след. Свои психические проблемы он стянул смирительной рубашкой.

Только рубашка трещала по швам.

Он где-то на Луне-Командной. Хорошенькая блондинка лет семнадцати вцепилась в его левую руку. Она что-то шепчет ему на ухо. Она называла его лейтенант Перчевский. Он должен ее знать, но не знает. Он хочет на нее напасть.

Другая женщина схватила его за правую руку. Она настаивает, что его зовут Уолтер Кларк. Ей хочется увести его от соблазнительной блондинки.

Женщины отпустили его и набросились друг на друга. Они спорили, выкрикивая его имя. Он пытался сказать им, что обе они ошибаются, на самом деле он — Креденс Парди? Или Хамон Клауссон? Кажется, он был Клауссоном на Встряске. Позабыв о женщинах, он попытался отыскать свою карточку с именем, но та слетела у него с рубашки.

Вот она, торчит из-под края ковра. Он наклоняется и вытаскивает ее. С карточки смотрит мрачное лицо мальчишки.

— Гундакар Нивен, — бросает ребенок и злобно усмехается.

Он закричал.

Его со всех сторон окружают люди. Одни выше, другие ниже, одни толще, другие тоньше, но каждый похитил его лицо. Они нещадно колотят друг друга. Как только одному удается освободиться и броситься к нему, остальные набрасываются на него и оттаскивают назад.

Он прыгнул на первого попавшегося и начал душить.

— Я убью их, — хрипел он. — Я всех их убью. Тогда они оставят меня в покое.

Он боролся, пока хватало сил, а потом в бессилии рухнул на пол. На него опустилась темнота.

Он очнулся в вонючем погребе на Сломанных Крыльях. Три человека следили за ним холодными прожорливыми глазами падальщиков, следующих за умирающим зверем.

Он бросил взгляд на ручной хронометр. Прошло десять часов. Что? Они не набросились на него? Они все еще здесь? Он с трудом поднялся на ноги, сделал шаг, упал, потому что закружилась голова.

Он с силой потряс головой. Паутина разорвалась и улетела прочь. Он снова оглянулся по сторонам.

Маус спокойно протягивал ему парализатор.

Их глаза встретились. Мак-Кленнон взял оружие. Маус не сказал ни слова. Он сложил руки и протянул, чтобы их снова связали.

Томас тоже ничего не сказал. Ничего и не нужно было говорить. Он снова связал друга, опустился на пол и стал ждать.

Тянулись часы.

Он не ожидал, что все так затянется. Сколько еще Старик может тянуть время? Почему он так упрямится? Ведь уступка не будет ему ничего стоить. Все равно Конфедерация не контролирует звездные стада.

Он подозревал, что Бэкхарт пытается обеспечить себе политический успех, который заставил бы людей позабыть о сотворенной с Метрополией мерзости. Сканер Мак-Кленнона засек передачу, посвященную этому событию. Он рассчитывал, что теперь новость дойдет и до Звездного Рубежа. Тогда конфронтация спадет сама собой. Грабер кинется на защиту туманности.

Время, старый предатель, снова переметнулось.

Он не удивился, когда передатчик задрожал и раздался голос Бэкхарта:

— Томас, ты меня слышишь? Это адмирал Бэкхарт. Томас, ты меня слышишь?

— Слышу, говорите. — Он ограничился этим, опасаясь, что они могут засечь его местонахождение.

— Томас, ты добился своего. Личная гарантия начальника Генштаба. — Он помедлил, ожидая ответа Мак-Кленнона. Томас молчал. — Томас, ты слышишь?

— Сказал же, слышу.

— Ты добился своего. Что теперь будешь делать?

До сих пор он думал только о том, как заставить их согласиться. Теперь перед ним стоял вопрос, как заставить их признать свои гарантии на бумаге, публично, и одновременно не дать им затащить себя в какой-нибудь подвал под обработку психологов.

— Я перезвоню.

Он взглянул на своих пленников. Теперь он понял, что нельзя служить двум хозяевам и пользоваться любовью их слуг. Ненависть Эми его терзала беспощадно. А ярость Мауса… Но Маус помог, помог хотя бы тем, что не сделал того, что мог бы сделать. Он дал дружбе заслонить долг, позволил себе усомниться в своей правоте.

Иначе у Мак-Кленнона не вышло бы.

Но Эми… Она отказывалась понимать, что он пытается сделать. Она назвала его Иудой.

Глухую неприязнь Марии он переносил легко. В этом у него был достаточный опыт. Ее сладострастное сангарийское лицо стало мягким, пассивным, покорным отражением чувств, которые он видел на лице жены.

О Маусе он не особенно беспокоился. Маус преодолеет свою ярость. Он простит предательство. Они друзья.

«Так, — подумал он. — Пора встретиться со Стариком лицом к лицу. Его борзые будут на пороге, как только я скажу, где…»

— Адмирал? Говорит Мак-Кленнон.

— Томас, у меня мало времени. Ты получишь то, чего хотел. Давай поторопимся, ладно?

— Мне нужен кто-нибудь из адвокатов суда.

— Что? Ты же не под арестом. Тебе даже не предъявлено обвинение. Я тут изо всех сил защищал тебя, сынок. Скажи мне только, где ты, черт возьми?

— Я хочу, чтобы он был свидетелем, а не моим защитником.

— Боже, Томас, я же дал тебе слово. Это все, что я могу тебе дать. Чтобы доставить сюда космического адвоката, потребуется неделя. Умоляю тебя, давай без этих штучек.

Ладно, ладно. Может, Бэкхарт и прав, и он действительно только теряет время. Адмирал ведь дает слово.

Он сообщил Бэкхарту, куда за ним приехать.

Глава двадцатая:3050 н. эОсновное действие

Четыре офицера полиции Города Ангелов появились у двери, чтобы доставить Мак-Кленнона к его непосредственному начальнику. Он удивился, но не стал спрашивать, почему они выполняют работу армейцев. Томас развязал Мауса, Марию и Эми.

— Идемте, джентльмены, — проговорил он.

Перед глазами порхали бабочки размером с сову да еще совокуплялись прямо на лету.

Улицы были пустынны. Город Ангелов превратился в город призраков.

— А где все? — спросил он. Перехватывая передачи, он не слышал ничего, что объясняло бы эту пустоту.

— Призваны, — проворчал один из полицейских.

— Что?

— Почти все население призывного возраста состояло в резерве. Это был верный способ заработать пару лишних марок. Теперь их призвали.

— Эта война выйдет суровая.

— Точно, — согласился полицейский. — Они призвали всех с Трансверса. Флотских, космопехов, планетарную оборону, всех подряд. Мало этого, они забрали всю технику, которая не была гвоздями прибита.

Офицеры вели задержанных прямо в штаб Бэкхарта. Мак-Кленнон увидел, что на улицах почти нет машин.

— А что с той бандой наверху? — спросил он, ткнув пальцем в небо.

— Тяжелые? Еще там. Будем надеяться, им удастся сдержать сангарийцев. Ты, твой приятель да еще адмирал со своей командой — единственные военные, которые остались на планете.

— Кажется, дело серьезное, — проговорил Маус. — Старик любит играть в игры, но не в такие дорогостоящие.

Мак-Кленнон не мог избавиться от чувства тревоги и растерянности. Всеобщая мобилизация была тревожным знаком. Это означало, что Конфедерация решила бросить все силы в первый же бой.

Его мысли остановились на родной планете. Неужели со Старой Земли тоже забрали всех мужчин и технику? В таком случае он рад, что оказался во Внешних Мирах.

Как только исчезнут полицейские патрули, эта безумная планета погрузится в пучину варварства. Конфедерация старалась не вмешиваться в дела землян, но все же держала уровень насилия под контролем.

Беспорядки уже случались во время Улантской войны и, в меньших масштабах, несколько позже — каждый раз, когда присутствие Конфедерации ослабевало. Развязавшись с Улантом, Луна-Командная оказалась в необходимости заново завоевывать Землю.

Едва исчезал бронированный кулак, секты и культы перековывали орала на мечи и начинали сводить старые счеты.

— Маус, — сказал Мак-Кленнон. — Странный мир я называю домом.

Шторм понял его с полуслова.

— На этот раз все будет не так плохо, Томми. Я видел кое-какие планы мобилизации. Призыв будет проводиться выборочно. Нечто вроде древних штрафных рот. Будут забирать бездельников и отправлять их на другой конец Конфедерации. Их разбросают по вселенной, чтобы не причиняли неприятностей.

— Звучит неплохо. Если забрать достаточно, то беспорядков не будет.

Это обеспечило бы стабильный приток людей. Во время Улантской войны от Старой Земли не было никакого проку.

Эми, Мария и полисмены пристально следили за их разговором.

Даже Маус не понимал Старую Землю.

Земля превратилась в отсталое захолустье. И это тот самый мир, откуда пошли все искатели приключений! Дух древних пионеров давно исчез. Оставшиеся дома были, с точки зрения остального человечества, уродами всех сортов. Даже Мак-Кленнон с готовностью признавал, что его товарищи на Старой Земле как нельзя лучше соответствовали этой нелестной характеристике.

Средний обитатель Старой Земли лишился бы чувств, предложи ему кто-нибудь отправиться в космос. И все же они могли быть на удивление жестокими друг с другом…

Дикий декаданс? Именно так Мак-Кленнону представлялась культура его родины.

Ты царство страха возродил, о Хаос,

И меркнет свет от слова твоего… 

— пробормотал он.

— Что? — переспросил Маус.

— Это из поэмы. Поп.

Маус усмехнулся:

— С возвращением, Томми. Ты снова ведешь себя как добрый старый друг.

Мак-Кленнон застонал и схватился за живот.

Язва вцепилась в него драконьими когтями, будто пытаясь проложить себе путь наружу. Боль согнула его пополам.

— Томми?

— Язва.

— Нам необходимо доставить тебя к доктору.

— Еще немного. Совсем немного. Я продержусь.

— В кого ты превратишься, когда все это кончится?

— И все же мне придется через это пройти.

Только тогда, когда кончится миссия, которую он добровольно на себя взвалил, сможет он подумать о себе и заняться болью душевной и физической.

Недели ожидания вернули язву к жизни. Потому что он не ждал ничего хорошего. Ему доводилось одерживать верх над Бэкхартом, но никогда в таком важном деле.

Томас боялся. Что сделает Старик? Адмирал был справедлив, но никогда бы не дал справедливости помешать ему выполнить отданный им самим приказ.

Пытаясь заглушить тревогу, Мак-Кленнон оглядывался по сторонам. Немногочисленные жители города казались подавленными. Оживление аукциона сменилось тревогой.

Мак-Кленнон заметил еще одну странную деталь в поведении людей. Каждый горожанин время от времени бросал взгляд на небо. Он сказал об этом Маусу:

— Наверное, боятся сангарийского флота.

Томас тоже время от времени посматривал на небо, но вовсе не в поисках рокового знака. Он говорил себе, что просто пытается в последний раз насмотреться на солнце. Котен Зевен, тюрьма для военных офицеров, находилась в тысяче километров под поверхностью Луны Старой Земли. Психологически она была так же далека от потока жизни, как и средневековые казематы.

Однако самообман не удался. Он искал то, что потерял, что-то, что было очень далеко, и у него не оставалось надежды увидеть это вновь. На этой неделе флот Пейна вошел в гипер. Его приемное отечество — сейнеры — исчезло навсегда.

— Это здесь, — сказал полицейский офицер. Он указал на вход в дешевый отель.

Бэкхарт уже ждал их в полном обмундировании. Он стоял, как на параде, ожидая, когда они войдут. Лицом адмирал напоминал мертвеца. Только едва различимые морщинки вокруг глаз говорили о гневе, кипевшем у него внутри.

— Заприте женщин, — произнес он без всякой интонации, глядя сквозь Мак-Кленнона.

Эми сломалась. Ее прорвало, она разразилась жалобами, рыданиями и проклятиями. Мария смотрела на нее с нескрываемым презрением. Томасу хотелось обнять, успокоить ее, но он этого не сделал. От этого стало бы только хуже.

Сквозь стальную оболочку на секунду показался подлинный Бэкхарт. Он взял Эми за руку:

— Успокойтесь, миссис Мак-Кленнон. Через несколько дней вас отправят домой, если только вы не решите остаться с Томасом.

— Остаться? — Эми истерически рассмеялась, потом взяла себя в руки. — Я вернусь домой.

Устыдившись своей вспышки, она опустила глаза и уставилась на ковер.

— Я думаю, мы освободим и вас, мадам, — обратился Бэкхарт к Марии и улыбнулся. Это была улыбка убийцы, которую Томас не раз замечал у Мауса. Она появлялась, только когда народу Марии приходилось особенно плохо.

«Как мы можем быть настолько жестоки, — подумал он. — Вечно нам хочется кромсать кого-нибудь своими маленькими тупыми ножами».

Маус тоже заметил эту улыбку. Фон Драхов попал в цель! Шторм чуть не светился. Он стоял, как Торквемада в мантии. И смеялся. Смех казался безумным.

— Он и вправду это сделал? Он прорвался? — Шторм повернулся к Марии. — Пусть живет. Ради Бога, пусть живет.

Он улыбался во весь рот жестокой улыбкой. Жизнь для нее будет хуже смерти. Ее не ждет ничего, кроме бегства и страха и полной безнадежности, пока наконец ее не свалит последний, беспощадный, неотвратимый противник.

— Юпп фон Драхов, старый друг наших здешних былых забав, навестил твою Метрополию, — сообщил ей Маус.

Мария поняла. Все время заключения Маус изводил ее рассказами о своем случайном открытии. О сверхновой бомбе.

Сангарийка не сломалась. Она не доставила своему врагу ни секунды торжества. Она просто улыбнулась своей холодной, стальной улыбкой, и в глазах ее было обещание.

Ничто и никогда не могло сломить ее холодное самообладание. После того, как Маус на ее глазах вколол ее детям смертельный наркотик, который составлял главную статью сангарийских доходов, — ничто и никогда.

Полицейские увели женщин. Наступило долгое молчание. Маус и Мак-Кленнон смотрели на своего шефа. Томас чувствовал, как Маус отстраняется, замыкается, вновь превращается в агента Бюро.

— Присаживайтесь, джентльмены, — проговорил Бэкхарт. — Вам придется меня извинить, я стал немного резок. На Сломанных Крыльях мне пришлось несладко. Маус, ты первый. Мне нужен подробный доклад.

Мак-Кленнон поднял бровь. Бэкхарт не собирается давить? Что он задумал?

Маус заговорил, Мак-Кленнон погрузился в воспоминания. Все сомнения, которые он, приняв решение, отгонял прочь, снова стояли перед ним. Неразрешимое «Хочу» тихо запустило в его душу странные щупальца. Он терялся все больше и больше.

— Томас! — Его имя произносилось уже в третий или в четвертый раз.

— Что?

— Твой доклад о последних двух неделях. Мне надо выработать позицию. Тебе следует подумать, что ты напишешь в своем письменном докладе. Я пытался тебя прикрыть, но не смог, по крайней мере не до конца. Тебе придется предстать перед трибуналом.

Он начал с «Пальяччи», остановился на столкновениях с лицами Элис. Он пытался заставить Бэкхарта понять, что этот обман только утвердил его решимость разрушить планы флота по захвату сейнеров.

— Это было ошибкой, — признал Бэкхарт. — Да, наломал я дров на этот раз. Однако у меня были добрые намерения, Томас. Я надеялся, что это сработает как гипнотический выключатель. Когда вам пора было возвращаться на Карсон, Маус показал тебе китайскую монету. Это должно было стать ключом, но ты на него не отреагировал.

— А подстраховщик?

— Он был наш. Да. Еще одна моя большая ошибка. — Бэкхарт не стал извиняться за попытку убийства. Они — профессионалы. Им положено понимать. Они — живые фигуры, играющие на гигантской доске. — К счастью, здесь меня переиграл Маус.

Мак-Кленнон продолжил рассказ, пытаясь разъяснить свои мотивы, и не находил слов.

— Умом я понимаю, что ты говоришь, — перебил его Бэкхарт, — но душой не могу это принять, Томас. Я один из тех дураков, которые действительно верят в свою работу. Потому что это единственное, что у меня есть. Или, возможно, я никогда не перерасту свой идеализм насчет Конфедерации. Но это к делу не относится. Ты еще не дал мне координат.

— Я еще не получил гарантий.

— Томас, я пообещаю тебе все что угодно. Верховное Командование согласилось. Они уже объявили об этом. Мы все выполним, даже если это будет нам стоить Сенатского Комитета. Переживем. Но это когда еще будет. А сейчас нам надо выиграть армрестлинг на Звездном Рубеже.

— А потом что?

— Ты меня прослушал, сынок.

— Что будет со мной?

«А это важно? — подумал он. — Кому какое дело?»

— Официально ты находишься под арестом до тех пор, пока трибунал не примет решения. Ты сам себя подставил.

Ты можешь оказаться героем или козлом отпущения. Это скорее всего будет зависеть от того, как обернется первое сражение: Я бы предпочел просто забыть об этом деле, но уже слишком поздно. На Луне-Командной о тебе знают.

— Ну, здесь есть и светлая сторона, Томми, — вмешался Маус. — Официально, пока ты находишься под арестом, тебя не могут заставить работать. Ты получишь отпуск, и Бюро может утереться.

Бэкхарт бросил на Шторма кинжальный взгляд.

— Хватит строить из себя космического адвоката, сынок. Томас, твой арест останется только на бумаге. На самом же деле ты состоишь у меня в штабе до тех пор, пока мы не разберемся с сейнерами и Звездным Рубежом. Маус, ты будешь состоять при мне и Томасе. Насколько я знаю, ты его ангел-хранитель.

Мак-Кленнон снова ощутил вкус той жизни, которую знал, пока не попал к сейнерам. Ему не терпелось заняться делом. Это отвлечет его, и у него не останется времени хныкать о своих потерях.

Бедная Эми…

— Первый приказ — передать координаты. Потом мы отправим Томаса к психогруппе…

Появился полисмен.

— «Марафон» вышел на стабильную орбиту, адмирал. Шаттл спустится с минуты на минуту.

— Благодарю вас.

— «Марафон»? — переспросил Маус. — А я думал, он давно на приколе.

— Был на приколе, когда вы улетали. Теперь нет. Старые корабли укомплектовываются мобилизованными. Заменяют патрули флота. Томас, расколешься ты наконец? — Бэкхарт повернулся к полицейскому, который все еще стоял возле двери. — Офицер, начинайте грузить наше оборудование. Сержант Брил должен был уже пригнать транспорт.

Сейчас Мак-Кленнон мог думать только о ванне. Шестнадцать дней в дерьме, и после этого грузиться на корабль флота?

— Какая программа? — спросил Маус.

— Сначала пугнем рыбаков. Потом бросок на Звездный Рубеж, куда повезем целое стадо ученых, привезенных «Марафоном». Они будут следить за работой сейнеров. Когда я буду доволен ходом дел, отправимся на Луну-Командную. После депрограммирования будете бить баклуши, пока не закончится трибунал над Томасом. Думаю, ему достанется. Возможно, его даже отправят назад в строевые.

— Они сильно на него насядут?

— Трибунал его оправдает. На почве психологии. Есть прецеденты. Но они потребуют, чтобы его отстранили от операций. Что имеет смысл, по-моему. Он мог и выгореть дотла. Ему могут поручить коммерческую или дипломатическую деятельность, тогда его подготовка не пропадет даром. О тебе, Маус, я еще не знаю.

Мак-Кленнон прислушался к своим чувствам и понял, что не станет оплакивать возможную потерю работы. Она никогда ему особенно не нравилась.

— Я мог бы уйти в отставку, — размышлял вслух Маус. — Старший офицер получает неплохую пенсию.

Он улыбался, но в глазах у него горели угольки погибших надежд. Слишком рано сбылась главная мечта его жизни.

— Пока идет война — не уйдешь, — заметил Бэкхарт. — До тех пор никого не отпустят в отставку. Томас? Дашь ты мне наконец то, что я хочу, или нет? Или мне сначала ткнуть тебя носом в данные нашей разведки?

— Хорошо, хорошо. Туманность Трех Небес. Внутри клина, направление к центру галактики, начиная с одной астроединицы. Дайте мне карандаш. — Он набросал на клочке бумаги несколько цифр. — Вот вам координаты для прыжка. Отсюда надо двигаться в нормальном пространстве. Дать вам лоцию по этому мусору я не могу. Людям, которые ее знают, покидать туманность не разрешается.

— Туманность Трех Небес? Правда? Я думал, это вне пределов нашей сферы. — Напряжение Бэкхарта стало исчезать. Он вновь стал прежним адмиралом. Улыбки и дружелюбие. И готовность послать своих людей на смерть. — Ну и хитрецы, черт возьми! Так вот почему там исчезают корабли. — Он помолчал и добавил: — Перед отлетом мне надо еще кое-что сделать. Встретимся через полчаса в холле.

— Готовыми к полету? — спросил Мак-Кленнон.

— Это был скрытый намек, сынок. Иди помойся. Тебе принесут форму. И попробуй помириться с женой.

— Спасибо, сэр.

Он поставил рекорд по мытью, бритью и одеванию. Когда он покончил со всем этим, у него оставалось еще десять минут.

Минутой позже он уже входил в комнату, которую Бэкхарт приспособил под кутузку. Это был обычный гостиничный номер, правда, без окон. У дверей стояли два охранника. Эми и Мария сидели у противоположных стен, не глядя друг на друга.

— Эми?

Она, казалось, не заметила его прихода.

Он схватил ее подбородок и повернул к себе:

— Посмотри же на меня, черт тебя побери! — Две недели он пытался заставить ее понять. Она отказывалась. Ему хотелось вбить это в ее упрямую голову, но он сделал над собой усилие и заговорил спокойно. — Мы улетаем через несколько минут. Если хочешь, можешь лететь с нами.

Она молча смотрела на него.

— Мы отправимся на Звездный Рубеж. Там ты могла бы присоединиться к вашей исследовательской экспедиции. Вместо того, чтобы отправиться прямиком домой.

Она молчала.

— Если ты вернешься назад с интернированными, то окажешься на Верфях. Со своей матерью. Мне казалось, что ты захочешь полететь туда, где у тебя будет по крайней мере один друг.

Она ничего не ответила.

— Хорошо. Продолжай упрямиться. — Он повернулся к двери. — Офицер, я готов.

— Мойше, подожди. Я… Да, я лечу.

Он вздохнул. Наконец-то. Первая удача.

— Я улажу все с адмиралом.

Когда он выходил из комнаты, у него на губах играла слабая улыбка.

Впереди долгое путешествие. Быть может, достаточно долгое, чтобы…

Сначала Бэкхарту не понравилась эта идея.

— Сэр, — объяснил Мак-Кленнон, — Эми лучшая подруга одной из самых лучших ученых сейнеров. Если нам удастся ее приручить, то будет гораздо легче координировать работу наших специалистов. Вы все говорите о кассетах разведки Уланта. Попробуйте показать их ей, может быть, они ее убедят. Нам не требуется переманивать ее на свою сторону, просто заставить ее стать более открытой.

— Томас… я же тебя насквозь вижу. Да плевать тебе на это хотелось… Ладно. Еще одна сделка. Бери ее. Но ты за нее и отвечаешь.

— Прикажите охранникам передать ее мне.

— Так иди за ней, что время теряешь?

Часом позже они уже были на борту шаттла, направляющегося на «Марафон». Мауса била дрожь. Бэкхарт погрузился в сообщения, прибывшие с крейсером. Эми закрыла глаза. Она была бледна и печальна.

Мак-Кленнон смотрел на нее и мысленно перебирал все «могло быть» и «надо было». Ему удалось заставить ее понять необходимость своих действий, но он столкнулся с тем, что она не способна провести черту между личными и общественными обязательствами.

Она не могла рассматривать предательство своего народа не как личное дело. Ей хотелось считать, что его чувства к ней были просто притворством шпиона. Это каким-то образом разрешило бы ее сложности.

Она принадлежала к породе самоистязателей.

Мог ли он осуждать ее? Или кого-нибудь другого? Он сам жил в построенной своими руками Железной Деве.

Они с Эми были обречены с самого начала. Неустойчивость его программы сделала его естественной жертвой ее неадекватности. Они слишком походили друг на друга. И она слишком напоминала двойника Элис, на который был запрограммирован его психопереключатель. Возможно, идеальной женщиной для него была Мария, холодная женщина из оружейной стали, бронированная по болевым точкам. Женщина, с которой не надо было обмениваться заложниками эмоций.

Изменился ли он за время задания? Вообще другие менялись, но слишком медленно, чтобы заметить. В перемены, которые он видел, Томас не верил. Слишком многое могло быть искусственным.

Ребята из психкоманды его починят. На борту «Марафона» есть их группа. Может быть, когда они закончат, он будет знать, кто он на самом деле.

Он не был уверен, что этого хочет.

Книга третья Звездный рубеж