– Каждый чертов раз, когда он появлялся здесь с глупой улыбкой на лице, я хотел пробить стену его головой. Он приносил выпечку, угощая всех вокруг, а я испытывал тошноту, потому что ненавидел, что ты готовишь для него.
Сначала я впала в ступор, не осознавая, о ком говорит Джош, но потом картинки стали приходить и выстраиваться в последовательность, прокручивая у меня перед глазами фильм. Кусочки моей жизни, которая теперь казалась такой далекой. Беспокойство проникало прямо в кровь, разливаясь по венам, скручиваясь в животе, разрывая сердце изнутри. Прошлое, настоящее – все перемешалось, и я прикрыла рот рукой, глядя на Джоша, который не сводил с меня глаз, наполняя воздух вокруг зловещим, горьким туманом сожалений и отчаяния.
– Он ни хрена не любил сладкое, высмеивал мелодрамы и засыпал на документалках по истории, но все равно пичкал себя всем этим, как его гребаный брат наркоман, потому что хотел все исправить. Взять свою поломанную жизнь и слепить из нее иллюзию счастья, американскую мечту для двоих. – Джош усмехнулся, но его веселье быстро превратилось в горький смех, подпитываемый иронией. – Чертов вор и лжец, но ты все равно смотрела на него с обожанием, а я хотел сорвать эту ебаную маску с его лица, чтобы показать тебе его истинную сущность.
Я качнула головой, отступая.
– Это… это неправда, – выдавила слова, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
Впервые за все время на лице Джоша было столько эмоций одновременно, что казалось, будто ему больно. Он морщился и стискивал зубы, как будто слова давались ему с особым трудом или он пытался их сдерживать, но они все равно прорывались наружу.
– Это, блядь, царапает мой рассудок, Элси. – Он прикрыл глаза, дотрагиваясь до висков большими пальцами. – Я задыхаюсь, когда думаю о вас двоих вместе, хочу воскресить его, чтобы убить на хрен за то, что он посмел забрать тебя.
Мой шок погасил назревающий придушенный крик, грозивший вырваться изнутри опустошающим потоком. Ноги подкосились, но я устояла, осмысливая значение его слов.
– Это не… правда, – повторила еще раз, вспоминая фрагменты из нашего с Дэмиеном совместного прошлого, как легко он всегда со всем соглашался. Нао думала, что он слишком мягкотелый и безвольный, я иногда считала, что просто его выдумала, ведь при всей своей идеальности он просто не мог быть настоящим.
– Я так жалел, что у меня не хватило храбрости нарушить правила, съедал себя изнутри, заверяя разум, что так будет лучше и, будучи лишь слабой тенью, я смогу сосредоточиться на твоей безопасности, пока вы играете в маленькую семью. Единственная слабость, которой я поддался, – те чертовы цветы, а он даже не замечал, что ты ставишь в вазу только те букеты, цвет которых совпадает с твоим восприятием. Он ни хрена о тебе не знал, Элси.
Буква «Д» означала «Джош».
Джош стоял, возвышаясь надо мной, сокрушенный и обиженный на стечение обстоятельств и на своего погибшего друга, который вмешался в естественный ход событий. А я снова и снова прокручивала в голове те несколько месяцев, которые сейчас были подобны сну и забвению на фоне всего, что произошло с момента, как парень из бара вложил в мою руку зонтик для напитков. Две такие разные вещи – грозовой шторм и тропический лес, и если первый, несмотря на свою силу, вызывал желание завернуться в плед, то второй манил в темную неизвестность, скрытую мраком и зеленью.
Вот черт!
– Какого цвета твои глаза, Джош? – Я вглядывалась в омуты его зрачков, пытаясь ответить на вопрос самостоятельно, но, кроме сиреневого оттенка с темными вкраплениями, не видела ничего.
– Что? – он выглядел сбитым с толку. Ну еще бы, внезапно разговор свернул совершенно в другую сторону, но я должна была знать, что Рин просто ошиблась в полумраке бара, не разглядев истину.
– Какого цвета твои глаза? – повторила, задерживая дыхание.
– Зеленые, а что? – непонимающе ответил он.
И внезапно мои мозговые клетки упорядочили не только всю эту переполненную ненужной драмой жизнь, но и слова, которые говорил профессор. Существуют ловушки, в которые мы шагаем добровольно, назовите это жаждой адреналина, мазохизмом, глупостью, да чем угодно. Любопытство порой приводит к гибели, но иногда этот риск вознаграждается поистине драгоценными находками.
Легенды слагают для того, чтобы усилить страх перед неизвестностью и отчаяние, довести их до максимума, а потом поглотить разум слушателя, чтобы он никогда уже не смог вырваться. Кто-то из вождей придумывал леденящие кровь истории, чтобы люди в племени и иноземные завоеватели не совались туда, где им не место. Старейшины стремились уберечь то, что скрыто от глаз, поэтому придумывали несуществующих монстров, наделяя их разрушительной силой, таинственной и отталкивающей.
Инстинкты подсказывали, что я поступаю правильно, несмотря на тот факт, что падение было неминуемо. Это была угроза совсем другого характера, на кону стояла лишь безопасность моего сердца. Но я поддалась желанию в полной мере ощутить, каково это – отдаться в лапы зверя по собственной воле. Возможно, я ошибалась и любовь – это вовсе не размеренный ритм в груди, а нечто, поглощающее тело и разум, сметающее все на своем пути, вырывающее деревья с корнем, как стихийное бедствие, бессонные ночи и агония.
Преодолев короткое расстояние, я обхватила лицо Джоша ладонями и притянула его ближе к себе, улыбнувшись уголком губ, когда его глаза расширились в неверии за секунду до столкновения наших губ. А потом и он поддался порыву, подхватив меня с такой скоростью, что ноги оторвались от земли и я даже не поняла, как оказалась сидящей на столе Линкольна с могучим телом, расположившимся между моих расставленных ног, прижимающим безвольную меня к заваленной отчетами поверхности.
То, с какой силой губы Джоша впивались в мои, а сильные руки сжимали мою талию, говорило больше, чем каждое его слово, произнесенное ранее. Все, что он скрывал и подавлял, обрушилось на нас, выбивая кислород из груди, но и без того я не могла выровнять дыхание между поцелуями и прикосновениями, похожими на короткие вспышки тока, пробегающие между нашими пальцами и участками кожи, до которых мы дотрагивались.
Что-то упало на пол, Джош зарычал, и его губы покинули мой рот, жадно спускаясь вниз по подбородку и проделывая путь к шее. Зубы впились в точку пульса, и руки Джоша сжались еще сильней, он придвинулся ближе, хотя казалось, что ближе было уже некуда, я почувствовала эрекцию, давящую на мой пульсирующий центр даже через слои одежды, и это еще больше распалило желание стянуть с него пиджак и рубашку. Я застонала.
– Иисусе! Ну не на моем же столе, – ровным тоном проговорил кто-то, и мои руки, запутанные в волосах Джоша, замерли. Я отстранилась, чувствуя неловкость, отталкивая источник своего возбуждения на безопасное расстояние, и сползла со стола, чувствуя, как щеки горят от стыда и недавней близости.
Джош тяжело дышал, не сводя с меня взгляда, в котором читалось предостережение. Он словно молчаливо кричал: «Не смей делать вид, что этого не было!»
– Вот она, твоя правда, Фиалка.
Глава 22
Джош
Я наблюдал, как Элси неторопливо идет по гостиной в моем доме, и этот вид что-то делал с моими внутренностями. Ее появление в моем личном пространстве странным образом будоражило и выглядело куда более захватывающе, чем созерцание любого из чудес света. До сей поры доступ к моему жилищу имели лишь уборщица и пара придурков, называющих себя моими друзьями.
Элси не спорила, когда садилась в машину, она вообще не проронила ни слова с тех пор, как поцеловала меня в кабинете Линка, и я дал ей возможность разложить все произошедшее по полочкам, включая этот ее спонтанный порыв. Мне и самому не помешало бы охладить пыл, потому что воспоминание о ее губах не давало мыслить ясно.
– Ты что, вампир? – она обернулась, все еще держа свой рюкзак, покрытый пылью и переживший настоящий ад. Одна ручка вот-вот собиралась оторваться, судя по ниткам, торчащим в разные стороны в месте крепления. Брелок в форме земного шара погнулся, потеряв форму, а краска на нем облезла. А еще этот дурацкий плед из магазина товаров для путешествий, который она везде таскала с собой, изредка поглаживая, будто это был домашний питомец или вроде того.
Такая странная.
Я улыбнулся.
– Почему?
– Здесь темно как в гробу. У тебя аллергия на солнце?
Проследив глазами за направлением ее пальца, обводящего пространство, я издал короткий смешок.
Ну да, мой дом вовсе не был похож на типичные постройки в Брайтоне, снаружи это был неприметный двухэтажный особняк из серого кирпича с черными окнами, окруженный высоким забором и густой растительностью, закрывающей вид на прилегающий участок. Внутри дом был отделан темным деревом и натуральным камнем в тех же безликих серых тонах. Черный современный камин тянулся во всю стену, и я часто использовал его вместо освещения в гостиной, потому что не привык к потолочным ярким лампам: от них у меня болела голова, но дизайнер настаивал, поэтому я их оставил. Здесь не было окон на первый взгляд, что создавало впечатление, будто вы спустились в пещеру или дорого обставленный подвал.
– Мера предосторожности. – Подойдя к панели, расположенной между стеной, разделяющей кухню и гостиную, я отсканировал большой палец и ввел короткую команду. Раздался звуковой сигнал, подтверждающий действие, и внешняя стена медленно опустилась, открывая вид на внутренний дворик.
– Черт возьми! – воскликнула Элси, роняя рюкзак на ходу, подходя ближе, чтобы рассмотреть террасу, снабженную кое-какой садовой мебелью и мангальной зоной, которыми я ни разу не пользовался с момента, как купил этот дом. Если я не был в суде или на задании, то просто отсыпался, запирался в оружейной, наводя порядок. – Это потрясающе! Можно мне туда? – она обернулась, глядя на меня искрящимися глазами, и я бы ответил «да», даже если бы она попросила меня сигануть с моста без страховочного троса. Поэтому просто приложил палец к еще одному сканеру, открывая дверь, ведущую на террасу.