Спустя двенадцать дней наше небольшое войско добралось до Каменного ручья. Так называлась река, отделявшая земли маркграфства Валье от Бергонии.
Несмотря на то, что река выглядела спокойной и даже мирной, переправа через нее была делом непростым, особенно, когда за плечами довольно сложный двенадцатидневный переход по холмистой местности.
Хотя погода выдалась солнечной, весеннее тепло пока не успело разогнать остатки зимы. Снег все еще лежал в тенистых местах, прячась под деревьями и кустарниками, напоминая о том, что холода окончательно не отступили.
Невзирая на усталость, переход через реку мы все-таки решили сделать сегодня. Кто знает, что за сюрпризы могла приготовить эта, на первый взгляд, спокойная вода? Да и проводники из местных предупреждали нас, что весенние ручьи часто капризны и коварны — тающие снега накапливаются в горах, и вода может резко подняться в любой момент.
Несмотря на то, что это был брод, берег был довольно крутым и скалистым, особенно с бергонской стороны, что делало переправу еще более сложной задачей. Вода в реке была ледяной, и даже мысль о том, чтобы ступить в нее, заставляла содрогнуться.
Над рекой на противоположном берегу возвышалась старая полуразрушенная башня. Это все, что осталось от небольшого приграничного форта. Теперь она стояла одинокая и покосившаяся, словно древний страж, который видел лучшее времена, но был забыт своими хозяевами навсегда.
Было видно, что люди из долины устали. А вот закаленным горцам и мертонцам эти двенадцать дней дались довольно легко. Так что войско начало переправу решительно и без проволочек.
Я верхом на Шторме, окруженный моими ближниками, стоял на небольшом холме, откуда меня всем было видно, и следил за переправой.
Я понимал, что для моих людей пересечение этой границы — это не просто переход через реку, это некий символический шаг в неизвестность. Шаг на земли, которые считались опаснейшим местом в Мэйнленде. Люди должны видеть нового хозяина этих владений. От него должны исходить волны спокойствия и готовности в любой момент отразить любую угрозу.
Сейчас, как ни странно, каждая мелочь имела значение. Поэтому я и все мои страйкеры были облачены в магические доспехи. Мы постоянно перебрасывались непринужденными фразами, улыбались и делали вид, что эта переправа ничем не отличается от других таких же переправ. Я то и дело ловил на себе взгляды людей и то, что я замечал, мне нравилось. Народ, похоже, был уверен в своем маркграфе.
Уверенности добавляли десятки разложенных разведчиками из отряда Аэлиры костров на противоположном берегу, которые уже ждали нас здесь два дня.
Аэлира периодически отправляла ко мне Вайру с донесениями о состоянии дорог и о потенциальных угрозах. Правда, последних пока не наблюдалось. Если не считать, конечно, следов местных жителей, которые разбегались от нашего войска в разные стороны. С ними мне придется разбираться позднее. Смысла гоняться за ними по лесам и холмам не было никакого. Со временем сами придут ко мне на поклон, когда по лесам начнут расселяться общины гленнов и вервольфов. Против истинных у простых людей нет шансов.
Когда переправа была, наконец, закончена, солнце уже практически спряталось за горизонт. Рядом со старой башней вырос окруженный фургонами и заостренными кольями военный лагерь. Мы решили дать двухдневный отдых людям и животным.
Я сидел в своем шатре, вытянув ноги к походной печке, и с удовольствием попивал травяной отвар, когда снаружи послышалась возня, и спустя несколько мгновений в проходе появился Гуннар.
— Ваше сиятельство, — произнес он слегка взволнованно. — прибыли разведчики.
— Что там? — спросил я, нехотя поднимаясь с кресла.
— В сторону лагеря движется небольшой отряд из местных, — ответил Гуннар.
— Хм, — произнес я, двигаясь на выход и на ходу принимая из рук Гуннара плащ. — Наконец решились выйти на контакт… Что же, послушаем, что они скажут…
Глава 9
Отряд местных состоял из дюжины бойцов. Все конные, плюс пятерка заводных лошадей. Судя по добротному снаряжению и откровенно бандитским рожам, ребята к нам на огонек заглянули бывалые и знающие толк в уничтожении себе подобных.
Главным у них был невысокий широкоплечий бородач с темно-серыми глазами и приплюснутым, как у кулачного бойца, носом. Мое истинное зрение показало, что я имею дело со страйкером в ранге медиуса. Хотя по его магическому доспеху из кожи какого-то теневого существа и без сканирования было понятно, что глава отряда — боевой маг.
Помимо самого главаря, мой дар видящего без труда обнаружил еще двоих одаренных из числа истинных. Мужчина и женщина. Худые, гибкие тела, внимательные немигающие взгляды, на головах капюшоны, из-под которых видны заплетенные в узкие косички черные волосы.
Сперва я подумал, что они брат и сестра, но, заметив крошечную энергосистему и бьющееся маленькое сердце в животе женщины, пришел к выводу, что эти двое, скорее всего, муж и жена. А еще по характерным чертам их лиц, а также намечающимся изменениям на коже, которые эти двое тщательно пытались скрыть, было понятно, что передо мной сейчас находятся сородичи покойного Эмиля де Марбо.
Правда, их энергосистемы и источники не были деформированы ведьмачьей волшбой, как у виконта. Отчего они выглядели довольно спокойными и даже флегматичными, собственно, такими, какими и должны быть ящеролюды. Чего нельзя было сказать об остальных головорезах из этого маленького отряда. Все заметно нервничали, хоть и старались этого не показывать.
Когда я шагал в сторону неожиданных гостей, взятых моими людьми в кольцо, легкий ветерок принес мне тихое послание от Вайры:
— Их лагерь в дне пути отсюда. Там еще пятеро. Двое из них — боевые маги. Гленны следят за ними.
Я молча кивнул в ответ и продолжил движение.
Гости уже спешились и, стараясь не делать резких движений, ожидали моего приближения.
Главарь внимательно оглядывал моих воинов и наш лагерь. И в его серых глазах я видел удивление и уважение. Когда же я в сопровождении Сигурда и еще нескольких страйкеров оказался в нескольких шагах от него, его лицо немного вытянулось, а густые брови поползли вверх.
Его люди еще больше напряглись, но резких движений не делали. Кстати, судя по ярким всполохам в их энергосистемах, мое появление заставило оживиться даже флегматичных ящеролюдов. Особенно женщину. Похоже, беременность делала ее еще более чувствительной к магическим эманациям.
— Мне доложили, что кто-то искал встречи с маркграфом де Валье, — произнес я. — Что же, он перед вами. Назовитесь.
Говорил я негромко и относительно вежливо, но все, кто меня хорошо знал, понимали, что в любой момент в таком же тоне из моих уст может прозвучать приказ об уничтожении незваных гостей.
Видимо, главарь пришлых обладал хорошим чутьем и, довольно легко распознав в собеседнике человека, с которым шутки плохи, излучая миролюбие, произнес с учтивым поклоном:
— Приветствую вас, ваше сиятельство! Шевалье Жан Дюваль, к вашим услугам. А это моя дружина.
Следом за своим командиром мне тут же поклонились и его люди.
— Мой замок и скромные владения, унаследованные мной от предков, верно служивших всем маркграфам де Валье, находятся на северо-западе маркграфства, — продолжил говорить Жан Дюваль.
— Далековато вы забрались от родных мест, — произнес я.
— Вы правы, ваше сиятельство, — ответил чернобородый шевалье. — Но у меня был веский повод. Как только дороги стали проходимыми, я отправился в Гондервиль, чтобы преклонить колено перед моим новым сюзереном. И я безмерно рад, что встретил вас раньше, чем предполагал.
После этих слов он, медленно обнажив свой клинок и протягивая его мне двумя руками, действительно опустился на колено и серьезным ровным голосом торжественно произнес:
— Я, шевалье Дюваль, клянусь тебе, маркграф де Валье, быть верным и преданным в добром и в худом, в бедности и в богатстве, в жизни и в смерти. Я клянусь не причинять тебе зла, не предавать тебя и не вредить твоему имуществу. Я обязуюсь этим мечом отстаивать твои интересы, помогать в войнах и советах, исполнять все порученные мне обязанности. Если же кто-либо посягнет на твою жизнь, я встану на твою защиту. Если я нарушу эту клятву, пусть я потеряю свой лен и все привилегии, дарованные мне тобой. Эта клятва произнесена перед богами и людьми, и да будет она нерушимой до конца моей жизни!
К слову, пока шевалье Дюваль произносил свою вассальную клятву, его люди стояли не шелохнувшись. Все правильно. В этом мире действовало правило: «Вассал моего вассала — не мой вассал». Здесь отношения верности и подчинения были сугубо личными и напрямую связывали только двух людей: вассала и его господина.
Закончив говорить, шевалье Дюваль продолжал стоять на одном колене опустив голову и не шевелясь, протягивая мне свой клинок. Я же, не говоря ни слова, задумчиво разглядывал его. Возникла продолжительная пауза, которая явно заставила понервничать людей шевалье. Да и сам Жан Дюваль, судя по лиловым всполохам в его энергосистеме, был готов в любой момент воспользоваться своим мечом отнюдь не для защиты сюзерена, которому он сейчас пытался присягнуть.
Любопытный персонаж этот Жан Дюваль. Радовало то, что он сам ко мне пришел и мне не понадобилось гоняться за ним по всему маркграфству. Его имя мне уже было знакомо. Оно значилось в журнале, обнаруженном в сокровищнице сапфировой цитадели.
Шевалье Дюваль был одним из тех, кто сотрудничал с гильдией, сбывая им все добытое в Тени и на фронтире. Попросту говоря: передо мной сейчас, склонив колено, стоял предводитель одного из трех отрядов контрабандистов, промышлявших на Теневом перевале. Судя по журнальным записям о добыче, на фоне своих конкурентов по опасному бизнесу, шевалье Дюваль не мог похвастаться серьезными достижениями. Он сдавал меньше всего ресурсов.
Естественно, к нему у меня было очень много вопросов. И ответы на них я бы мог получить прямо сейчас. Я чувствовал на себе внимательные взгляды моих людей. Достаточно одного жеста — и пришлые будут обезврежены и связаны. С Дюва