– Прости.
– За что? – в недоумении спросила я.
– За Ферна. За то, что я был слеп как крот. Когда появилась Кьяра и Ферн сказал, что будет жить с нами, я так обрадовался, что ни на минуту не задумался, что на самом деле происходит. Он тогда сказал, что мне нельзя доверять, мол, одну я уже угробил.
От возмущения я приоткрыла рот, а Нейт невозмутимо продолжил:
– Если честно, я был с ним согласен. И только после твоих слов, после игры, я понял… Прости меня! Если бы я не был так зациклен на себе, то раньше заметил бы чувства Ферна и смог бы тебя предупредить…
Неожиданно для самой себя я проговорила:
– Почему вы оба считаете, что обязаны нести ответственность за нас всех? – Я впилась пальцами в книгу, лежащую на коленях. – Почему взваливаете на себя чужую вину? Вы ведь и так… – Я замолчала, смутившись от своей вспышки.
Обескураженный, Нейт встретился со мной взглядом и какое-то время смотрел на меня так, будто видел впервые в жизни, а потом медленно произнес:
– Ты говоришь так, словно мы с ним какие-то герои. Нет, мы не герои. Я точно нет. А Ферн… Герои не поступают так, как он поступил с тобой.
От этого напоминания сердце болезненно сжалось, и всё же я спросила, опустив глаза:
– Думаешь, с ним всё в порядке?
– Уверен, что да. Я обошел все обжитые нами квартиры. Его там нет, но это означает только то, что он не хочет, чтобы его нашли.
– А ты был в доме с террасой на крыше? Где-то в восточной части Квартала… Мы, – мой голос дрогнул, – поднимались туда на тренировке.
– Дом с террасой? В той стороне их несколько… Нет, там я не был, но обязательно зайду. Не переживай о Ферне, – сказал он и поднялся, – лучше позаботься о себе, отдохни как следует.
Нейт ушел, а я осталась сидеть у окна, отложив бесполезную книгу и погрузившись в размышления, пока не загорелся световой щит Альвиона.
Я старалась не накручивать себя и рассуждать трезво, но о чем бы я ни думала – о камнях, о пропавшей карте и плане Сая, о Тайли, Кинне, Нейте и Ферне, – тревога упрямым мотыльком билась в грудной клетке, порождая стойкое предчувствие: что-то грядет.
На следующее утро я проснулась на удивление рано и, хотя еще не чувствовала голода, решила сходить на кухню – вырваться из комнаты, даже если столкнусь с Кинном.
Из дверей буфетной на меня буквально вывалился Нейт. Серый от усталости, он едва держался на ногах.
– А, Вира, доброе… – Он покачнулся, и я бросилась ему на помощь.
– Почему ты до сих пор не лег?
Оперевшись на мое плечо, он слабо улыбнулся:
– Как раз собирался. Сегодня была тележка с едой, пришлось идти, а потом обсуждали с Кинном результаты поисков…
Я чуть не застонала.
– Разве нельзя было сделать это позже?
Нейт тихонько рассмеялся.
– Ты прямо как Кьяра. Если бы она не ушла пораньше в Оранжерею, то уже прогнала бы меня спать.
– И правильно бы поступила. Пойдем, я тебя провожу.
И, несмотря на заверения Нейта, что он справится сам, я пошла рядом, поддерживая его под локоть.
– А зачем Кьяра пошла в Оранжерею так рано? Глерр взялся за новый ее портрет? - спросила я, когда мы вышли в лиловую гостиную.
– Нет, с портретами покончено. Просто Кьяра беспокоится за младших после этих исчезновений, ведь Тайли присматривала за ними, а теперь они сами по себе. А Глерр… Ну, сама понимаешь…
– Ясно. А где Кинн? – задав вопрос, я почувствовала, что краснею.
– Отправился на поиски Тайли, а заодно трессион-отвертки.
Когда мы оказались перед дверью в спальню Нейта, он измученно вздохнул.
– Спасибо, что проводила. Постараюсь отдохнуть, а то голова совсем не соображает.
Во внезапном порыве я предложила:
– Может, возьмешь браслет из хризалиев? Для крепкого сна.
От неожиданности Нейт отступил назад и покачал головой.
– Нет, нет. Это же ваш браслет… Я и так засну, не волнуйся.
– Как знаешь.
Я уже пошла обратно, когда он окликнул меня:
– Кстати, утром мы проходили мимо тех домов с террасами, но ничего не заметили. Я еще вернусь туда днем, проверю внимательней, вдруг Ферн и правда там.
Похолодев, я обернулась и посмотрела на Нейта.
– А ты… сказал про это остальным?
Он едва сдержал зевок.
– Ну да, а что?
Я заставила себя улыбнуться.
– Ничего, отдыхай. Если ты сейчас рухнешь от усталости, я тебя до кровати не дотащу.
Не дожидаясь, пока Нейт уйдет к себе, я поспешно направилась в лиловую гостиную, и каждый шаг отзывался во мне тревожной дрожью.
Раньше подобная мысль не пришла бы мне в голову, но теперь, после случая с Саем, я не могла избавиться от нее: скорее всего, Кинн отправился на поиски Ферна.
Квартал был привычно тих – лишь кое-где слышался птичий щебет. В воздухе с самого утра ощущался грядущий зной. Проведя взаперти столько дней, да еще после лихорадки, я быстро выбилась из сил и несколько раз останавливалась, а потом торопливо шла дальше.
Нужный мне дом яично-желтого цвета был третьим в ряду. На этот раз входная дверь была прикрыта. Стараясь не думать о том, что это означает, я осторожно вошла в прохладу темного подъезда и прислушалась.
Тишина. А потом с самого верха донеслись неясные звуки.
Сердце подскочило, и я ринулась к лестнице, надеясь, что ошиблась. Я почти добралась до самого верха, когда раздались знакомые голоса – и я поняла, что опоздала. Задыхаясь, я одолела последний пролет и решительно выбежала на террасу, готовая вмешаться.
Окрик так и замер на моих губах.
Лицо Ферна было разбито в кровь, как и лицо Кинна. Тяжело дыша, они с ненавистью в глазах застыли друг напротив друга, не замечая ничего вокруг и собираясь опять сцепиться. Сперва от вида крови меня окатило обморочным холодом, а потом бросило в жар от смущения – рукава у обоих были закатаны, а пуговицы почти все оборваны, обнажая грудь.
– Ну что, выдохся? – презрительно усмехнулся Ферн.
В ответ Кинн рванулся вперед, целясь в лицо, но Ферн, отбив его руку, тут же попытался достать Кинна правой. Но тот перехватил удар и врезал Ферну коленом в живот.
– Хватит! Прекратите! – крикнула я изо всех сил, выйдя наконец из оцепенения.
Вздрогнув, Кинн поднял голову и, увидев меня, оттолкнул хрипящего Ферна. Потом попытался утереть с лица кровь, что-то тихо ему бросив.
Ферн был чуть выше и шире в плечах, но в остальном Кинн ему не уступал – теперь, когда рубашка не скрывала его тело, стали видны крепкие мускулы груди. Мне вдруг вспомнились слова Глерра о том, что одежда мешает наслаждаться красотой, и я поняла, что полностью с ним согласна.
Я опустила глаза, чувствуя, как пылают щеки, и осмелилась поднять взгляд только тогда, когда Кинн подошел ко мне, застегнув рубашку на оставшуюся пару пуговиц. Его лицо покрывали ссадины, левая бровь была разбита, а из носа шла кровь. Глядя в сторону, он хрипло сказал:
– Пропусти… пожалуйста.
Растерявшись от его злого голоса, я посторонилась, чтобы дать ему пройти. Меня коснулся запах крови, пота и разгоряченной кожи – и Кинн ушел, хлопнув дверью.
Глава 14
Несколько секунд я стояла неподвижно, пытаясь осмыслить увиденное.
То, как Кинн сейчас дрался с Ферном – по-настоящему, с остервенением…
Перед глазами у меня возникла сцена у Черного леса: Хейрон наносит Кинну удар за ударом, а тот только защищается. Тогда я об этом даже не задумалась, ведь Хейрон был старше и сильнее, а Кинн – ослаблен изгнанием. Но теперь я отчетливо поняла: в драке с Хейроном Кинн себя сдерживал. Почему?..
Ферн тем временем прокашлялся, и, разогнувшись, отряхнул рубашку. Метнув в меня короткий взгляд, он холодно произнес:
– Думаю, тебе тоже пора, – и отвернулся. На миг я окаменела, а потом, разозлившись, стиснула зубы. И это всё, что он может сказать после того, что между нами было? А Кинн? Тоже хорош: просто сбежал, оставив меня наедине с Ферном.
Хватит!
Чувствуя безрассудную решимость, я развернулась и выскочила на лестницу.
– Кинн, подожди!
Шаги внизу ненадолго стихли, а затем снова зазвучали, удаляясь. Я опешила: он что, не собирается меня ждать? Придерживаясь за перила, я кинулась вниз, но сразу поняла, что в туфлях просто-напросто переломаю себе ноги. Не раздумывая, я сбросила их и дальше побежала по холодным ступеням в одних чулках.
– Кинн, стой! – крикнула я.
Он наконец остановился, и я догнала его в самом низу лестницы – Кинн стоял спиной ко мне в темном подъезде. Я замерла на предпоследней ступеньке, неожиданно осознав, что не знаю, что сказать. Почему ты дрался с Хейроном не в полную силу? Нет, это как-то…
Перед глазами совершенно не к месту возникла сцена в его спальне – я смутилась и, стараясь отвлечься от нее, задала первый вопрос, который пришел в голову:
– Почему вы подрались?
Кинн немного помолчал, потом полуобернулся и глухим голосом проговорил:
– А почему ты спрашиваешь об этом меня? – На миг я растерялась, а он добавил: – Спроси у Ферна, я всё ему объяснил.
Я вдруг осознала, что он едва сдерживает ярость. Сначала Сай, затем Ферн, а теперь этот голос – всё это было так непохоже на Кинна, к которому я привыкла, что я не удержалась:
– Кинн, что происходит?
Он сжал кулаки и резко развернулся ко мне – даже в полумраке было видно, как он разозлен.
– Ты спрашиваешь меня, что происходит? Ты… – Кинн впечатал кулак в стену, отчего я вздрогнула и крепче вцепилась в перила. Глубоко вздохнув, он опустил руку и сказал с отчаянием в голосе: – Я не понимаю тебя, Вира. Правда не понимаю…
Во рту у меня пересохло.
– Что… что ты не понимаешь? – шепотом спросила я.
Кинн застыл, не глядя на меня. Когда я уже решила, что он так и не ответит, он заговорил, и с каждым его словом мое сердце стучало всё сильнее.
– Я не понимаю, почему всё идет не так. У тебя был Хейрон, и, когда ты потеряла его, я дал себе слово, что буду защищать тебя, помогать… Я думал, что его утрата подкосила тебя – ведь тебе после этого начали сниться кошмары, да? Но тут появился Ферн. – Речь Кинна полилась так быстро, словно плотину его молчания прорвало. – Нейт убеждал меня, что всё это из-за теневой лихорадки, а потом Ферн мне всё рассказал… Конечно, это твоя жизнь и твой выбор, я не имею права вмешиваться. Просто я почувствовал себя полным болваном… – В его голосе прозвучала горечь, и у меня всё внутри сжалось. – Ладно, мои заблуждения тебя не касаются, я с ними разобрался. Но ты вдруг решила играть в эти теневые салки – снова рискнула жизнью ради меня, – и тогда я не выдержал и спросил… Ты всё понятно объяснила. – Кинн заговорил громче, а я затаила дыхание. – Да, я всё понял. Вернее, понимал – пока ты сама не пришла… – Он резко замолчал, а потом отвернулся, горько усмехнувшись: – Но об этом я спросить не могу, ведь ты ничего не помнишь…