Поймав себя на подобной мысли, я замерла. Нет, так нельзя. Тайли пришлось через столько пройти, как можно быть такой черствой? И я постаралась выбросить лишние размышления из головы.
После того как Тайли привела себя в порядок, она принялась расспрашивать про браслет из хризалиев и, узнав, что он принадлежит Кьяре, со многими охами и ахами тут же вернула его. А потом уточнила:
– Как действуют эти камни? Я же не всё время спала? Просто я ничего не помню – не помню, как перевоплощалась…
Мы с Кьярой обменялись напряженными взглядами, и сестра заверила девушку, что в редких случаях потеря памяти вполне возможна. Едва мы оказались наедине, Кьяра без слов отдала браслет мне.
Весь оставшийся день я наблюдала за тем, как сестра по первому зову бежит к Тайли, приносит воду и размоченный хлеб или просто сидит рядом, и чувствовала, как в груди разгорается странное жжение – всё сильнее и сильнее.
Мне удалось немного отвлечься, когда вернулись юноши – к сожалению, без новостей. Потом Нейт с Ферном ушли в соседнюю квартиру, где обосновались в последнее время, – они собирались немного поспать и продолжить поиски Сая ночью. Мы же с Кьярой, Кинном и Тайли остались вчетвером.
Тайли тоже решила немного полежать, жалуясь на усталость. Поправляя одеяло, Кьяра мягко сказала ей:
– Отдыхай.
Жжение в груди стало нестерпимым, и, стиснув зубы, я несколько секунд смотрела на ничего не подозревающую Кьяру. Затем я ушла в пустую гостиную, чувствуя, как грохочет мое сердце.
Там я замерла у окна, погруженная в тяжелые мысли, и стояла до тех пор, пока напротив не загорелся световой щит, а комнату не наполнили сумерки.
Что со мной? Почему мне так невыносимо наблюдать за тем, как Кьяра ухаживает за больной девушкой? Внезапно я представила, что это я лежу на кровати с синяками на шее, а Кьяра ласково смотрит на меня и поправляет сбившееся одеяло. От этой картины дыхание у меня перехватило и на глаза навернулись слезы.
Почему Кьяра дарит Тайли столько внимания, а меня отталкивает? Ведь ее сестра – я, а Тайли – никто!..
Сердце закололо от боли, и я закусила губу.
Я всю жизнь прожила без сестры и узнала о ней меньше месяца назад, так почему же мне так мучительно хочется, чтобы она меня признала? Почему так больно от того, что она держит меня на расстоянии?..
– Вира, с тобой всё в порядке?
Голос Кинна заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидела его темный силуэт в дверном проеме.
– Я… – Мои губы уже приготовились произнести привычную ложь, но я остановилась. Сколько можно лгать? Опустив голову, я тихо сказала: – Нет… Нет, я не в порядке.
Уж лучше бы у меня, как у Тайли, ныла шея и было трудно дышать, чем терпеть эту саднящую боль в груди – боль, от которой нет лекарства.
Кинн оглянулся и зашел в гостиную.
– Это из-за Кьяры? – вполголоса спросил он.
– Откуда ты?..
Он нерешительно приблизился и, остановившись в паре шагов от меня, сказал:
– Я видел, как ты на нее смотришь.
– «Не пытайся стать моей сестрой».
– Что?
– Так она сказала после моего первого перевоплощения.
В полумраке выражения его лица было не разобрать – я лишь видела, что Кинн не сводит с меня глаз. Наконец он произнес:
– Пока вы играли в теневые салки, мы с Кьярой поговорили. О тебе.
– Обо мне? – переспросила я.
Кинн кивнул.
– Когда она пересказала ваш разговор, я сказал ей… что ты не заслужила такой сестры, которая ненавидит тебя за само твое существование.
В горле у меня встал комок.
– А она?..
– Ответила, что я прав. И добавила, что именно поэтому тебе лучше держаться от нее подальше – так она не сможет тебя ранить.
Я не сразу смогла подобрать слова, а потом воскликнула:
– Но так не лучше!.. Когда я вижу, как она ухаживает за Тайли… – Перед глазами снова возникла эта картина, и неожиданно из глубины души вырвались слова: – Она так похожа на маму.
Тихонько охнув, я прижала руку ко рту.
Неужели всё это время я бессознательно видела в Кьяре маму? И поэтому меня ранило то, что она меня отвергает?..
– Мне кажется, Кьяра и сама пока в себе не разобралась, – сказал Кинн. – Она ненавидит не тебя лично, а девушку, которая лишила ее матери. Может, со временем она поймет, что ты ни в чем не виновата, и захочет с тобой сблизиться.
– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, что боль в груди ослабла.
Кинн бросил взгляд через плечо – в квартире было тихо – и, не глядя на меня, торопливо произнес, словно боялся передумать:
– Прости меня, Вира. Тогда, после драки, я тебе столько всего наговорил. Забудь, я был не в себе. Не надо… ничего объяснять. Просто знай, что, если необходимо, я тебе всегда помогу.
Дело было, возможно, в том, что разговор о Кьяре принес мне облегчение, а возможно, в окружающем нас полумраке, который скрадывал очертания, приглушая резкость, – но я наконец решилась.
– Это дядя настоял на помолвке. – Кинн выпрямился и поднял голову, а мое сердце забилось от волнения. – Свадьба с Хейроном затевалась только для того, чтобы скрыть отсутствие у меня дара. Я согласилась, думая, что выбора нет. Но когда я познакомилась с Хейроном, то поняла, что… Мне захотелось отменить всё это.
– Отменить? – переспросил Кинн.
Кивнув, я продолжила:
– Я пыталась поговорить с дядей, но он не пожелал меня выслушать. Слишком поздно было что-то менять. – Сцепив руки в замок, я вспомнила свой неудавшийся протест и проговорила: – Хотя, наверное, мне просто не хватило смелости настоять на своем.
Перед глазами у меня возникли Храм Зеннона, пышно одетые гости и майское солнце, сверкающее в волосах Хейрона. Сколько прошло времени с тех пор? Неужели чуть меньше трех месяцев?.. А кажется, что это осталось в далеком прошлом…
Очнувшись от воспоминаний, я призналась Кинну:
– Знаешь, я ведь даже не прочитала положенной молитвы – вместо этого упрашивала Дею помочь мне избежать свадьбы.
– Ты – что? – пораженно спросил он.
Я грустно усмехнулась и добавила:
– А потом я увидела, как ты сжигаешь книгу Закона.
Даже в тусклом свете месяца было видно, как сильно Кинн ошеломлен, и я улыбнулась. А через пару мгновений серьезно сказала:
– Как видишь, тебе незачем винить себя в том, что ты разрушил мою жизнь.
– Вира… – начал было Кинн, но я его перебила:
– Я всё равно не была бы счастлива с Хейроном.
Кинн замер и медленно проговорил:
– Но когда нас перехватили Каратели, он сказал мне, что вы поженитесь, как только вернетесь в Зеннон.
– Что? Нет! Я не собиралась!.. – Я вспомнила, как Хейрон, схватив меня у Черного леса, шептал о том, что увезет в поместье Утешителя Йенара. – По крайней мере, добровольно.
– Значит, у Черного леса вы из-за этого поссорились?
На секунду я задумалась, не рассказать ли ему всю правду, но почувствовала, что еще не время, и, опустив взгляд, произнесла:
– Да.
Кинн прикрыл глаза и покачал головой, будто не в силах смириться с какой-то мыслью.
– А я ему поверил… Чувствую себя дураком.
– Не вини себя. Ты же не знал…
Я хотела сразу объяснить ему про Ферна, как вдруг в другой комнате раздался хриплый вскрик. Кричала Тайли. Взглянув на меня, Кинн тут же сорвался с места, я – за ним.
Мы ворвались в спальню одновременно с Кьярой. Тайли стояла у окна, прижав руки ко рту, и смотрела вниз, во двор.
– Что… что происходит? – прошептала она и, обернувшись к нам, с расширенными от ужаса глазами спросила: – Почему я не могу перевоплотиться? Тени… Тени сейчас будут здесь!
В ее голосе прорезалась истерика.
– Всё хорошо, они до нас не доберутся, – успокаивающе сказала Кьяра.
– Что? Как это?..
Тяжело дыша, девушка снова посмотрела в окно и что-то пробормотала под нос.
– Тайли, Тайли! – позвал ее Кинн. Она с трудом оторвалась от окна и обернулась. – Сядь, пожалуйста. Тени и правда не смогут сюда попасть. Мы в безопасности.
Тайли наконец села на кровать и подняла на нас непонимающий взгляд.
– Почему?
Коротко посмотрев на меня, словно прося не вмешиваться, Кинн шагнул вперед.
– Я уже говорил тебе, что мой отец – Ронс Террен. Он оставил мне один необычный камень, эрендин. Ты когда-нибудь о таком слышала?
Тайли зашептала: «Эрендин, эрендин…» – потом покачала головой. Кинн продолжил:
– Этот камень способен защищать от Теней, он… как невидимый световой щит.
– А… – Было видно, что девушка пытается переварить услышанное. – А где твой отец взял его? – спросила она наконец.
Украдкой я посмотрела на Кинна – на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он ответил:
– Боюсь, я не могу рассказать тебе эту историю. По крайней мере пока. И прошу, чтобы ты тоже никому не рассказывала о камне. Обещаешь?
Тайли несколько долгих секунд смотрела на Кинна, потом кивнула:
– Да, конечно.
Кьяра подошла к ней и убедила лечь, заверяя, что эрендин надежно нас охраняет. Пожелав Тайли доброй ночи, я поторопилась уйти – мне было тяжело смотреть на сестру. В коридоре я на мгновение замешкалась и, обернувшись, поймала взгляд Кинна.
Я ведь хотела рассказать ему всю правду о своих чувствах.
Но теперь, когда нас прервали, я утратила остатки решимости. Пусть. И Кинну, и мне – нам и так есть о чем подумать.
– Спокойной ночи, – сказала я.
– Спокойной ночи, – ответил Кинн. В его серых глазах мелькнула робкая улыбка, и мое сердце сжалось, но на этот раз – не от боли.
Утро началось со ссоры.
Нейт с Ферном только вернулись и, сидя на кухне за завтраком, рассказывали о прошедшей ночи: разделившись, они следили за дремерами в надежде, что те выведут их на Сая или Риссу, но безрезультатно.
– Такое чувство, что они сами их искали, – вяло проговорил Нейт.
– Или отлично притворяются, так как знают, что мы за ними следим, – возразил Ферн.
Вместо ответа Нейт широко зевнул, прикрыв рот ладонью, и Кьяра обеспокоенно сказала: