Когда мы оказались у дома с террасой, я увидела, что здание черной стеной обступили Тени: пробраться внутрь было невозможно. Но тут в окне гостиной я разглядела Кинна, прижавшегося к стеклу, и у меня отлегло от сердца. Он тоже нас заметил и помахал рукой. В соседнем окне шевельнулась девичья фигура, и я узнала Тайли. Что ж, теперь они знают, что с нами всё в порядке.
Ворон, описав круг, громко каркнул и полетел вдоль щита на север. Бросив последний взгляд на Кинна, я побежала следом. Время от времени ворон подлетал к окнам и заглядывал внутрь, и я догадалась, что он ищет пропавших дремер.
Мы добрались до складов, куда Сай приводил меня во время игры, но по пути ни разу не заметили ни волчьей тени, ни хотя бы клочка одежды, который мог бы принадлежать Саю или Риссе. Словно они и впрямь растворились в воздухе.
Первые лучи солнца застали нас рядом с Оранжереей. Когда мы перевоплотились обратно, на меня накатила невыносимая усталость от всего пережитого. Я посмотрела на Нейта – его темно-карие глаза больше не напоминали бездонные озера боли: теперь в них светилась ясность. Встретив мой взгляд, Нейт сказал:
– Я… я не знаю, как тебя благодарить.
Глубоко вздохнув, я ответила:
– Я знаю. Просто сдержи обещание, которое дал.
Он лишь кивнул, не найдя слов. А я задержала внимание на его левом ухе – без сережки Нейт выглядел непривычно. Заметив, куда я смотрю, он коснулся мочки и нахмурился.
– Она осталась… там, – сказал он с легким беспокойством, а потом прикусил губу и отвел глаза. – Я хотел бы ее вернуть. Как напоминание.
Прошлое лучше оставить в прошлом, хотела сказать я, но промолчала – в конце концов, для этого нужно время.
– Давай сходим вместе, – предложила я, – всё равно нам по пути.
Мне показалось, что на лице Нейта промелькнуло облегчение – вероятно, ему не хотелось возвращаться туда одному.
На этот раз мы вошли в сквер с другой стороны и довольно быстро обнаружили упавшую сережку – она поблескивала на песке рядом с клумбой. Бережно смахнув песчинки, Нейт огляделся и двинулся к питьевому фонтанчику напротив. Почувствовав жажду, я пошла следом. Но едва он подставил ладонь под струю воды, как застыл, уставившись на что-то за фонтанчиком.
– Вира… лучше не подходи.
– В чем дело? – спросила я, вытягивая шею, поскольку кусты лозинницы мешали мне увидеть то, что так поразило Нейта.
– Тебе… не нужно это видеть.
Но ноги сами подвели меня ближе, и я выглянула из-за его спины. За фонтанчиком шел ряд небольших клумб, заросших сорняками; лишь на одной из них чернела голая земля. Я хотела спросить, что тут такого особенного, когда с самого края клумбы заметила торчащее из земли странное растение.
Только это было не растение. Это были пальцы.
– Вира, Вира!..
Мир медленно вернулся, и я осознала, что лежу на песке, а Нейт склонился надо мной и пытается привести в чувство. Я потеряла сознание? Это из-за?..
Невольно я посмотрела в сторону клумбы – ее загораживал фонтанчик, и видно было только траву, однако на меня накатила тошнота.
– Не смотри туда, – настойчиво сказал Нейт. – Пойдем, я тебе помогу.
Опираясь на него, я кое-как встала, и он повел меня подальше от этой ужасной находки.
– К-кто это, Нейт? – сипло спросила я, когда ко мне вернулся дар речи.
– Не знаю, – глухо ответил он.
В меня вцепился ледяной ужас. Мы были в сквере совсем недавно… Неужели за это время?..
Я резко остановилась и, посмотрев на Нейта, срывающимся голосом зашептала:
– Это же… Это же не Кьяра? Не Ферн?
Меня затрясло, а юноша, положив руку мне на плечо, твердо произнес:
– Нет, нет! Кто бы это ни был… он… или она там уже давно.
– Давно?..
Нейт кивнул.
– Судя по… состоянию, уже не первый день.
Испытав мимолетное облегчение, я сразу ощутила новый прилив страха: кто же лежит там, в сырой земле?
Нейт повел меня дальше и через какое-то время проговорил:
– Сейчас мы пойдем в Оранжерею, ты останешься там, а я возьму с собой Глерра… Дальше будет видно, но надо позвать остальных.
Не помню, как мы дошли до Оранжереи, как поднялись по лестнице… Очнулась я уже у выкрашенной в синий с золотом двери, в которую громко стучал Нейт. Когда никто не ответил, он постучал еще требовательнее, и с той стороны послышался приглушенный голос:
– Да иду я, иду!..
Очевидно, Глерр уже лег спать после бессонной ночи – он открыл нам в одних штанах.
– О… – Подняв брови, он перевел взгляд с Нейта на меня, но я не нашла в себе сил даже поздороваться – перед моими глазами продолжала стоять клумба с обезображенными смертью пальцами.
– Одевайся, нужна твоя помощь, – сказал Нейт и, наклонившись к Глерру, что-то прошептал ему на ухо. Тот побледнел и впился в него взглядом.
– Ты уверен?
Нейт кивнул, и Глерр, не говоря больше ни слова, скрылся в своей комнате. Тогда Нейт повернулся ко мне.
– Поднимайся наверх, в зеленую гостиную, и жди там. – И настойчиво добавил: – Никуда не ходи одна, ладно?
Лишь когда я упала в изумрудное кресло и коснулась браслета из хризалиев, на меня навалилось осознание случившегося: кто-то умер. И не просто умер – его смерть пытались скрыть.
В ушах у меня застучала кровь, и я забралась в кресло с ногами, чувствуя, как тревожные мысли впиваются в меня, холодят своим прикосновением и шепчут, шепчут…
Квартал Теней был полон тьмы. И у этой тьмы было человеческое лицо.
Кто-то потряс меня за плечо и тихонько позвал:
– Вира!..
Приоткрыв глаза, я увидела склонившуюся надо мной сестру.
– Кьяра?.. – мой голос прозвучал сипло. – Что?..
Воспоминания потоком обрушились на меня, и я резко села и оглядела гостиную.
– Где все?
Кьяра села на соседний диван.
– Тайли пошла будить младших, а остальные уже в сквере.
Я попыталась сглотнуть, но во рту было сухо.
– Вы… узнали, кто это?
Опустив взгляд на сплетенные пальцы, Кьяра кивнула.
– Это Сай.
– Что? – потрясенно спросила я. – Сай?
Я вдруг поняла, что всё это время подспудно ожидала услышать другое имя – Риссы.
– Да. Его… закололи. Несколько ударов. В спину.
Меня затошнило, и я вцепилась в браслет на запястье.
Убили. Сая убили.
В голове это никак не укладывалось.
– Если бы я только… не задержалась в Оранжерее… – запинаясь, проговорила сестра. – Люцилла попросила о занятиях, да и Тиша была сама не своя… Я не смогла их оставить…
Я подняла на нее взгляд, силясь понять, к чему она ведет. Кьяра же тихо продолжила:
– В такой день ему пришлось еще и такое пережить…
Я промолчала. Если бы Кьяра знала, что на самом деле пришлось пережить нам с Нейтом… Уж лучше пусть остается в неведении.
– Мы собираемся его похоронить, вернее… – Кьяра замялась, – проводить. Могилу уже засыпали, чтобы младшие не видели…
– Я… никогда не была на похоронах, – призналась я.
Если не считать того раза, когда у Черного леса мы с Кинном похоронили вещи Хейрона. Хотя, конечно, это не были настоящие похороны: не было ни Служителей, ни Служительниц, да и текста погребальной службы никто из нас не знал – я ограничилась простой поминальной молитвой.
Сестра поднялась с дивана и, не глядя на меня, сказала:
– Я присутствовала на многих похоронах, но… сейчас всё по-другому. Пойдем.
Спускаясь за ней на первый этаж, я кое-что вспомнила и спросила:
– А здесь найдется можжевельник или голубая ель?
– Зачем? – нахмурилась Кьяра.
– На могилу. – Я, словно наяву, увидела густые ветви голубой ели, перевязанные строгой лентой, – такие букеты я оставляла на надгробиях родителей. Видя недоумение, написанное на лице сестры, я пояснила: – В Зенноне принято украшать могилы вечнозелеными растениями – высаживать или приносить ветви. В Альвионе делают по-другому?
Кьяра кивнула.
– У нас обычно ставят азонитовое надгробие, на нем высекают розу ветров, а в центре укрепляют люминарий – белый или голубой.
– А зачем?
– Чтобы душа нашла путь в Чертоги света.
В ее голосе прозвучало такое неприкрытое сомнение, что я не удержалась:
– Ты… в это не веришь?
Она в ответ хмыкнула.
– Я считаю, что душа вполне способна найти этот путь и без люминария. Но что поделать, люди обожают традиции, даже самые нелепые. К тому же ночью кладбище выглядит очень… впечатляюще.
На мгновение я представила ряды могил, подсвеченных люминариями, и согласилась, что это зрелище наверняка поражает воображение.
Кьяра признала, что хвойные ветви лучше, чем ничего, поэтому, выйдя из особняка, мы прошли в дальний угол сада и наломали еловых веток. Мои ладони, ободранные об кору и исколотые иголками, саднили, зато боль ненадолго отвлекла меня от нашей конечной цели.
Стоял жаркий полдень, но небо было обложено тучами. Сквер под сенью высоких альвионских ив встретил нас прохладой и тишиной. Лишь свернув у фонтана на главную дорожку, мы увидели, что все уже собрались – Тайли с ребятами нас обогнали.
Все молчали и выглядели потерянными, будто не до конца проснувшимися; даже Донни растерял всю свою бойкость и упорно смотрел под ноги. Ближе к свежей могиле стояли Дэл, Низз, Лио и Бэлла – их мрачная угрюмость совершенно не вязалась с яркой одеждой.
– А это еще что такое? – встретил нас вопросом Ферн и кивнул на еловые ветки в руках у меня и Кьяры.
– Это… – начала я и умолкла, поймав взгляд Кинна: в его глазах одновременно отразились и понимание, и удивление, затем он нахмурился и отвернулся.
Вместо меня ответила Кьяра:
– По зеннонской традиции такими ветвями украшают могилы.
– Сай был альвионцем, – резко возразила Бэлла.
Не зная, что на это ответить, я лишь крепче сжала ветки, чувствуя, как в кожу впиваются иголки, а Кьяра очень спокойно проговорила:
– Если бы у нас были надгробие и разбуженный люминарий, мы бы, несомненно, почтили его память именно так, но, к сожалению, ничего этог