— Ну ладно, — подумала Марина, поднимаясь за Радомилой, — раз вернут, значит не всё так плохо
Они поднялись на второй этаж, и Радомила свернула налево, сразу обозначив:
— Справа мои комнаты, наверху живёт мой сын Глеб, Ты с ним скорее всего уже утром познакомишься, твоя же комната будет здесь с гостевой стороны.
Марина сделала вывод, что у каждого в этом прекрасном тереме своё личное пространство и нарушать его не рекомендуется.
А вот комната ей понравилась. Светлая, с большим до пола окном, выходящим на сторону леса, даже маленький балкончик имелся.
Посередине стояла большая кровать, по левой стене был большой шкаф купе. На полу лежал вязаный коврик, судя по всему узоры были обережные. Она видела такой у своей бабушки. Ещё одна дверь вела в ванную комнату, и одно это привело Марину в буйный восторг.
«Ужин у нас был в семь, — сказала Радомила, потом взглянула на часы и протянула, — м-да, ты же из Питера, у тебя, наверное ещё и обеда-то не было».
Как только Марина подумала о еде, в животе у неё заурчало.
— Ладно, — Радомила улыбнулась, — что-нибудь придумаем. Сколько тебе дать времени?
Марина попросила час, всё-таки с её волосами, не так-то просто справится, даже, если ты чародейка.
Наконец-то Радомила ушла. Что-то в ней не нравилось Марине, хотя ведьма и была очень дружелюбной, заботливой и всё время улыбалась
Вот оно, улыбалась… Марина поняла, что её смущало: это несоответствие холодности глаз, теплоте улыбки.
Марина подумала, что возможно она придирается к женщине и это просто её дурное настроение оттого, что жизнь так круто переменилась.
Провозилась в душе, так было хорошо просто стоять под струями тёплой воды. Марина всегда любила воду, помнится даже бабушка смеялась, говорила, что, если ы были стихии, Марина обязательно обладала бы водной.
Марина обратила внимание на средства для душа и волос, все они были изготовлены здесь, в Чарограде. С некоторой опаской попробовала и убедилась, что средства отличные. Ой, неспроста Радомила себя ведьмой называет.
Оделась в вафельный халат, накрутила на голову полотенце и вышла в комнату. И почти сразу же наткнулась на наглые зелёные глаза молодого чарод… то есть ведьмака.
У Радомилы тоже были зелёные глаза, но если глаза Радомилы были холодными и оттенок зелени в них был ближе к болотному цвету, то здесь зелень глаз была молодая, весенняя, задорная и наглая.
К глазам прилагался высокий, широкоплечий, черноволосый с вызывающе красной прядкой ведьмак, который тоже совершенно наглым образом развалился на Маринкиной кровати.
От неожиданности Марина вздрогнула и спросила:
— Ты кто?
Хотя сама уже знала ответ
Парень встал, ростом он оказался ещё выше, чем представлялось Марине пока он лежал.
— Глеб Зимин, к вашим услугам, проживаю в этом доме
— ты сын Радомилы? — решила всё-таки уточнить Марина
— Да, и единственный, прошу заметить
Марина еле удержалась, чтобы не ухмыльнуться.
— Самовлюблённый болван, — поставила она диагноз ведьмаку.
— А ты значит, Марина Ветрова, — немного растягивая слова сказал Глеб и оглядев Марину с ног до головы, при этом взглядом задержавшись на груди, добавил:
— А ничего так ты, сочненькая, только мелковата
Марину даже тряхануло от возмущения, и она решила не стесняться в выражениях:
— Иди отсюда, любитель сочности, освободи мою комнату, мне одеться надо
Вместо того, чтобы выйти, этот наглый ведьмак снова расположился на кровати и заявил:
— Вот, ради этого я и здесь, переодевайся
Марина закатила глаза и прошла к двери:
Открыла и заявила:
— Считаю до трёх и начинаю кричать
— Ну ладно, зануда ты, я же пошутил, —поднялся с кровати Глеб и вышел из комнаты.
А Марина подумала о том, что неплохо попросить ключ. Кто его знает этого мажористого ведьмака. У неё есть уже один такой, наглый и…любимый. И Марина посмотрела на запястье, на котором красовалась брачная вязь стихий.
Ужин ей принесли в комнату позже, а вот телефон нет.
* * *
Тем же вечером, на верхнем этаже терема
В полумраке комнаты раздавалось жаркое дыхание, слышались чмокающие звуки. Глеб Зимин сидел на широком кресле совершенно обнажённый широко расставив сильные мускулистые ноги, голова его была запрокинута назад, глаза закрыты, а между его ног ритмично двигалась темноволосая голова обнажённой девушки. Она то насаживалась ртом на член, то почти выпускала его из рта, облизывая только розовую, сочащуюся смазкой головку.
Вот девушка ещё раз насадилась на член, почти заглатывая его. Зимин вцепился одной рукой в подлокотник кресла, другой ухватил её за голову и не давая ей отстраниться кончил ей в рот, при этом издав стон, больше напоминающий победный клич.
— Блин, Глеб, ты снова, договаривались же, — с обидой сказала девица, поднимаясь с колен, под которыми лежала, брошенная на пол подушка.
— Я не дрочила, чтобы на пол кончать, — ухмыльнулся ведьмак
— Да ну тебя, — девушка, видимо, обиделась и начала собираться
Глеб сидел и мечтательно смотрел как девица демонстративно медленно одевается. Она тоже заметила это, и сначала обрадовалась но потом увидев, что он смотрит мимо неё, поняла, что думает Зимин точно уже не о ней и не об сногсшибательном минете.
— Говорят у вс в доме теперь будет жить дочка подруги твоей матери? Видел уже её? — спросила девица, делая вид, что ей всё равно, какой ответ она получит
— Видел, — ответил ведьмак и потянулся словно сытый кот, посмотрел на застывшую девчонку, ухмыльнулся и сказал:
— Ну ты давай уже или одевайся и вали или раздевайся и давай трахаться, видишь, он уже готов, и он демонстративно выпятил бёдра с торчащим членом вперёд
— Какая же ты всё-таки свинья, Зимин — с обидой в голосе сказала девушка, продОлжила одеваться и, уже надевая туфли на высоком каблуке, добавила:
— И не звони мне
А ведьмак снова уселся в кресло и пробормотал, вроде бы себе под нос, но девица услышала:
— И не собирался.
Глава 26
Марина сидела у открытого окна и пила травяной чай. Она переоделась в пижамные шорты и маечку. И хотя с улицы уже тянуло ночной прохладой, холодно не было, просто было не душно.
Можно было вынести стул на маленький балкончик, но ей нравилось так. Из леса пахло какой-то ночной свежестью, было слышно, как трещат какие-то жужелицы в траве. Внезапно Марина почувствовала, что в лесу есть озеро, и вода озера зовёт её.
Ей так захотелось пойти, но сможет ли она незаметно выйти из дома?
Марина посидела ещё немного и поняла, что не может не пойти, озеро пело ей, что надо обязательно прийти и сделать это сегодня. И Марина подумала:
— А почему, собственно, она должна прятаться? Кто-то ей запрещал выходить из дома? Нет. Она что здесь пленница? Нет. Она просто здесь временно проживает.
Марина накинула тонкий кардиган и решительно вышла из комнаты.
— Сбегаю быстро, только до озера и обратно, — уговаривала она себя проходя через тускло освещённый холл к выходу из дома.
Никто так и не встретился Марине и она, обогнув дом, легко побежала к лесу, туда, где ждала её чудесная вода лесного озера.
Чем дальше она забегала в лес, тем громче вода пела у неё в ушах. Марина бы сильно удивилась, если бы кто-то сказал ей что на самом деле она не бежала, а летела, а озеро находилось примерно в пяти километрах от дома Радомилы.
Потому что Марине показалось что она пробежала совсем немного и вот уже перед ней небольшое овальное озерцо. Вода в озере даже под лунным светом казалась голубой. Оглянувшись по сторонам, Марина сбросила одежду и нагишом с разбегу прыгнула в сверкающую отражением луны воду. Резкими сильными гребками поплыла к центру. Там остановилась и легла на спину, раскинув руки и глядя на большую луну, висевшую прямо над ней. Марине показалось, что свет, исходящий от луны тёплый.
Она лежала, свет луны освещал её тело, вода в озере уплотнилась, образовав настоящую подушку, на которой теперь лежала Марина.
Она подумала о Владимире, поняла, что скучает по нему и почти сразу же почувствовала, что и он скучает по ней, но помимо чувства тоски, в его чувствах была ещё и тревожность.
Марина потянулась к любимому и увидела, что он находится в большом доме, везде всё было каким-то уж очень сверкающим. Но зеркала были затянуты чёрной тканью.
Потом она оказалась в большой комнате, тоже отделанной мрамором. Посередине комнаты на постаменте стоял гроб. Вокруг стояло много людей. Нет… не людей магов.
— Ничего себе сколько магов за один раз, — пришла совершенно глупая мысль.
И друг на постамент рядом с гробом поднялся мужчина. Марина знала кто это. Она видела его на картинках в магонете. Это был Александр Белозёрский.
— Значит Владимир на похоронах брата? — Марине стало страшно, но она не стала выходит из этого странного транса.
Александр Белозёрский начал что-то говорить, но Марине не было слышно. Но как только она об этом подумала, сразу «включился» звук.
— … они вероломно убили моего сына и наследника, воспользовавшись тем, что Борис никогда бы не смог бросить женщину в беде. Эти твари подсунули ему змею, которая притворялась кроликом.
На мгновение Белозёрский сделал паузу и когда он продолжил, то его слова поразили Марину, особенно то, что он почти кричал:
— … Вставайте под знамёна священной войны, сколько можно позволять этим недомагам ходить по земле. Я сегодня же выдвину ультиматум, чтобы они выдали мне убийцу сына, она должна быть сожжена, никому из них не позволено даже думать о том, чтобы поднять руку на мага
На какое время маг замолчал, потому что толпа, стоявшая вокруг гроба, начла выкрикивать: «смерть ведьме» «сжечь, сжечь»
И когда Белозёрский вновь заговорил, то последняя его фраза, которую услышала Марина была:
— Если ведьму не выдадут, мы начнём войну и поставим ведьм на колени.