— Голова у тебя красивая, это да, но пустая-я-я! — жалостливо произнесла Мезенцева. — Хлеб не всегда покупают, чтобы есть!
Она, конечно же, сама не знала, зачем Коле понадобились хлебобулочные изделия, но это не помешало ей влезть в разговор.
— У меня бутерброды имеются, — вдруг сообщил всем Леша, залез в сумку, которая лежала на сиденье, и достал пакет со снедью. — С колбасой. Жена нашей столовке не доверяет, вот, с собой еду выдает.
— Люська там раньше подавальщицей работала, — заговорщицким тоном сообщил гостям Мишка. — Так что про тамошнюю кухню много чего знает. В самом прямом смысле.
— Теперь надейся, что я Марковне твои слова не передам, — холодно заметил Леша, а после пояснил: — Марковна — заведующая столовой. Ну так чего, бутерброды надо?
— Только хлеб, — повеселел Коля немного. — Все, погнали. Леш, ты тогда за руль садись.
— Само собой, — охотно согласился водитель, сунул пакет оперативнику и полез в кабину.
— Не проедем, — заявил Мишка. — А если и доедем, то там не пройдем никуда. Тут-то снег подтаял, а в лесу лежит вовсю, там только если на лыжах проберешься. Вот недельки через две, может, и выгорело бы дельце, а сейчас — вряд ли.
— Вот ты душный! — снова не сдержалась Женька. — Прямо противно становится.
— Да он из вредности уперся, — добродушно заметил Леша. — У вас обоих характер не сахар.
— Все равно не понимаю, как ты с ним работаешь, — заявила Мезенцева.
— Никак. — Водитель повернул ключ в замке зажигания. — У меня другой функционал, я батю вожу. То есть товарища подполковника.
Нифонтов не особо слушал их перепалку, он отделял куски колбасы от чуть влажного черного хлеба, размышляя о том, что, скорее всего, он ему и не пригодится. Некому его будет есть, поскольку вряд ли лесной хозяин уже проснулся. Зима еще в своей власти, его время не пришло. Но — кто знает? А вдруг его кто-то разбудил? Например, тот, кто вытащил из небытия призраки прошлого и, возможно, обманом или угрозами утащил с собой из деревни Власьевну. В том, что за всеми этими событиями стоит вполне конкретное лицо, Коля отчего-то уже и не сомневался. Вот только цели его были оперативнику пока неясны. Некий нехороший ритуал? А при чем тут тогда машины, из которых, оказывается, пропали не только люди, но и их вещи, включая все деньги и документы? Грабеж? Но зачем тогда городить такой огород, включающий в себя призраков и похищение местной ведьмы? Не сходились пока у Нифонтова концы с концами, маловато информации было. Вот по всему и выходило, что капище осмотреть надо обязательно. Ну не просто же так этот Стеклов про него написал. Правда, ему было в каком-то смысле проще — он тут летом оказался, когда куда хочешь пройти можно. С другой стороны — вот ведь люди были, богатыри, не мы. Он один дело распутал, из друзей с ним только наган был. А их вон четверо — а толку?
Мишка оказался прав — снега в лесу, да и в поле, которое к нему прилегало, оказалось много, и он пока таять вроде как не особо собирался.
— Дальше не поеду, — в какой-то момент заявил Леша, глуша мотор. — Смысла нет. Это микроавтобус, а не танк.
— На легковушке и досюда бы не добрались, — подбодрил гостей Мишка. — Вон до деревьев всего ничего осталось.
Само собой, это оказалась довольно ехидная шутка — Коля, открыв дверь и выйдя из машины, провалился в снег почти по пояс. Как и было сказано чуть ранее, тут на самом деле были нужны лыжи.
— Ну что, обратно поедем? — уточнил Леша, отправляя в рот кусок колбасы, чудом ускользнувший от загребущих лап Мезенцевой. — Доедем до поселка, перекусим по-людски. Супчику горячего похлебаем.
Коля глянул в сторону такого близкого, но практически недоступного леса. Ну, положим, доберется он до него — и что дальше? Смысла, выходит, и на самом деле ноль. Да и спит наверняка леший, он снег да холод не любит.
— Опа! — Мишка, стоявший в раскрытых дверях автомобиля, вдруг присвистнул. — А там, кажись, кто-то тропку в лес протоптал в снегу. Вон там! Точно тропка, отвечаю. Колян, забирайся обратно, Леха сейчас попробует туда проехать. Не факт, конечно…
— А может, не надо? — вдруг спросила Мезенцева.
— Ой, никак кое-кто струхнул? — немедленно поинтересовался злопамятный Мишка. — Кто-то забоялся страшного леса, в котором скоро начнет темнеть?
— Идиот, — закатила глаза под лоб Женька. — О другом речь. Речь идет не о потерявшихся лыжниках, а о капище. Ка-пище! Что, если в нем все дело? Мы наследим, а кто-то, уж не знаю кто, заметит? Заметит и сделает выводы!
— Мы и здесь наследили, — резонно заметил водитель. — Вон колея какая осталась.
— Оттуда не заметишь, — неожиданно поддержал Женьку Мишка. — Особенно если в темноте.
— Хорошо, что мы сюда приехали, — подытожил Коля, забираясь обратно в машину и радуясь, что сегодня он обул берцы, а не сапоги. Из них он сейчас снег замучался бы вытряхивать. — Эта тропка — она не просто так, зуб даю. Ладно, погнали в поселок, чего тут торчать понапрасну. Опять же — перекусим. Леш, точно успеем вернуться до темноты?
— Точно, — завел машину водитель. — Как смеркаться начнет, так на холме и будем. Ну, если чего не случится, понятное дело. Дорога есть дорога, на ней загадывать нельзя.
Хоть весна уже вступила в свои права, как календарно, так и погодно, но темнело еще по-старому, по-зимнему — рано и быстро. Да и легкий морозец, который пришел с севера сразу после того, как солнце скрылось за горизонтом, дал понять полицейским, что радоваться тому, что возвращается тепло, рано.
Впрочем, это особо никого не печалило, в машине было уютно, а голод, вызванный прогулкой по окрестностям, был утолен в очень и очень неплохом поселковом кафе.
— Пойду шефу позвоню, — сообщил Женьке Коля, открывая дверь микроавтобуса. — А то потом, неровен час, некогда будет. Может, он какие новые установки даст?
— А сейчас какие есть? — заинтересовался Мишка.
— Смотреть, слушать и никуда не лезть, — не стал скрывать Нифонтов. — Только вот ситуация немного изменилась, как мне думается. Так что пусть он решает, что мы дальше делаем.
— Ага, ты бате после это объясни, — шмыгнул носом местный опер. — Особенно если эти твари еще кого-нибудь на трассе оприходуют. Он добрый-то добрый, но при этом офигеть какой безжалостный. Вам, может, и не прилетит, а вот нам с Лехой так мозги причешут, что только в путь.
— В страданиях закаляется душа человеческая, — назидательно произнесла Женька, которую обильный то ли обед, то ли уже ужин настроил на философский лад.
— И еще подобное уменьшает количество звездочек на погонах, — добавил Мишка. — Да прекрати ты, а то меня тоже вон в сон потянуло!
Он имел в виду то, что Мезенцева зевнула, как котенок, причем в пятый раз за пару минут. Коля поймал себя на том, что он вот-вот последует ее примеру, и поспешно выпрыгнул из микроавтобуса, где его тут же взбодрил холодный воздух.
А вот дальше случилось непонятное — телефон Ровнина был отключен. Олег Георгиевич, конечно, время от времени подобное делал, но крайне редко. И уж если он говорил кому-то из сотрудников, чтобы ему позвонили, то тот, кому был отдан подобный приказ, всегда добивался успеха.
И — на тебе. «Абонент недоступен или находится вне зоны доступа».
Коля выкурил сигарету и снова набрал своего начальника, вот только результат был тот же. По идее, теперь у него было полное право действовать на свое усмотрение, так значилось в неписаных законах отдела, но при этом он всем своим нутром ощущал, что в паззле, который уже сложился в его голове, отсутствует некая часть картинки, причем весьма ощутимая. Что-то он упустил, что-то очень важное. Или, как вариант, не увидел просто в силу того, что опыта ему не хватает, как, впрочем, и знаний. Это Мезенцевой хорошо, она всегда уверена в том, что делает, поскольку у нее рефлексы опережают разум, а он, Нифонтов, так не может принимать решения, просто потому что не только своей жизнью сейчас рискует, но и чужими.
И тогда Коля набрал Михеева.
— Чего? — не слишком дружелюбно буркнул тот. — Говори быстро!
В трубке на заднем фоне что-то громыхало и брякало, мало того — Коля отчетливо разобрал очень недовольный голос тети Паши и бубнеж Тита Титыча.
— Что там у вас? — заинтересовался Нифонтов. — Чего гремит?
— Крыша протекла! — рявкнул его коллега. — Прямо на мой шкаф с делами и хозяйство тети Паши. Да ладно бы еще, если бы на тряпки, это ерунда. На нее саму не меньше ведра воды опрокинулось. Так что у нас тут сейчас такое творится, что только позавидовать тебе могу, ты находишься в относительной безопасности. Так чего хотел?
— Ровнин где? — поспешно осведомился Коля. — Не могу ему дозвониться.
— Ясное дело, не можешь. Его же еще днем в управление вызвали, на ковер. Не знаю в какой связи, но мрачным он был как туча, так что добра не жди.
— Вот ведь, — опешил Нифонтов. — А мне как быть? Он сказал — не лезь, только наблюдай. Но тут такие дела, что, может, придется и поучаствовать. Люди пострадать могут. Да уже пострадали, чего там. Опять же — ведьма пропала. И капища эти…
— Изложи все сначала, кратко, но внятно. — Тон Михеева немного изменился. — Да елки-палки! Вика, перехвати этот таз, он сейчас… А, все, уже упал!
В трубке что-то снова грохнуло, раздался истошный вопль Аникушки, а следом отлично поставленный голос тети Паши, последовательно перебиравший всех родственников Пал Палыча до седьмого колена.
С указанием «кратко» Коля кое-как справился, но вот насчет «внятно» некие сомнения у него все же возникли. Впрочем, старший коллега вроде все им изложенное понял, поскольку, немного похмыкав, сообщил ему:
— Совсем наш руководитель сбрендил! Дело-то непростое, чего он вас туда отправил, а не меня? Тоже мне, поклонник спартанских мер воспитания. Валентина, я не с тобой разговариваю, потому не лезь. Ты в Ровнина влюблена — вот и страдай молча, а я свое право слова никому не отдам.
— Паш, так чего посоветуешь? — поторопил его Коля, у которого внутри вдруг возникло какое-то нехорошее чувство. Интуиции своей он доверял, потому начал внимательно вглядываться в темноту, пытаясь понять, что именно происходит на снежной равнине, которая начиналась у подножия Убогой горы.