Но не успел он отойти и на двадцать шагов, как наткнулся на парный конный патруль императорского отряда. Конники подняли забрала, а потому меньше походили на змееголовых. Скорей на жабьи головы.
– Эй ты, а ну, стой! – грубо крикнул старший. – Ты что там делал? Видно, ты один из тех, кто бился с нами насмерть!
– Именем императора! – поднял руку Курт. – Вначале узнайте, в кого я стрелял!
– Вот оно как, – сразу сбавил тон патрульный. Просто так никто не посмеет бросаться подобными словами. Произносить всуе имя императора – большой грех, а провинившийся язык отрубают вместе с головой, и все это знают. – Пойдем, мы отведем тебя к барону!
– Пойдем! – согласился Курт.
Все побежденные города выглядят одинаково. На улицах валяются трупы – и воинов в латах, и обычных жителей, и даже не причиняющих никому вреда лошадей. Перевернутые телеги, импровизированные баррикады, брошенное оружие… Ходят самые зловещие слухи, испуганный народ сбивается в кучки, как овцы, потерявшие вожака, озираясь по сторонам, перешептывается.
– Так, вроде, их сам император прислал, наказать изменников…
– А какие тут изменники? Наш князь всех в строгости держит…
– Ему уже голову отрубили, твоему князю! Сам он и был главный изменник!
– Теперь начнут лютовать, простых людей пороть, как будто мы за князя ответчики…
– Поркой не отделаешься… Сейчас виселицы и эшафоты поставят, да начнут направо-налево вешать, да головы рубить…
– Кому?!
– Да всем, кто попадется…
Эмма слышит обрывки разговоров, и они не добавляют ей оптимизма. Хотя обычные в таких случаях словесные страшилки женщину не интересуют: она бродит по улицам в поисках своего мужа. Переворачивает трупы, снимает шлемы, вглядывается в лица… Она заметила, что убитых захватчиков на улицах нет – или они неуязвимы, или их быстро забирают свои. Старательно рассматривает пленных, которых со всех концов замка сводят на главную площадь. Но ни среди мертвых, ни среди живых Штефана не оказалось. Своих близких разыскивают и другие жены или родственники. Грета, например, искала свояка Дитмара, поскольку муж, здоровый и невредимый, занимался хозяйством в деревне. Но и она не преуспела в своем поиске, и в конце концов они объединились с Эммой и стали искать вместе.
Клара тоже озабочена. Она распорола корсаж длинного бежевого платья, в котором несколько месяцев назад прибыла в замок Маутендорф, и с тех пор ни разу не надевала; порывшись в складках, извлекла из потайного кармана какой-то даже на вид серьезный документ, написанный на аккуратном квадрате тонкого, но прочного шелка и заверенный красной печатью и витиеватой подписью.
Спрятав шелк за пазуху, Рысь отправилась на площадь. Шла она быстро и целеустремленно, как летит стрела к цели – ни сплетни, ни трупы ее не интересовали и не могли отвлечь.
На площади было многолюдно, как в былые добрые времена, когда собирались праздновать Рождение князя или свадьбу Иозефа Вагнера и Клары Майер. Так же шла подготовка к торжеству: стучали молотки, слуги приносили доски и бревна, возводили какие-то сооружения. Но сейчас любопытные зрители, толкущиеся перед конным оцеплением из змееголовых рыцарей, ожидали совсем другого зрелища, которого, наряду с хлебом, всегда требует толпа. Потому что на этот раз плотники ставили не эстраду для бродячих артистов, не трибуну для высокопоставленных зрителей и не другие приспособления для развлечений. Времена изменились, на смену доброму торжеству пришло злое: они возводили эшафоты и собирали разборные виселицы. На оцепленной части площади обреченно наблюдали за зловещими приготовлениями несколько десятков пленных замковых стражников, окруженных плотным кольцом охраны.
Клара протолкалась сквозь возбужденную толпу и что-то требовательно сказала коннику из оцепления. Через минуту ее сопроводили к барону фон Крайцнеру, который, сняв доспехи, сидел в черном плаще с поддетой кольчугой, черных высоких сапогах и черной шляпе с черным пером посередине площади, на стуле с высокой спинкой и, как олицетворение смерти, наблюдал за приготовлениями к казням. Стул он везде возил с собой вместе с деревянными плахами, сборными виселицами, штатным палачом и личной охраной, не спускавшей с него глаз круглосуточно. Сейчас два телохранителя в доспехах стояли по сторонам стула и один за спинкой.
Командир Летучего отряда был очень педантичным и любил порядок. Увидев Клару, он слегка улыбнулся, если легкое движение губ смерти можно назвать улыбкой.
– Что такая красивая женщина хотела мне сообщить именем императора?
Вместо ответа Рысь протянула квадрат желтого шелка с каллиграфическим текстом, написанным черными несмываемыми чернилами, красной императорской печатью и витиеватой подписью самого императора.
Улыбка стала заметной. Фон Крайцнер явно не первый раз видел такой документ. И, разгладив шелк на колене, стал читать вслух:
«Податель (подательница) сего и его сопровождающая (сопровождающий) выполняют мою волю, действуют на благо Австрийского государства и пользуются неприкосновенностью, нарушение которой карается смертью. Император Священной Римской империи Фердинанд II.»
– Я подозревал, что тут не обошлось без моего друга Нойманна, – хмыкнул барон. – Слишком уж много у него сведений о четырех замках, да еще с доказательствами! Без секретных информаторов Тайной стражи столько не соберешь! Ну-ну! Однако, где ваш сопровождающий?
– Должен быть у вас, – хладнокровно ответила Рысь. – Или сам пришел, или его схватили…
– Тогда пойдем искать! – барон встал и двинулся к обреченно сидящим на мостовой пленным. Доспехи с них сорвали, – в лохмотьях одежды, а некоторые в одном белье, они имели вид бездомных скитальцев, которые во множестве бродят по дорогам империи. Клара прошла вдоль имеющих жалкий вид людей, бегло осмотрела всех и, естественно, никого знакомого не обнаружила.
Зато ее обнаружила зажатая в толпе Эмма.
– Смотри, смотри, – толкнула она Грету. – Вот же наша Клара! С чужим командиром пленных рассматривает! Она, оказывается, важная птица!
– А откуда она их знает? – простодушно хлопала глазами Грета.
– Да какая разница! Она может помочь найти Штефана и Дитмара! Только как к ней подобраться?
– Может, позже удастся? Народ разойдется и тогда…
– Как бы поздно не было, – процедила Эмма. Она была поумней подруги и, в отличие от нее, понимала суть происходящих приготовлений.
– Пойдем пока в «Единороге» посмотрим, – предложила Грета. – Люди сказали, туда раненых заносили…
– Ну, пойдем, – тяжело вздохнула Эмма. – Чтобы хоть чем-то себя занять…
– Его здесь нет, – сказала Клара.
Барон не очень удивился.
– Может, убит. Может, бежал. Или… Сейчас посмотрим в другом месте…
В сопровождении телохранителей они прошли в угол площади, где стоял шатер, очевидно, для отдыха командира. Проходя мимо привязанного рядом широкогрудого белого коня, фон Крайцнер ласково погладил его по морде:
– Вот мой лучший друг – Буцефал! Сколько раз он спасал мне жизнь!
Кларе это было неинтересно, но из вежливости она улыбнулась, хотя обстановка не располагала к веселью.
За шатром, под охраной четырех рыцарей действительно находились Курт с Кёнигом. Курт был в своей одежде и даже не связан, а с Кёнига сняли только шлем, поножи и наручи, но руки стянули толстой веревкой.
– Темные лошадки! – пояснил барон и указал на Курта. – Вот этот из башни стрелял в стражников, наверное, с десяток уложил… А зачем – непонятно…
– Предатель! Кто ты?! – разъяренно вскричал Кёниг и рванулся, пытаясь разорвать веревки, но не сумел.
– А этот, – фон Крайцнер перевел на него указующий перст, – командир стражи, но прекратил сопротивление и приказал сложить оружие. И тоже непонятно зачем…
Клара переводила бесстрастный взгляд с одного на другого, и барон был уверен, что она видит их впервые. Но, будучи педантом, на всякий случай спросил:
– Нет среди них вашего?
– Есть, – так же бесстрастно кивнула Рысь.
– А ты кто такая?! – рявкнул Кёниг, который понял, что эта женщина не просто счетовод, вдова кастеляна Вагнера и его любовница, а крупная военно-политическая фигура, но не мог уяснить, кто она на самом деле и каким образом оказалась влиятельным лицом среди посланцев императора. И в конце концов совсем запутался и перестал что-либо соображать.
– Кто же?! – поднял бровь барон. Он не любил загадок. Особенно когда они долго не получают ясного и полного объяснения.
Клара, не отвечая, внимательно рассматривала стоящих напротив двух мужчин, а они, в свою очередь, смотрели на нее.
Курт, как всегда, не проявлял эмоций: он был уверен, что сейчас будет с почетом освобожден, и уже приготовился попросить барона не сжигать замок, который достался тому малой кровью.
Кёниг же, растерянный всем происходящим, не знал, чем обернутся обещания Клары, хотя понял, что спасти его вполне в ее власти. Но захочет ли она это сделать? И потом, похоже, что она с Куртом заодно, а он находится на другой стороне баррикады – почему же она должна его выбрать? Значит, рассчитывать ему не на что, а эшафоты уже почти готовы…
О чем думала Клара, не знал никто, кроме нее самой. Молчание затягивалось.
– Кто ваш сопровождающий?! – повторил барон с нескрываемым раздражением.
– Вот он! – палец Рыси указал на Кёнига. Тот не поверил своим глазам, но охранник перерезал веревку, и главный стражник, убедившись, что его действительно освободили, с облегчением принялся растирать затекшие запястья. Стук молотков сразу изменил свой смысл, он уже не имел к нему никакого отношения и не сулил ничего страшного.
Для Курта ее выбор был совершенно неожиданным, но он мгновенно понял, что за ним последует, и не стал дожидаться дальнейшего развития событий: мгновенно выхватил меч из ножен ближайшего охранника и, размахивая им, проложил себе дорогу к коню, вскочил в седло и помчался через площадь, опрокидывая тех, кто оказался на пути и не успел уступить дорогу.