В итоге она поднималась по ним дольше, чем по парадной лестнице. С другой стороны, здесь не было такой необходимости бежать и прятаться. Сюда заходила только Первая Семья, которая жила за тремя замками в изолированных покоях, куда имел доступ только Фритц… также здесь бывали Трэз с айЭмом.
Дверь в спальню айЭма была широко распахнута, в дальнем углу опрятной, пустой комнаты, заполненной антиквариатом и добротными тканями, горела лампа.
Комната Трэза была заперта.
Селена постучала, а потом приложила ухо к панелям. Не получив ответа, она постучала снова.
Может, он не поднимался сюда?
Она знала, что у него были дела в человеческом мире, но он покидал клинику в измотанном состоянии, как ей показалось. Логично было предположить…
— Да?
Сглотнув ком, она ответила:
— Это я.
Долгое молчание. Настолько долгое, что она подумала, что он открыл окно и дематериализовался из комнаты, лишь бы не встречаться с ней.
Но в итоге снова раздался его голос:
— Ты в порядке?
— Я могу..?
— Секунду.
Мгновение спустя открылась дверь, и ей пришлось отступить назад. Он был таким огромным… и таким обнаженным… хотя ничем не сверкал. Он накинул халат, и в V-образном разрезе между лацканами виднелась его голая темная кожа.
Невозможно не представить, как выглядит все его тело под этой тканью.
— Ты в порядке? — повторил он.
По неясной причине его беспокойство начало ее раздражать. Сумасшествие какое-то. Он был вежливым и внимательным… отчего Селена чувствовала себя так, будто она — это только ее болезнь и ничего кроме.
— Эм, я… — Она оглянулась по сторонам. — Мы можем поговорить наедине?
Вместо ответа Трэз отошел в сторону, рукой приглашая ее внутрь. Преодолев дверной проем, она услышала, как дверь со щелчком захлопнулась.
— Я хотела извиниться. — Остановившись у окон, она повернулась. — Прости. Я сейчас весьма несдержанна в своих эмоциях, и я утратила объективность.
Трэз, скрестив руки на груди, прислонился спиной к двери. Его лицо было непроницаемым, темные глаза — мрачными, а брови низко опущенными.
Повисло молчание, и она прокашлялась. Переминалась с ноги на ногу. Коротала время, изучая смятую постель. Черную одежду, раскиданную на кушетке. Обувь, сброшенную у шкафа. Висевшее на двери мраморной ванной комнаты полотенце.
— Так… — Она прокашлялась. — Это я пришла сказать.
Дражайшая Дева-Летописеца, что между ними встало?
— Сколько? — спросил он хрипло.
— Что, прости?
— Сколько осталось? До следующего… что это было. Когда был последний раз?
Две недели… точнее, тринадцать дней.
— Месяц назад. Может больше.
Его плечи расслабились.
— Я хотел спросить раньше.
И он снова умолк.
— Трэз, мне, правда, очень жаль…
— Тебе не за что извиняться. Ты там, где ты есть сейчас. Ты не оскорбила меня, и я не стану пытаться изменить то, что ты чувствуешь.
— Ты кажешься оскорбленным.
— Нет.
— Трэз…
— Как ты себя чувствуешь?
— Чудесно, — отрезала она. А потом уняла гнев. — Прости. Я просто… мне кажется, что ты отгораживаешься от меня.
— Это не так.
— Ты со мной не разговариваешь.
— Тогда почему мои губы шевелятся.
— Почему это происходит снова? — пробормотала она, копируя его позу, скрестив руки на своей груди. — Я просто хочу… чтобы между нами было все нормально.
— Между нами все нормально.
— Чепуха! Ты стоишь там как статуя… это моя работа, ясно? Это я должна стоять, застыв как камень. Почему ты не можешь сказать начистоту, чтобы я отвалила, или что я стерва, или что…
— Хочешь, чтобы я был честным?
— Да! Черт подери!
Боже, она все меньше и меньше походила на Избранную в своих словах. Ругалась, использовала местный диалект. С другой стороны, она все меньше и меньше чувствовала себя Избранной.
— Алло? Скажешь хоть что-нибудь?
— Ты в этом уверена?
— Ради всего святого…слушай, если хочешь, чтобы я просто ушла…
— Нет. Я хочу уложить тебя на лопатки на свою кровать, раздвинуть ноги и накрыть своим ртом.
Селена перестала говорить. Дышать. Думать.
Он приподнял бровь.
— Достаточно честно по твоим меркам? Или ты хочешь, чтобы я продолжил притворяться, что не думаю сейчас о сексе. О сексе с тобой.
Так, ладно, сейчас молчала именно она. И он резко рассмеялся.
— Видимо, ты думала не об этом. Я тебя не виню. — Он повернул ручку и открыл дверь, повторяя свой жест «после тебя». — Если ты все еще хочешь поговорить, то давай я оденусь, и мы встретимся на нейтральной территории.
Селена опустила взгляд на его бедра. Она познала его лишь раз, когда он забрал ее девственность, и она прекрасно знала, что он был внушительным.
Он был тверд?
— Селена? — На его лице мелькнуло раздражение. — Давай встретимся внизу. В кухне.
Без единой сознательной мысли она поднесла свои болевшие руки к поясу мантии.
Его глаза тут же проследили за движением.
— Что ты делаешь? — требовательно спросил он.
Она развязала узел, позволяя шелковой длине скользнуть на пол. С каждым ее вздохом полы мантии понемногу расходились, пока его взгляду не предстала дорожка ее плоти от горла и до лона. Взгляд Трэза, этот темный взгляд скользнул вниз, и внезапно комнату заполнил его возбуждающе-пряный аромат.
Селена скинула мантию с плеч, позволяя мягкой ткани скользнуть на пол.
— Будь добр, закрой дверь. Я бы хотела сохранить интимность момента.
Глава 21
У члена Трэза было отдельное сердцебиение. Еще до того, как Селена предстала перед ним во всей красе. А после этого? Чертова хрень, казалось, обзавелась собственным сознанием.
Моя.
Услышав хлопок двери, он не понял, рукой ли закрыл ее или же сделал это усилием воли.
— Ты уверена в этом? — прорычал он, уже сделав шаг в ее сторону. — Потому что я не смогу остановиться.
— Да. — Селена не посмотрела ему в глаза. Не сводила глаз с его бедер. — О, да. Позволь увидеть тебя.
Встав перед ней, он сказал:
— А как же все те женщины, с которыми я спал?
— Ты собираешься обсуждать их сейчас? — Она потянула пояс его халата. — Серьезно?
Трэз остановил ее, не давая себя раздеть.
— Я совсем не изменился.
— Это твои заскоки, не мои.
— Согласно моим традициям…
— Твоим, но не моим.
— …я осквернен.
— Почему ты все еще разговариваешь?
С этими словами она смахнула с себя его руку и, развязав пояс, стянула складки черной ткани с его тела. Его член был полностью возбужден, возвышаясь между ними.
На него она и положила руки в следующее мгновение.
Трэз застонал, запрокидывая голову.
— Ты горячий, — выдохнула она, наклоняясь и целуя кожу над его сердцем. — И твердый.
— Селена, я говорю серьезно. — Он попытался остановить ее прежде, чем она начала его ласкать. — Я хочу проявить уважение к тебе…
— Ты тратишь время.
На этом она опустилась на колени и взяла все в свои руки. Селена была высокой женщиной, и ее рот оказался на идеальной высоте, и — Боже помоги им обоим — она воспользовалась им, вытянув свой розовый язык и облизав головку. Трэз затрясся всем телом от прикосновения бархатного языка, и, прежде чем успел повторить судьбу халата и лужицей растечься по полу, он наклонился вперед, упершись руками в ближайший предмет, до которого смог дотянуться.
Бюро. С таким же успехом, это мог быть капот автомобиля. Сани Санты. Холодильник.
Теплая и влажная, Селена обхватила его своим ртом, сметая весь мир, мгновенно подводя его к грани.
Он простонал сквозь зубы:
— Я сейчас кончу… о, черт, я сейчас…
В голове мелькнула мысль, что он не хотел отнестись к ней без уважения и кончить в ее…
Селена подалась назад, открывая рот, и вытянула свой волшебный язык. Посмотрев на него, она начала ритмично вбирать его в себя, не переставая лениво облизывать головку.
Трэз протянул, ну, наверное, секунд пять. Когда разрядка выстрелила из него, Селена приняла все, глотая, посасывая, отклоняясь назад, чтобы он покрыл семенем ее губы и лицо. Боже помоги ей, он все кончал, бесконечная сексуальная нужда вцепилась в его тело, пока он отмечал ее как свою, и его запах покрывал ее, как в первобытные времена.
Защищать. Оберегать. Любить.
Все было собрано в этом священном месте.
Моя.
Когда он, наконец, замер, Селена села на пятки и потом несколькими сражающими наповал движениями облизала губы. Подняв руку, пальцами прошлась по влажному следу на подбородке, вытирая себя. Опустила взгляд на свою идеальную грудь.
Обхватив тяжелые груди, она улыбнулась, смотря на влагу, от которой блестели напряженные соски и упругая плоть.
— Ты меня всю испачкал.
— Где ты научилась этому? — выдавил он.
По крайней мере, хотел это сказать. Изо рта вырвался поток бессвязных звуков.
— Что такое? — прошептала она перед тем, как приподнять одну грудь и наклониться к ней с вытянутым языком.
Она облизывала себя.
Изо рта Трэза вырвалось рычание, которое бы напугало его, будь он на месте Селены.
Но Селена не испугалась. Она гортанно засмеялась.
— Желаешь пометить что-нибудь еще?
***
Свобода.
Сидя на коленях перед Трэзом, чувствуя его вкус в своем рту и запах на своей коже, Селена упивалась сексуальной свободой, охватившей ее. Освобождение, казалось, совсем не соответствовало смертному приговору, с которым она жила, и все же нехватка времени избавила ее от неловкости и мук совести. Она летела над узами, которые давно приковывали ее к земле, знания эроса позволили ей парить на волнах секса, которые плотными, осязаемыми веревками соединяли их тела.
Не имея понятия, сколько ей осталось, и ведомая злостью на то, сколько времени она потратила впустую, Селена стремилась выразить себя, принять желания своего тела и осуществить их.
Все они были связаны с Трэзом.