Селена расплылась в улыбке, особенно когда осознала, что порой «Я тебя люблю» можно сказать совсем другими славами.
— Видишь? — тихо сказала она. — Я же говорила, что это будет лучшая ночь в моей жизни.
***
Сидя на пассажирском сидении автомобиля скорой помощи Мэнни, Рейдж уплетал доритос из пачки… будучи категорически несогласным с врачом:
— Нет, я «Кул Ранч» не жалую. Признаю только «Ориджиналс».
— Ты многое упускаешь. — Мэнни включил поворотник при съезде с шоссе. — Не верю, что из всех именно ты настолько консервативен, когда дело касается закусок.
— Я о том и говорю. Зачем улучшать дар Божий?
Наклонив пакет, он заглянул внутрь и тут же захотел выругаться. Он уже заканчивал большую пачку, остались только сломанные чипсы и мелкая оранжевая пыль. Безусловно, он съест все до крошки и вытряхнет остатки в открытую пасть. Но это — уже не самая веселая часть с выуживанием остатков пальцами.
Чавкая, он сосредоточился на заднице машины Фритца, которой впору принадлежать диктатору страны третьего мира. Этот Мерседес был таким большим, таким черным и настолько глухо затонированным, что во время езды привлекал внимание, а не наоборот. И чтобы поржать, Рейдж представил, чтобы подумали люди, узнай они, что на заднем сидении едут вампиры.
И что за рулем Мерседеса многовековой дворецкий, любитель погонять так, что даже Джеф Гордон помрет от зависти.
— Мы свернем здесь? — спросил Рейдж, когда они подъехали к перекрестку.
— Это односторонняя.
— Так я и говорю, свернем?
Мэнни перевел на него взгляд.
— Нет, если не хотим, чтобы нас арестовали.
— Мы же в скорой помощи.
— Да, а они — нет.
А, ну да. Вот скука.
— Знаешь, у меня руки чешутся, как хочется включить мигалки.
Но как только он сказал это, его грудная клетка сжалась вокруг легких, и пришлось опустить окно, чтобы вдохнуть немного воздуха.
— Ты что, только что уделал мою дверь в начос?
— Не-а. — Рейдж локтем стер оранжевое пятно.
Они держались вплотную к бамперу Фритца, как марка — к конверту, поворачивая налево, уезжая от реки прямо в сердце финансового квартала. Никаких вам грязных переулков. Дампстеров. Слякоти, даже в мокрые месяцы. И вони от гниющих отходов дешевых забегаловок.
Это был модный район города, где люди носили костюмы, суетились, бежали как скот по загону к своей Срочной, Важной Работе.
Небоскреб, в котором располагался ресторан, был сдан всего пару лет назад, застройщики разрекламировали огромный столб как самое высокое здание в Колдвелле. Забитое головными офисами крупных контор, Рейджу оно напоминало каталожный шкаф для людей, в котором у каждого было свое место.
Скука смертная.
— Ты в порядке?
Рейдж перевел взгляд на дока.
— А?
— Что не так?
— Ничего.
— Тогда почему перестал есть? Пакет же не пустой.
Рейдж опустил взгляд. Да, остатки лежали на месте… и у него не было желания доедать. –
Эммм…
— Следишь за весом?
— Ага. Так и есть.
Он смял пачку, оставляя оранжевые отпечатки на этикетке и рекламе, пятна, казалось, выступили в виде синяков от грубого обращения.
А он оказался с оранжевыми руками.
— Блин. Мне нечем вытереть это.
— Шутишь? — Мэнни бросил в него бинт. — Мы можем до блеска отчистить полгорода теми припасами, что есть в машине.
Рейдж раскрутил бинт и вытерся, потом бросил все в мусорную корзину, прикрученную к полу между сидениями.
Мэнни замедлился, когда они подъехали к стеклянному зданию, а потом припарковался на противоположной стороне улицы, тогда как Фритц встал у блестящего входа, задние фары Мерседеса вспыхнули красным цветом.
Мгновение спустя Трэз выбрался на тротуар и обошел седан. Холодный ветер налетел на его пиджак, показывая парные сороковые в кобуре подмышками, прежде, чем он успел застегнуть пуговицы.
Он галантно открыл дверь для своей женщины, и показалась Селена, ее невероятные волосы развивались на ветру, словно темное знамя.
— Они хорошо смотрятся, — тихо сказал Манелло.
— Она даже не кажется больной.
— Я знаю.
Трэз положил ее руку под свою и повел вверх по гранитным ступенькам, и, когда другая пара вышла из вращавшихся дверей, оба человека застыли как вкопанные.
— Мэнни.
— Что?
— Чувак, ты должен что-то сделать. Ты должен как-то вытащить их обоих.
Мэнни надавил на газ, форсированный движок скорой взревел, уводя их вперед, дабы подъехать к зданию с черного входа.
— Ты меня слышишь? — настаивал Рейдж.
— Да, слышу. — Мэнни сделал глубокий вдох. — Знаешь, что в медицине самое сложное?
— Биохимия.
— Нет.
— Человеческая анатомия. Потому что гадость полная.
Поворотник издавал тикающий звук, когда Мэнни заявил миру, ну или, по крайней мере, этой улице, что они собираются сделать очередной левый поворот вокруг основания небоскреба.
— Что бывают ситуации, когда ты бессилен.
Рейдж потер глаза. Кое-что всплыло из подсознания, что-то, чего он видеть не хотел.
— Рейдж?
— А?
— Кряхтишь забавно.
Подъехав к дверям для служебного транспорта, Мэнни сделал разворот в три приема в стиле водителя-перфекциониста, чтобы в случае необходимости подкатить к зданию задом. Заглушив двигатель, он повернулся на сидении.
— Уверен, что все нормально?
— А? Ага. Да.
— Выглядишь ненормально. И посмотри на мою одежду. Медицинская форма. Ты знаешь, что это значит.
— Что тебе нравится носить пижаму круглые сутки?
— Что я врач, и что я знаю, о чем говорю.
— Громила, не будь таким параноиком.
Повисло молчание, короткое или не очень. Потом Мэнни сказал:
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она осталась с ним. Все.
Сейчас именно Рейдж повернулся на сидении.
— Док, именно это мне и нужно было услышать.
— Просто, Голливуд, не верь в чудеса. Это очень опасная ставка.
— Для меня и Мэри случилось чудо. Чудеса случаются, когда в них нуждаются.
Мэнни уставился в лобовое стекло… и, казалось, не видел темной улицы впереди.
— Я не Бог. Док Джейн тоже.
Рейдж устроился на своем месте.
— Тебе просто нужна надежда. Им нужна надежда.
Глава 33
Когда дверь камеры выдвинулась из стены, айЭм обернулся. Но это был не с’Экс. И не очередная койка. Или книги, которые он не прочитает, одеяла и подушки, которыми не воспользуется.
Та служанка с очередной трапезой.
— О, да хватит уже! — выплюнул он, вскидывая руки. — Где, черт подери, с’Экс!
Женщина ничего не сказала; просто шагнула вперед со своим подносом, когда дверь вернулась на место, запирая их внутри.
Когда она опустилась на колени, ему хотелось закричать. Он не стал сдерживаться.
— Я не стану это жрать! Господи Иисусе, да что с вами не так!
Единственное, что мешало ему подойти к ней, схватить поднос с гребаной едой и швырнуть его в другой конец комнаты — тот факт, что майкен тут не причем. с’Экс надул его, и в этом нет ее вины, терроризируя бедную служанку, он нисколько не приблизится к свободе и Трэзу.
Она была невинной прохожей, которую, как и его самого, затянуло в это дерьмо.
Шумно выдохнув, айЭм опустил голову. Ушло несколько секунд, чтобы вернуть себе подобие самоконтроля.
— Прости.
От его слов она вскинула голову, и на мгновение, особенно почувствовав ее запах, айЭм пожалел, что не может видеть ее глаз.
Какой они формы? Какие у нее ресницы? Радужные оболочки такие же темные, как у него…?
О чем, черт возьми, он думает?
Отрываясь от нее взгляд, он начал расхаживать по камере.
— Я должен выбраться отсюда. Время на исходе.
Когда она вопросительно склонила голову набок, он подумал… нет. Он не станет вдаваться в подробности.
Он кивнул на поднос.
— Если хочешь, оставь еду. Я спущу ее в унитаз, тогда тебя не накажут за то, что не накормила меня.
И тогда она заговорила:
— Она не отравлена.
По неясной причине эти три обычных слова заставили его замереть на месте. Ее голос был ниже, чем он ожидал; рабскому положению больше шли высокие, очень женственные тона. И была в ее голосе хриплая нотка… которая наводила на мысли о сексе.
Животном сексе. После которого женщина хрипнет, выкрикивая имя любовника.
айЭм моргнул.
Внезапно он ощутил потребность прикрыть свое голое тело. Глупости, не так ли?
Он изначально знал, что она женщина, и он и раньше был перед ней без одежды.
Подаваясь импульсу, айЭм зашел за ширму к стопке полотенец, сложенных у встроенной раковины. Обернув одно вокруг бедер, он захотел извиниться за выставленный напоказ член.
Когда он вернулся, она снова пробовала суп и хлеб.
— Можешь прекратить, — сказал он. — Я не буду есть.
— Почему?
Опять этот голос. Всего с одним словом.
— Мне нужно выбраться отсюда, — пробормотал он. По стольким причинам. — Я должен отсюда выбраться.
— Вас кто-то ждет?
Он подумал о Трезе и Селене.
— Только смерть. Знаешь, ничего особенного, ничего нового.
— Прошу прощения?
— Слушай, я должен поговорить с с’Эксом. Вот, что мне нужно. Ты передала ему?
Хотя, у нее нет никакого влияния.
— Кто умирает?
— Ничто. Никто…
— Кто умирает? Не твой брат?
— Слушай, мне нужно, чтобы ты ушла. И возвращайся только с с’Эксом.
— Кто?
Иииии он снова застыл. Служанкам противоестественна властность, но майкен звучала именно властно. С другой стороны, его эмоции скакали как на батуте, он мог ошибаться относительно всего… и прийти к неверному заключению.
— Я вернулся сюда за помощью, ясно? — Он вскинул руки. — с’Экс сказал мне, что проведет во дворец, чтобы я смог просмотреть записи лекарей.
— Для кого?
— Для женщины моего брата.
Служанка резко вскинула голову.
— Но разве он не обручен с нашей Принцессой? Я слышала, что он — Нареченный.