— Я не говорю, что хочу в солдаты. Просто они принимают женщин, и я…
— Сражения? Здесь речь… о сражениях.
— Я знаю. — Но, понимаешь… — Она протянула руку и указала она преамбулу, — здесь написано, что они могут тренировать и женщин…
— Пэрадайз.
Ииииии то, каким тоном он произнес ее имя, вполне выразило его точку зрения: комбинация «будь серьезней» и «не разбивай мне сердце».
— Ты не создана для этого, — сказал он.
— Потому что я женщина, да? — горько уточнила она. — Значит, мне максимум светит стол и бумаги… и то до брака…
— Это — война. Ты понимаешь истинный смысл этого слова? — Он потряс бумагой. — Там тебя ждет только смерть. Это не голливудский фильм и не романтичная мечта.
Она вскинула подбородок.
— Мне известно это.
— Неужели?
— Я не настолько изолированная, как ты думаешь. Родственники, которых ты потерял во время набегов, были также и моей кровью. Отец. Погибли мои друзья. Я знаю, что это такое.
— Нет, Пэрадайз. Я не допущу этого. — Наклонившись, он бросил заявление в мусорную корзину. — Это не для тебя.
Ничего не добавив, он развернулся и вышел, умудрившись закрыть двери прямо перед ее носом, хотя панели оставались на своих петлях в стене.
***
Тро материализовался в полумиле от дома, куда Абалон отправлялся каждую ночь.
Датчик GPS, который он положил во внутренний карман бежевого пальто аристократа, сработал на «ура». И нельзя было не восхититься роскошью района.
Не плохо, весьма.
Двигаясь прогулочным шагом, он рассматривал дома, направляясь к сигналу на своем мобильном. На самом деле, «особняки» было подходящим названием для этих строений. Эти здания были чересчур большими, чтобы называться простыми домами: многоэтажные, расположившиеся поодаль от дороги, все подсвечивались внешним светом, словно живущие в них богачи не могли допустить даже самой мысли, что в ночные часы их замки обделят вниманием.
По пути ему приходилось сдерживать раздражение. Ему не хватало сражений больше, чем он думал. На самом деле, нехватка кровопролития… любого характера… стала шокирующим разочарованием. Когда он присоединился к Шайке Ублюдков, то был в ужасе от агрессии и крови. Однако, по прошествии нескольких веков, война стала для него нормой. Следующий каменный особняк был по-женски изящным, осовремененная версия средневековой кучи камней, в котором Шайка жила еще в Старом Свете, и он остановился перед огромным участком. Внутри двигались фигуры, сновали в окнах, обрамленных тяжелыми складками штор, свет отражался от золота и серебра на стенах.
И внезапно он забыл про бывшее логово Кора.
Он вспоминал место, откуда был родом, свое истинное происхождение, знатное, богатое.
Стремясь отомстить за смерть сестры, он продал себя дьяволу. Сейчас, оказавшись по другую сторону этой сделки, он был беден, одинок, без каких-либо перспектив.
Амбиции стали его единственным очагом.
По крайней мере, в этом камине достаточно огня, чтобы согреть его в грядущие месяцы зимы.
Тро поднажал, холод впивался сквозь кожаное пальто на нем, то, что было запятнано убийствами, совершенными много ночей назад.
До того, как все изменилось.
Дом, на который он нацелился, располагался слева, на противоположной стороне улицы. Огромный и старинный, белый федеральный особняк был поистине красив, и уход за ним мог обеспечить только богатый владелец: отсутствие сколов в краске, заросших кустов, прогнувшихся карнизов или крыльца.
В отличие от остальных, внутрь этого не заглянешь.
Задернутые шторы были настолько тяжелыми, что сквозь них не пробивался и лучик света. На подъездной дорожке не было ни одного припаркованного автомобиля, но пока он ждал, укрывшись в кустарнике, он заметил двух людей, приблизившихся к главной двери… но они появились у дома не на транспортном средстве.
Они были вампирами, материализовавшимися к особняку.
Десять минут спустя появился другой посетитель. Через пятнадцать минут еще двое.
Они были осторожны, и никто не подходил к парадной двери… несомненно, чтобы избежать подозрений.
Тро посмотрел на телефон, хотя точно знал, что адрес верный. Да, Абалон был внутри.
Держась в тени, он остался дольше, но не потому, что имел четкий план проникновения, скорее потому, что только разрабатывал его. Его амбиции, невероятно сильные, не были похожи на двигатель в движении: ему нужно заняться разведкой, выяснить уязвимое место, выработать стратегию.
Машина вывернула из-за угла и двинулась по улице.
Когда она проехала под уличным фонарем, Тро увидел, что это был Ролс-Ройс, темный, с фирменным бледным капотом.
А он стоит посреди улицы без транспорта.
Воистину, отсутствие средств было его проблемой.
Как ему управлять ресурсами? Как поддерживать себя, дабы создать коалицию?
К нему пришел ответ, очевидный, словно сама судьба осветила ему путь во тьме. Да, подумал он, это был путь…
Мгновение спустя он вернулся в щедрый особняк Абалона с улыбкой на лице.
Глава 48
Лежа на своей больничной койке, Лукас периодически приходил в сознание, боль волнами прокатывалась по телу, лишая его чувств. Когда стало совсем невыносимо, рукой, на которой еще остались пальцы, он нащупал кнопку вызова и услышал звуковой сигнал.
Дверь резко распахнулась, и Док Джейн влетела в палату.
— Лукас?
— Моя нога, — простонал он. — Болит…
Доктор подошла ближе, проверяя показатели машин, катетер, Бог знает, что еще. — Я принесу кое-что от…
— Инфекция… — пробормотал он, поворачивая голову на бок. — Моя нога…
Он планировал уйти из жизни, медленно зачахнув, но вместо этого, по ощущениям казалось, будто он решил убить себя, войдя в печку… сделав первый шаг с гниющей ноги.
С безумным приливом сил, он сел и начал стягивать покрывала. Док Джейн схватила его за плечи, пытаясь уложить на спину… и в этот момент кто-то еще вошел в комнату. Куин… это был его брат.
— Лукас, Лукас, хватит…
Это был Куин, он подошел к нему, пытаясь схватить за руки, уложить на койку. Это была нечестная схватка. Он был слабым, таким ослабленным, а потом его унесло, внезапное чувство парения заменило жжение в ноге.
Посмотрев в сторону, он увидел, как Док Джейн извлекает иглу из прозрачной пластиковой бутылки, которая соединялась с его рукой.
Лицо Куина нависло над его собственным, его разноцветные глаза были напряжены.
— Лукас, расслабься. Мы с тобой…
— Моя нога…
Болеутоляющее действовало волшебно, успокаивая так, словно его тело поместили в ванну с теплой водой. Боль осталась; он просто перестал замечать ее.
— Становится хуже, — услышал он себя. — Инфекция… я уже должен был умереть.
— Лукас…
Он заметил что-то в лице своего брата, было что-то в тоне его голоса и напряженности губ и глаз.
— Что, — спросил он. — Что?
Куин посмотрел на Дока Джейн, надеясь получить пресловутую эвакуацию из опасной зоны.
— Лукас, — сказал его брат. — Мы должны были спасти тебя.
Спасти его? Но в этом и был смысл. Он хотел уйти.
— Что?
— Я сказал ей, что она может ампутировать твою ногу. Чтобы спасти тебе жизнь.
Лукас замолк. Ему, конечно же, послышалось, болеутоляющие исказили смысл произнесенных слов.
— Выбора не было. Мы теряли тебя.
— Что вы со мной сделали? — медленно выдавил он. — Что вы…
— Успокойся.
Лукас сел, отрываясь от подушек, от неописуемого ужаса кровь покинула голову. Опуская взгляд на нижнюю часть тела, он обнаружил, что тонкие простыни показывали очертания бедра, колена, икры и ступни левой ноги… но у правой он видел только бедро и колено.
С криком он потянулся к части тела, которой полагалось быть там, срывая покрывала, задирая их, словно они каким-то образом умело скрывали то, чего на самом деле там не оказалось.
— Что вы натворили! — Он повернулся к брату, хватая его с рубашку, дергая к себе оставшимися пальцами рук. — Что, черт подери, вы наделали!
— Ты умирал…
— Потому что хотел умереть! Как вы посмели!
Он обрушился на Куина, рука металась безрезультатно, слабый кулак и ладонь неуклюже врезались в тело.
Куин не защищался. Он позволял избиение, какое-никакое… хотя нападением это не назовешь. И Лукас быстро выдохся. Энергия вскоре иссякла, и он откинулся на подушку, тощая грудь вздымалась, кровь пошла вверх по катетеру, зрение закоротило.
А конечность, которой уже не было, продолжала болеть.
— Убирайся, — сказал он онемело. — Я больше не хочу тебя видеть.
Отвернувшись к стене, он услышал тихое перешептывание, а потом дверь открылась и следом закрылась.
— Насколько сильна сейчас боль? — спросила Док Джейн.
— Почему нога болит..? — пробормотал он. — Вы же ее отрезали.
Боже, сейчас он стал еще большим калекой, еще одна часть его прежнего ушла.
— Это называется фантомной болью. Но ощущения весьма реальны.
— Ты… это ты отрезала ее?
— Да, это была я.
— Значит, тоже проваливай. Я не соглашался на это…
— Ты умирал…
— Я тебя не слышу. Убирайся.
Повисла пауза, и ему был ненавистен ее взгляд, обращенный на него, полный доброты, заботы, участия.
— Со временем, Лукас, когда тебе станет лучше…
Он резко повернул голову.
— Вы отказали мне в праве умереть. Вы раскромсали мое тело без моего согласия. Поэтому, прошу меня извинить, меня не интересует все, что вы можете мне сказать.
Доктор прерывисто закрыла глаза.
— Я пришлю Элену с едой.
— Зря стараетесь. Вы просто отсрочили неизбежное. Сейчас я намерен сам закончить дело.
Лукас потянулся к катетеру, прикрепленному к руке, вырывая его, прозрачная жидкость и кровь полились…
Из каждой двери в палате высыпали люди, в панике хватая его, громко переговариваясь. Он сражался с ними, извивался и пихался, пытаясь сохранить вертикальное положение, что было сложно в отсутствие голени и ступни…