— Серафия на самом деле убила тех девочек? — Кирион задал этот вопрос так тихо, что женщине пришлось напрячь весь слух, чтобы его услышать.
— Ну, абсолютно уверенными мы, конечно, быть не можем, — поспешил ответить за нее Варон. — Однако если судить по испугу ее помощниц, когда мы рассказали им об обнаруженных телах в лесу около монастыря… В общем, увы, но выводы напрашиваются определенные.
— Харий — идиот! — Кирион с такой злостью стукнул кулаком по столу, что пустой хрустальный бокал, стоящий на самом краю, с жалобным звоном полетел вниз, разбившись вдребезги о пол. Но принц словно не заметил этого. — Как можно было отправить любимую дочь в монастырь на обучение, прежде досконально не проверив все руководство?! Нет, тут что-то не то. Быть может, он занят сейчас каким-то другим делом, которое отнимает у него все время, поэтому доверился в выборе советникам? Но каким, хотелось бы знать?
Кирион замолчал, уставившись перед собой и наверняка обдумывая пришедшее ему на ум соображение. Варон в свою очередь тоже заинтересованно хмыкнул, явно запомнив на будущее случайно оброненную фразу принца. Лишь Хадайша досадливо поморщилась. Ей-то что до интриг великих мира сего, когда есть куда более насущные и важные вопросы?
— Простите, ваше высочество, — с затаенной робостью проговорила дознавательница, — но что насчет Шанаи? Нам завтра надо огласить свое решение по ее поводу. Признать ее виновной или нет?
— Не понимаю, что именно вам не ясно. — Кирион с нескрываемым изумлением взглянул на нее. — Шаная поступила так, как и следовало.
— Но это самосуд, — влез Варон. — И не стоит забывать, что речь идет не об обычном человеке, а о настоятельнице монастыря. Подобные решения в отношении людей, принадлежащих храмам, может принимать исключительно Священный Трибунал!
— Не забывайте, что Шаная — дочь короля! — Кирион аж подался вперед от негодования. — И будущая жена моего брата, второго принца империи Нардок. О каком самосуде может идти речь в подобном случае? Издревле именно особы королевской крови имели право казнить и миловать. Так что не вижу в произошедшем ничего ужасного. Серафия получила то, чего заслуживала, и точка!
— Но Священный Трибунал… — как-то жалобно проблеял Варон, не ожидавший подобной отповеди.
— Что — Священный Трибунал? — Кирион скривился, будто это сочетание слов вызывало у него нестерпимую боль. — Уверен, совет храмов приговорил бы Серафию к смерти. Шаная просто опередила события, позволив свершиться правосудию. Она, как и любой ребенок, нетерпелива и еще не забивает себе голову о сложных взаимоотношениях между королевской и церковной властью. И потом, не забывай, Варон, в Нардоке храмы находятся под управлением императора. В Дахаре король пока тоже стоит над Священным Трибуналом, пусть и формально. Да, в последнее время Харий позволяет вам слишком многое, но уверен, это лишь временное послабление.
— Ваше высочество! — Варон неестественно выпрямился. — Как вы смеете!
— Я — смею! — оборвал его Кирион. Инквизитор аж забулькал от рвущегося наружу возмущения, но не успел ничего сказать. Принц повелительно взмахнул рукой, обрывая дальнейшие возражения. — В своей стране, поверьте, я смею все. Если сомневаетесь в моей власти — приезжайте ко мне в гости. И обещаю, что вы на собственном опыте убедитесь в правоте моих слов.
В последних фразах принца скользнула неприкрытая угроза. Хадайша зябко повела плечами. Гнев Кириона был направлен не на нее, но женщина все равно почувствовала, как по коже пробежали ледяные мурашки смертельной опасности.
По всей видимости, это же ощутил и Варон. Можно было долго гадать, как далеко простираются возможности наследника Нардока в чужой стране, но получить столь могущественного врага в его лице инквизитор вряд ли желал. Он стремительно побледнел под внимательным немигающим взглядом Кириона и съежился, словно став меньше ростом.
— Впрочем, речь сейчас не о Нардоке, — вдоволь насладившись этим зрелищем, вкрадчиво продолжил Кирион. — Речь о Шанае. Я убедился, что гибель настоятельницы, вначале представлявшаяся жутким преступлением, на самом деле — справедливая кара. Поэтому вы должны сделать все, чтобы принцесса избежала наказания. Обещаю, вы получите за это более чем достойное вознаграждение.
— Вот как? — радостно встрепенулся Варон, моментально забыв недавнее унижение. — Извините за нескромное любопытство, ваше высочество, но я желал бы, чтобы вы его озвучили. Как вы понимаете, мы многим рискуем, прикрывая поступок девочки, поэтому… Чем больше золота — тем лучше, как говорится.
— Не сомневайтесь, моя щедрость не будет знать границ. — Кирион чуть заметно передернул плечами при виде такой неприкрытой алчности. Перевел взгляд на тихую Хадайшу, которая за все время их спора не проронила ни слова, отстраненно внимая доводам обеих сторон. — А вы? У вас будут какие-нибудь особые пожелания?
— Да, у меня есть просьба, — медленно протянула Хадайша. Заметила, как Кирион досадливо хмыкнул, наверняка ожидая очередного пожелания денег, и поспешила продолжить с оправдывающейся интонацией: — Как я понимаю, сейчас монастырь остался без настоятельницы. Пройдет не один месяц, прежде чем Священный Трибунал пришлет сюда кого-нибудь другого. И потом, Серафия должна была обучать принцессу Шанаю нардокскому языку, а я неплохо его знаю. Не считая того, что у меня высшая ступень посвящения в храме Пресветлой богини.
— Что? — перебил ее Кирион, недоуменно нахмурившись. — Вы желаете, чтобы я надавил на совет храмов и вас выбрали новой настоятельницей? Но зачем? Я не совсем понимаю, право слово.
— Действительно. — Варон удивленно взглянул на свою приятельницу. — Хадайша, что за странные прихоти? Ты же покроешься плесенью в этом монастыре. Сама подумай: хозяйственные заботы, присмотр за послушницами, уроки. К чему тебе это?
— Я бы хотела остаться рядом с Шанаей, — совсем тихо, будто в чем-то недостойном, призналась Хадайша. — Ваше высочество, понимаете… В ней я вижу себя много лет назад. Но меня заставили отказаться от дара. И сейчас я впервые в жизни пожалела об этом. Думаю, вы согласитесь со мной: мне легче остальных будет общаться с принцессой, учитывая ее маленькую тайну. Плюс я смогу вовремя пресекать ее шалости, если они перейдут за опасную грань.
Кирион задумчиво потер переносицу. Положил на стол локти, переплел пальцы и удобно устроил на них подбородок, не отрывая взгляда от несколько смущенной подобным вниманием дознавательницы.
— Ваша просьба меня весьма удивила, — наконец медленно протянул он, тщательно взвешивая каждое слово. — Но, возможно, я должен горячо благодарить вас за желание остаться в монастыре. Это, бесспорно, наилучшее решение всех проблем. Шанае надо изучать нардокский. Но куда важнее для нее научиться справляться со своим даром. Пожалуй, только вы можете стать для нее идеальной наставницей в этом вопросе. Так что будьте уверены: я сделаю все, чтобы ваше желание осуществилось.
— Остался самый важный вопрос, — опять влез без спроса Варон, по всей видимости, утомившись от неторопливых рассуждений принца вслух. — Как нам объяснить смерть Серафии? Священный Трибунал потребует полного отчета по этому делу.
— В таком случае у вас есть лишь одно решение: найдите убийцу. Или замену ему. — Кирион жестокосердно пожал плечами.
— Вы предлагаете обвинить в столь жутком злодеянии невиновного человека? — возмущенно воскликнула Хадайша. — Нет, ни за какие деньги!
Кирион раздраженно стукнул подушечками пальцами по столу, но уже через миг расплылся в безмятежной улыбке.
— Не переживайте, — спокойно сказал он. — Что-то мне подсказывает, что эта проблема разрешится сама в ближайшее время.
— Что вы задумали? — резко спросила дознавательница. — Желаете отправить невинного на костер?
— Уверяю вас, до костра дело не дойдет. — Кирион прищелкнул пальцами, и воздух в комнате засеребрился, медленно мутнея и закрывая прокол между пространствами. Кристалл напоследок ослепительно вспыхнул всеми оттенками красного — и связь окончательно оборвалась.
— Верно говорят, что принц Нардока — тяжелый собеседник, — прошипел Варон, убедившись, что теперь его нелицеприятные слова не выйдут за пределы комнаты. Обернулся к Хадайше, видимо, ожидая от нее поддержки за недавнее унижение. — Нет, ну ты слышала? Особы королевской крови, значит, имеют право судить даже людей, принадлежащих храмам!
— Смею напомнить, что ты согласился с его утверждением, — дознавательница слабо улыбнулась. — За золото.
— Нет, мне просто стало жаль девчонку. — Варон лицемерно рассмеялся. — Дитя не ведает, что творит. И потом, если она понесет заслуженное наказание, то это весьма негативно скажется на отношениях между Нардоком и Дахаром, а мы только недавно отошли от опасной грани войны. Лучше худой мир, чем добрая ссора. Будем считать, что смерть Серафии послужила благому делу.
Хадайша опустила голову, лишь крепче сжав губы. Она прекрасно знала характер своего приятеля и его меркантильность. Но сейчас алчность инквизитора неожиданно разозлила женщину. Неужели так необходимо было разыгрывать перед ней спектакль? Признал бы честно, что деньги заставляют на многие вещи взглянуть по-другому и отказаться от прежних убеждений в угоду тому, кто платит.
— Но ты меня удивила, — продолжил Варон, искоса покалывая дознавательницу острыми стилетами глаз. Подошел к столу и без спросу хлебнул прямо из бутылки, утер губы рукавом рясы, после чего поинтересовался: — С какой стати ты вздумала превратиться в достопочтимую матушку-настоятельницу? Я всегда считал, что оседлая жизнь не для тебя. А как же Малыш и его любовь к перемене мест? Не сойдешь с ума, вынужденная каждый день заниматься одним и тем же?
— Не сойду, — несколько грубовато ответила ему Хадайша. Варон удивленно вскинул брови. Видимо, затаенная злость в голосе подруги неприятно резанула его слух. Дознавательница несколько раз глубоко вздохнула и продолжила спокойнее: — Варон, я уже давно не девочка и, увы, не молодею. Мои кости все чаще ломит от долгих поездок в седле. Каждый вылет Малыша стоит мне все больше сил. Что скрывать, я устала. Устала от постоянных интриг в совете храмов. Устала от необходимости быть карающим орудием инквизиции. В конце концов, я же изначально была целительницей, а теперь вынуждена убивать. Неужели я не заслужила хоть капельки покоя на склоне лет?