Я прыгаю на заднее сиденье, перегибаюсь вперёд, снимаю трубку телефона и звоню Алику с Витьком.
— Прямо сейчас выезжаю на чёрной «Волге», — говорю я и диктую номер. — Двигайте следом.
Де Ниро выруливает из гаража. Действия его точные и аккуратные. Он едет максимально быстро, насколько это возможно, чтобы не привлекать внимания. Парковка не многоуровневая, как в американских фильмах, но выглядит это всё именно, как в кино.
Сука, а вдруг он вражеский шпион, внедрённый в КГБ? Не один же Гордиевский здесь воду мутит. И теперь вот боится, что я про него тоже знаю…
Выезжаем без досмотра, с принятием воинских почестей, в виде приложенной к голове выпрямленной ладони. На улице серо, низкое свинцовое небо обещает дождь.
— А зачем вы Постова с собой взяли? — вроде как безразличным голосом спрашиваю я. — Пусть бы лежал спокойно в гараже.
— Очнётся, орать начнёт, шухер поднимет.
Словно в подтверждение этих слов, со стороны багажника раздаётся несколько глухих ударов.
— О, слыхал?
— Подставились вы, Леонид Юрьевич. Причём, конкретно, скажу я вам. Зачем вы его вырубили? Как теперь отмазываться?
— Скажу, что это ты его долбанул, — бросает он, не отрывая взгляда от дороги.
— Отличный план.
— Нормальный, — подтверждает Злобин и, повернувшись ко мне, дарит свою фирменную улыбку. — Тебе, всё равно, ничего не будет, слишком ты ценный кадр.
— И что, получается, я дал по жбану Постову, а вас силой заставил вывезти меня с территории? А вы, кстати, прямо стрелять готовы?
Я киваю на пушку, лежащую у него на коленях.
— Объяснять придётся лишь в случае, если нас поймают, а так, хер знает, куда он подался. А стрелять… Не хотелось бы, конечно, — отвечает он. — Но, может быть, пришлось бы припугнуть кого-нибудь.
— С глушителем?
— Нужно быть готовым ко всему.
Объяснять придётся только в случае, если нас поймают? А если не поймают? То есть Постова он хочет в расход оправить? Так это понимать? Блин…
— Нужно, — соглашаюсь я. — Ко всему. А куда мы сейчас едем?
— Есть местечко. Пересидишь там, пока всё не уляжется. А парней лучше отпусти. Будут только внимание привлекать.
— А Постова куда? — хмурюсь я.
— Проведёт пару деньков под замком. Ему на пользу пойдёт.
— А вы сами? Ясно же будет, что это вы меня вывезли с территории.
Из багажника доносится стук.
— Тише говори, пожалуйста, не волнуй клиента.
— И куда мы едем? — спрашиваю я. — На дачу?
— На дачу, куда ещё? Только не ко мне, разумеется. Отпусти парней, говорю. И смотри с телефона своего не звони, из машины. И им скажи.
— Остановите у автомата, — говорю я.
— Чтобы тебя засекли? Сиди уже.
— Кто засечёт-то, шутите? Не стоят же камеры на каждом столбе, как в недалёком будущем.
— Это сколько же персонала надо, — качает он головой, — чтобы за всеми камерами следить. У вас там, я смотрю, полицейское государство, да?
— Компьютеры следят. Искусственный интеллект.
— Ладно, это ты мне потом расскажешь, не сейчас.
— Вон, смотрите, остановка и таксофон. Тормозните, мне Наташке надо позвонить. Предупредить, что в командировку поехал.
Он неохотно останавливается.
— Давай по-быстрому только.
Блин, надо ещё Новицкой позвонить…
— Есть двушка? — спрашиваю я у Злобина.
— Ты издеваешься? — мотает он головой.
— У разведчика всегда должна быть двушка! — назидательно говорю я и тщательно обшариваю карманы.
Всегда ношу с собой несколько монеток на всякий пожарный. Вот они, три двушечки. Вытаскиваю на свет одну из них. Машина притормаживает за остановкой.
— Где это мы? — я осматриваюсь.
Остановка, магазин, никого народу. Небо тяжёлое, обложенное тёмно-серыми тучами.
— Немчиновка, перед Одинцово, — отвечает Злобин. — Прямо по курсу будет скоро.
Не скрывает, хорошо, только зачем скрывать, если вон там знак, и так соображу, что Одинцово. Выхожу из машины. Парни паркуются за нами. Виктор выскакивает и подбегает ко мне. Де Ниро тоже выходит.
— Давай скорее, — говорит он. — Мы внимание привлекаем. Две чёрные «Волги» остановились, чтобы позвонить в какой-то Немчиновке. Соображаешь, да?
Я подхожу к автомату и набираю номер.
— Здравствуйте, Наталью Рыбкину пригласите, пожалуйста.
— Ой, а её нет сейчас, — отвечает женский голос.
Твою дивизию!
— А когда вернётся? Это Егор, её жених.
— А, Егор, здравствуйте, мы с вами встречались недавно, — говорит знающая меня девушка и понижает голос. — Наташу начальник вызвал.
— Какой? Зевакин?
— Нет, Зевакин в больнице лежит. Лиходед. Но похоже по поводу Зевакина, как раз. Воспитательная работа.
Блин.
— Я ей скажу, — отвечает девушка, — она перезвонит.
— Да я улетаю сейчас в командировку, хотел предупредить, чтобы не волновалась. Вы бы не могли ей сказать, что я улетаю в Тюмень? Внезапно так всё произошло…
— Хорошо, — уверенно отвечает невидимая собеседница. — Я передам.
— Вы запишите, пожалуйста. Егор улетел в Тюмень. Пусть она дяде Юре тоже скажет.
— Ладно-ладно, вы не беспокойтесь, — говорит девица и снова понижает голос. — Мы вам от всех женщин нашего коллектива хотим спасибо сказать. За Зевакина.
— Ой, я тут ни при чём, — отвечаю я. — Ошибка какая-то. Вы извините, мне бежать надо.
Вешаю трубку и ищу ещё двушечку.
— Поехали-поехали, Егор! — заметно нервничает Де Ниро. — Поехали. Она всё передаст.
Выковыриваю двушку из кармана и звоню Большаку. Он, к счастью сразу отвечает.
— Дядя Юра, привет. Извини, я на ходу. Короче, у меня тут срочная командировка в Тюмень образовалась. До Натальи не смог дозвониться, скажи ей, плиз, чтобы не волновалась. И пусть… И пусть Новицкой скажет…
— Что скажет? Что тебя не будет?
— Да-да, вот именно, всё, я побежал…
Вглядываюсь в лицо Злобина — понял ли он, что я только что попросил сообщить Новицкой, то есть своей начальнице, что отправляюсь в командировку? Просто «командировка в Тюмень» — это код для Платоныча. Злобину не обязательно знать, что я не просто сказал что-то, чтобы не волновать близких, а передал конкретный сигнал. Но то, что я прошу передать Новицкой, что еду в командировку, это, разумеется, подозрительно.
— Всё, пошли уже! — нервничает Злобин, не обращая на это внимания.
Думаю, надо мне отсюда валить потихоньку. И от дедушки уйти, с бабушкой, и от зайца с волком… Как Колобок… Начинает накрапывать дождь. В Дьяково. И там залечь на дно. Никто о моей базе не знает. Даже если штаб вычислят, второй дом вне подозрений.
На меня падает несколько мелких капель. Тучи становятся свинцовыми, так что сейчас ливанёт, похоже. Вот вам и ненастный хмурый день…
Мы подскакиваем к машинам и тут, как по волшебству или по воле искусного режиссёра багажник распахивается и из него вылетает Кири-Кири. Как в «Бриллиантовой руке». И не просто вылетает, а с пистолетом в руке.
Приятно, всё-таки следить за работой профессионала. Это я о Викторе своём. И о Де Ниро, как ни странно. Вот вам и чиновник, офисный работник, понимаешь ли. У обоих в руках оказывается оружие. Молниеносно. Круто, да? Вот это я понимаю.
Самое любопытное, что я оказываюсь практически посередине треугольника, в одной вершине которого находится Постов, направляющий пистолет на Злобина. В другой — Злобин, направляющий пистолет на Постова. А в третьей — Виктор, направляющий пистолет по воображаемой биссектриссе между двумя другими вершинами, так как между ним и Постовым стою я.
Гениально, господа присяжные заседатели.
По крышам автомобилей начинают барабанить капли дождя. Сначала они падают редко и тяжело, но уже несколько секунд спустя частота увеличивается, увеличивается, увеличивается, и на нас обрушивается настоящий ливень.
Говорят чудес на свете нет,
И дождями смыт оленя след.
Только знаю, он ко мне придёт…
Если верить, сказка оживёт…
Со мной лесной олень по моему хотенью!
И мчит меня олень в свою страну оленью,
Где сосны рвутся в небо, где быль живёт и небыль,
Умчи меня туда, лесной олень…
17. Залечь на дно в Дьяково
— Льёт как в Сайгоне, да, Кириллыч⁈ — кричу я первое, что приходит в голову, а сам подаю за спиной бейсбольные сигналы Виктору. — Помнишь, как в джунглях плечом к плечу…
— Заткни пасть! — орёт Кири-Кири. — Если кто шевельнётся, сразу стреляю!
— Ну, не в меня же, — усмехаюсь я.
— Заткнись, я сказал!
— Да молчу-молчу. Но стоять так мы, походу, долго будем, как думаете, Леонид Юрьевич?
Мой взгляд прикован к Злобину, к его застывшей, выбитой на челе улыбке. Даже бешеные струи дождя не могут смыть её с лица. Правда, сейчас он больше похож не на Де Ниро, а на Джокера.
Ливень делает его богатую шевелюру жидкой, течёт по тонким чёрным сосулькам волос, заливает лицо, превращает дорогой костюм в напитанную губку, в клоунский мешковатый наряд.
Раздаётся звук открываемой двери.
— Пусть сидит на месте! — приказывает Постов.
— Алик, не выходи! — кричу я. — Здесь сыро. Посиди в тачке пока.
— Понял, — отвечает он.
— Вы, Кирилл Кириллыч, собственно, можете только Леонида Юрьевича подстрелить из этого положения, — говорю я громко. — А он нам живым нужен, хоть ты тресни…
— Брагин! — рычит Постов.
— Ну, посудите сами, сейчас ситуация просто тупиковая. Вы можете пальнуть только в Злобина. И он выстрелит в ответ. Если успеет, конечно. Но мой стрелок за это время шагнёт в сторону, да и я тоже. Это значит, что вы ещё толком не повернётесь ко мне, а крупная дыра в вашей голове уже появится. Такая же история и с Леонидом Юрьевичем. Понимаете? Я одинаково недосягаем для вас обоих, в случае, если вы воюете против меня и против того, в кого сейчас целитесь.
— Ты не доверяешь нам обоим, — неохотно вовлекается в разговор Постов.
— А вот каждый из вас может быть легко устранён мной, — продолжаю я свою мысль, пропуская его реплику. — Стоит мне сделать малюсенький шажок, и кто-то окажется в зоне поражения. Ствол Виктора, того что стоит за мной, сейчас направлен ровно между вами. Весь вопрос — кого именно он подстрелит?