Наташка дёргает меня за руку.
— Что? — наклоняюсь я к ней.
— Ты чего на неё пялишься⁈ — шепчет она мне на ухо.
— Ты с ума сошла⁈ — тоже шёпотом отвечаю я.
Твою дивизию!
— Я всё-всё вижу, — по-детски кивает она. — Насквозь!
25. В небеса!
— Ты же сама Верку позвала в свидетельницы! — тихонько смеюсь я.
— Но я ведь не знала, что она так похорошеет! — хихикает восьмилетнее дитя.
— Так, если ты и в девяноста четыре продолжаешь старую песню, кажется, на вопрос тётки из загса я отвечу «нет»!
— Я тебе отвечу! — смеётся она. — Это шутка, ты понял? Шутка! И, может быть, мне совсем не девяносто четыре. Мало ли какие у меня соображения были, когда я это сказала.
— Сознавайся, ты меня всю жизнь будешь ревно…
— Да не буду я, — перебивает она. — Я же обещала, ничего не бойся.
— Нет, — качает головой её мать, — Наталья наша просто влюбилась в Егора. Смотрите, взяла в оборот, что-то нашёптывает ему. Она у нас барышня деловая, любит команды давать. Ты с ней поосторожней.
Все смеются.
— А ты для чего на свадьбу напросилась? — подозрительно и так же шёпотом спрашиваю я.
— Посмотреть охота, — пожимает она плечиками. — А ты бы на моём месте не захотел? Сам себе паровозики дарил. Я до сих пор помню, между прочим…
Вскоре объявляют посадку, и мы идём в автобус.
В аэропорту нас встречает девица, выделенная Беллой и отвечающая за расселение гостей, Толян с многочисленной группой подчинённых и, разумеется, Наташка.
— Знакомься, — говорю я после обнимашек и целовашек, — это мои новые друзья Лена и Николай, а это их дочь Наташа.
— Привет, — ласково улыбается Наташка, а та, вторая, или не знаю, какая она по счёту, но та, что ещё ребёнок, смотрит на мою Наташку не мигая и просто открыв рот.
— Ты красивая, — наконец, осознаёт она силу своих чар из прошлой жизни. — Я бы хотела быть такой же красивой, как ты.
— Будешь, — смущается моя Наташка, — ты будешь намного красивее, как твоя мама…
Верку и семью Мурашкиных увозят в гостиницу, а мы едем к моим родителям. Наташка живёт у Гены. Наш дом ещё не достроен, так что до свадьбы обитать будем у своих. А там отель и медовая неделя на даче деда Лёни на озере Рица.
Он настоятельно пригласил, так что отказаться было нельзя. Кроме нас никого не будет. Только персонал и усиленная Толяном охрана. Ну, может, ещё Галя приедет. Но это неточно.
— Ты чего так долго не ехал? — кладёт мне голову на плечо Наташка. — Я уж начала бояться, что ты передумал.
Говорить, что в аэропорту в шутку чуть не передумал, пожалуй, не стоит, так что я благоразумно молчу, размышляя, сообщать ли вообще о том, кто такая эта маленькая девчушка.
— Не мог вырваться, — вздыхаю я и нежно целую свою невесту в висок.
— Егорка, иди завтракать! — будит меня мама.
Ну, вернее, это она думает, что будит. Я уже давно не сплю. Зарядка, растяжка, бритьё, мытьё… Торопиться некуда, но я поднялся рано, как перед экзаменом. Малость мандражирую… Хорошо что дурацких выкупов и испытаний не будет. Наташка не любительница этой ерунды, да и молодёжи, честно говоря, практически нет.
Несколько предшествующих свадьбе дней пронеслись в жуткой суматохе. Встречи, обеды, ужины. Подготовка, примерка, и всякое такое прочее. И это при том, что мне в плане подготовки вообще ничем не пришлось заниматься, всю нагрузку взяла на себя Наташка.
Ну, если честно, не только Наташка. Самое деятельное участие приняла Галина и Белла. Белла выделила помощницу, но и сама, своими ручками сделала очень и очень много.
— Невероятно, — вчера сказала мама. — Чем ты её взял? Просто околдовал. Ты знаешь, как её называют за глаза?
— Кого?
— Да начальницу мою, кого же ещё. Её называют железной Беллой, потому что она очень жёсткая.
— Но не с тобой, надеюсь? Как тебе работа, мам?
— Нормально. Зарплата хорошая, грех жаловаться. Да и загрузка не чрезмерная, так что нормально, Егорушка, нормально… И с Беллой лично я, собственно, не пересекаюсь, занимаюсь своими бумажками и всё. Плановый отдел, рутина. Но там тётушки такое говорят, ты не представляешь. Волосы на голове шевелятся…
— Не слушай. Люди любят посплетничать о том, чего нет на самом деле.
— Это точно, это точно…
В общем, несколько дней пролетели быстро и хлопот было выше крыши. Одних только гостей, включая встречи и обеды-ужины… Так что, быть женихом — та ещё работёнка.
— Ну, где ты там? — заглядывает в мою комнату. — Просыпайся! О! Ты не спишь уже! Знала бы, сказала Андрюше, чтобы тебя на море с собой взял. Он помчался искупнуться.
— А папа на работе уже?
— На какой работе, ты что, во-первых, суббота, а, во-вторых, думаешь, он бы пошёл на работу в день твоей свадьбы? Он за платьем моим поехал.
— Ах, ну да, ну да, точно. Мам, ну как тебе тут, не жалеешь, что переехала?
— Да, пока рано делать выводы, мы ведь тут без году неделя, но дом мне очень нравится. Место тихое, до моря недалеко, магазин рядышком, сад чудесный. За ним, правда, следить надо, но это ничего, мне, как раз, нравится. Но, самое главное, дом просторный и удобства все, как в квартире. Просто прелесть, честно сказать. Я, Егорка, даже ради одного дома только могла бы сюда переехать. А тут ещё и работа. У отца вон тоже всё хорошо. Мы очень довольны. Столько ты на нас потратил денег…
— Да какие деньги, мам…
Она машет рукой.
— Знаю я. Об одном только тебя умоляю, будь осторожен. Белла… с ней всё ясно. Ни для кого не секрет, чем она промышляет, настоящая пиратка. Смотри, всё рассчитывай, чтобы на тебе никогда все эти связи и отношения не отразились.
— Нет, мам, не переживай об этом. Белла сама по себе, да и… слухи очень сильно всё преувеличивают, это я точно знаю.
— Ладно, иди завтракать.
В день операции я не завтракаю обычно. Можно ли считать свадьбу операцией? Неизвестно. Выхожу на веранду. Окна раскрыты, воздух сладкий и солёно-морской, пахнет летом, громко поют птицы.
— Давай, смотри, какие помидорчики.
Мама ставит передо мной яичницу с сосисками и мисочку с нарезанными помидорами. Они приправлены солью и перцем и залиты душистым подсолнечным маслом. Мясистые, вкусные. Может, не ходить никуда? Так не хочется всю эту канитель… Я когда говорил про свадьбу даже и представить не мог, что это будет настолько хлопотно… В прошлый раз всё было совсем иначе…
Появляется Трыня. Голова мокрая, трусы мокрые, красный от солнца и счастливый. Радж, тоже мокрый, вьётся вокруг него.
— Ты смотри, не переусердствуй с загаром, — подмигиваю я, а то будешь красный, как лобстер.
— Ладно, — соглашается он, расплываясь в улыбке и тянется за колбасой и сыром. — А кто такой лобстер?
Режиссёр нашей свадьбы — Галина Леонидовна Брежнева. Деятельная, предприимчивая и изобретательная. Желает, чтобы всё было по высшему разряду. Ну, что же, давайте. Почему бы и нет…
— Ты смотрел «Крёстного отца»? — спросила она у меня какое-то время назад, ещё в Москве.
— Смотрел, — ответил я.
— Хорошо. Помнишь свадьбу? У тебя будет лучше. Поверь мне!
Верю, конечно. Верю.
Я выхожу из дома в тёмно-синем костюме, чёрных туфлях и с бутончиком розы в петлице. Мама при виде меня начинает вздыхать и тянется за кружевным платочком.
— Ну-ну, — тихонько подбадривает её отец и притягивает к себе, обнимая за плечи. — Ну-ну…
— Андрей! Ну, ты что! Платье помнёшь!
Платоныч едва слышно крякает, оглядывая меня.
Платье шикарное, Галя постаралась, в таком и в «Ла Скала» и в «Большой» не стыдно заявиться. Портниха его чуть-чуть подогнала по маме и теперь она выглядит неотразимо.
Отец, Платоныч, Андрюха — все просто с иголочки. Они поедут сразу в загс, а я сначала за невестой. Пёс бегает, волнуется, не понимая, что за движ, что происходит.
Ему, конечно здесь раздолье, большой сад, всегда можно побегать, воздух, травка, птички и все дела, но сейчас он явно нервничает.
— Раджа! — мама тоже нервничает. — Иди с глаз, не мельтеши ты-то хоть! Не видишь, и без тебя тут…
Перед домом стоит «Чайка», увитая белыми лентами, и толпятся люди в чёрном. Сегодня они в белых сорочках. Гвардия, почётный караул, кавалергарды новых времён.
— Ну, всё, сыночек, с Богом! — крестит меня мама.
А говорила, что неверующая.
— Все верят, все, — кивает Толян, усаживаясь на переднее сиденье. — Тебе ли не знать? Помнишь, как мы с тобой в Ташкенте веселились?
— Знаю, Толик, знаю… И… как такое забудешь? Всё помню.
За рулём Алик, а вот тачка приехала из Краснодара. Галя заставила Беллу выпросить её у Медунова. Знал бы, запретил, но был поставлен перед фактом, так что теперь уже никуда ни деться.
Выезжаем. Милицейская «Волжанка» впереди, потом чёрная «Волга» с парнями, за ней наша лайба, и за нами ещё парни и ещё менты. Кортеж вызывает интерес. Люди оглядываются и показывают пальцами. Ну да, любопытно, что это за цыганские бароны здесь разъезжают под прикрытием милицейских сирен.
Меня выходит встречать Гена. Твою дивизию и мама дорогая вместе взятые! Ё-моё!
— Батя, ну ты принц Монако, натурально, — говорю я, качая головой.
В смокинге, в бабочке, чёрном поясе, лаковых корках. Капец. Прости Лариса Дружкина, но если бы не зародившаяся жизнь в твоём чреве, увели бы твоего милого. С руками бы оторвали.
Она чует, мне кажется, вьётся вокруг него, увивается. А он сытый, пьяный и нос в табаке. Надо сказать, что пьяный совсем чуточку, но всё же. Взгляд шальной, игривый. И жизнь, как говорится хороша, и жить хорошо. Ну, Гена, ну, Гена!
— Отдай мне твоё сокровище, дядя Гена, — усмехаюсь я.
— Ох, Егорка, если б не ты был, а кто другой, так и не отдал бы, качает он головой. Выкуп гони! А то, может и передумаю ещё.
— Побойся Бога, — шепчет ему Лариса.
— Слушай женщину свою, — смеюсь я. — Держись за неё и не отпускай. Говори, где дщерь твоя? Скажи ей, жених приехал.