Пора было положить трубку, прервав возмущенные вопли Ингрид. Еще одно разочарование. Люди меняются, и не в лучшую сторону. В прежние времена ее американская подруга горы свернула бы ради Саша и ради истины.
Лола сообразила, что забыла рассказать Ингрид о видео, снятом на бульваре Сен-Мишель. Она пошлет ей имейл, когда будет время. Она сделала последний глоток вина и стала изучать схему метро.
Глава 13
В доме на улице Коммерс на первом этаже располагалась автомастерская, а под ней – многоуровневая парковка. Жозеф Берлен жил на четвертом этаже в квартире 34. Лифт не работал. Лола сопела, как буйвол-астматик, поднимаясь по лестнице, благоухающей выхлопными газами.
Она несколько раз безрезультатно позвонила в дверь. Посмотрела, сколько времени, набрала номер мобильного телефона Берлена, услышала сигналы за дверью, затем краткое приветствие на автоответчике: “Берлен. Слушаю”.
От выпитого на площади Шатле белого вина ей сделалось хорошо и легко, и она почти с удовольствием стала ждать прихода экс-шпиона. Впрочем, имеет ли смысл выражение “экс-шпион”? Она, например, экс-комиссар полиции, который никак не может завязать, а значит, останется полицейским до конца жизни. Ей было плевать на всю эту кучу официальных документов, на кабинет, канцелярские скрепки, ксерокс, вечеринки в честь новых сотрудников и в честь уходящих на пенсию. Оставалось ощущение, сильное ощущение – оно никуда не делось. Ее размышления через равные промежутки времени прерывал отдаленный грохот отбойного молотка. Париж – город, который крутится безостановочно.
Спустя полчаса она убедилась в очевидном: Жозефа Берлена что-то задержало. Или же он неотесанный хам. Лола черкнула несколько слов в записной книжке, прося его с ней связаться, подсунула листок под дверь и заметила, что она не заперта. Лола вошла в однокомнатную квартиру со стенами горчичного цвета, просто обставленную и чисто прибранную. В ней царил идеальный порядок. Свет горел, шторы были отдернуты, на письменном столе лежала стопка газет, компьютер работал. На проигрывателе четыре диска. Бетховен. Она вставила один из них в дисковод. “Аппассионата” в исполнении Артура Шнабеля.
Ее снова атаковала лихорадка. Аспирин в аптечном шкафчике, откупоренная бутылка совиньона в холодильнике. Она налила немного вина, проглотила две таблетки. Насладилась печальной мощью Бетховена, потом решила осмотреть квартиру.
Улов оказался скудным. Ни одной бумажки с упоминанием Марса, Дюгена или чего-то, связанного с профессиональной деятельностью в УВР или в другом месте. Она узнала, что Берлен – маньяк, который не только назначает встречу и не приходит, но еще и гладит трусы и носки. И моет холодильник уксусом.
Веселье явно затянулось. Лола вышла, хлопнув дверью.
Когда спускалась по лестнице, у нее зазвонил мобильник. Она услышала недовольный голос Бартельми. В общем, коллега из аэропорта не захотел ничего ему говорить и заявил, что Лоле лучше приехать самой.
– Уж извините, шеф.
Прохожие на улице шли задрав голову и радуясь, как дети. В Париже шел снег. Густой, крупными хлопьями.
В метро она умирала от духоты: совиньон вытворял у нее в желудке что-то несусветное. Она думала о Яне Ренье, человеке с княжеским именем, которого подкосил инсульт. Не пора ли ей сходить к врачу?
Мир изменился. Ступени ее станции метро скрылись под толстым белым покровом. За снежной завесой едва виднелись очертания ворот Сен-Дени.
Замок был взломан. Ядовитый цветок паники уже готов был раскрыться. Она сглотнула слюну и взяла себя в руки. В квартире все было вверх дном. Она подумала о своем старом “манурине”, лежавшем в ящике комода, медленно вошла в гостиную. Пусто, ужасно холодно. Окно настежь. Она бросилась вперед, обшарила ящик.
– Ты не это ищешь?
Голос за спиной. Неотвратимость. Она повернулась, успела его рассмотреть. Резкие черты, глаза как у хаски, короткие светлые с проседью волосы, не скрывающие оттопыренное правое ухо. На нем было плотное темно-синее, наглухо застегнутое пальто. А в руке – ее “манурин”.
Жозеф Берлен. Для человека с лицом убийцы исполнено весьма изящно.
Они неподвижно стояли в промерзшей гостиной, уставившись друг на друга, словно две фарфоровые собачки. Она повернула голову к светлому пятну, которое виднелось там, где его не должно было быть. На ее пазле стоял открытый ноутбук.
– Мой третий глаз, – пояснил он.
У него изо рта шел пар. Ветер грубо хлопал оконными створками. Он повернул к ней экран, нажал несколько клавиш. Лола увидела, как она роется в квартире на улице Коммерс.
– Мне надо было узнать, с кем вы имеете дело.
– Не похоже, что ты на пенсии.
– Такой же комплимент можно сделать и вам.
Она пожалела, что захлопнула дверь его квартиры. Надо было не закрывать, пусть бы какие-нибудь случайные воришки его обчистили.
Он сел в вольтеровское кресло, положил ногу на ногу. Взгляд его ничего не выражал, тело было расслаблено, но пушку он держал крепко. Он с самого начала целил ей в голову. Этот тип был в двух шагах от паранойи, может, теперь уже до нее дошел. Я не хочу иметь с ним никаких дел. Примерно так сказал Клеманти – и оказался прав. А тут еще кишечник разбуянился. Ему не понравилось вино, а может, странные манеры гостя.
– Что вы хотите знать?
– Для начала – что тебя связывает с Саша Дюгеном.
– Из-за этого незачем в меня целиться.
– Мне нужны факты, а не твои комментарии.
Она рассказала сбивчиво, зато ничего не упустив. Тем не менее он смотрел на нее так, словно она несла бессмыслицу. И прервал ее, когда она упомянула об аресте Саша, произведенном Арди. Он прижал палец к губам. Она услышала щелчок: он снял “манурин” с предохранителя. В конечном счете, дорогой Бартельми, я попаду в рай для полицейских.
– Послушайте, Берлен, я ничего против вас не имею…
– Я сказал, заткнись.
Выстрел. Лола вскрикнула. Пальнул в комод, бедолага. Она подумала о том, как мотоциклист в последнюю секунду пощадил Ингрид. Как же они похожи, эти два ублюдка!
– ЭТО ВСЕ ГИС?! ГОВОРИ!
– Вы о чем?
– Это они тебе поручили шпионить за мной?
– Меня ничто не связывает с ГИС. Я была комиссаром своего округа.
– Говори-говори. Они умеют проникать повсюду.
– Я никогда не стала бы работать на Арди. Ни за какие деньги.
– Ты пытаешься убедить меня в том, что вылезла из теплой норки только ради маленького поганца Дюгена?
– Да, и меня уже достало, что всех вокруг это так удивляет.
– Он прикончил моего друга.
– Это еще надо доказать.
– И ты думала, что я буду тебе помогать?
– Теперь уже нет.
Он улыбнулся одним уголком рта, вытащил патроны из барабана “манурина” и оставил револьвер на столе. На секунду замер, глядя на снег, потом убрал ноутбук в кейс. Она хотела вырвать кейс из рук у Берлена и оглушить его. Не смогла: руки и ноги не слушались. Он пошел к двери, она смотрела ему в след.
– Я выбрал комод, а не телевизор, хотя телик взрывается очень красиво. Так что трескай свои сериалы и свое вино. И не смей ничего про меня вынюхивать.
Звук шагов на лестнице, грохот входной двери. Порыв ветра. Стук оконных створок о стену. Зубы у нее стучали. Снег вихрился над горой Корковаду.
Какого черта, Саша, ты отправил меня к этому чокнутому?
Несколько минут спустя в дверь позвонили. Перед ней стоял сосед сверху.
– Я слышал выстрел. Мадам Жост, с вами все в порядке?
Она сообщила, что ее обокрали, сочинила что-то про неправильно закрытую скороварку, поймала его недоверчивый взгляд. Он успокоился, только когда она при нем позвонила слесарю и попросила срочно починить замок.
Дорого придется заплатить. Она пощупала свой лоб. Жар пошел в наступление и был близок к победе.
Глава 14
Следующие дни тянулись как годы. Диагноз: гастроэнтерит.
Лекарства закончились. У нее не было сил выйти из дому. По квартире словно пронесся ураган, пахло как в берлоге, где сдох медведь, так что позвать кого-то на помощь ей и в голову не приходило. Аттила Берлен плеснул бензина на тлевшие в ней обиды и злость. К вспыхнувшему пожару добавилась высокая температура, и теперь пламя бушевало вовсю. Дурные сны чередовались с проблесками сознания. Арди и Грасьен вместе пытают Саша, Ингрид в кроваво-красных перьях танцует, топча ногами дружбу и все хорошее, что они вместе пережили. В минуты просветления Лола пыталась сообразить, как преодолеть свою беспомощность. Но ее кошмары были сильнее реальности.
Снег с энтузиазмом засыпал город. Лежа в кровати, она наблюдала, как ослепительно-белые подушки на балюстраде становятся все толще и пухлее. Лола не могла припомнить, чтобы в Париже бывала такая погода, разве что в пору ее юности.
Вы ведь сами толком не знаете, что делать, так ведь, шеф?
Голос Бартельми навязчиво звучал среди других голосов. Звонки телефона тоже силились что-то ей рассказать, над головой урчал соседский пылесос, Жозеф Берлен улыбался уголком рта. Не смей ничего про меня вынюхивать. Параноик он или нет, но этот тип еще свое получит.
Глава 15
22 января, вторник
Снег лежал и не таял, зато ее мозги, похоже, болезнь расплавила окончательно. Телефон отчаянно надрывался. Потом зазвонили в дверь. Затем в нее принялись барабанить. Кто-то, кому известен код подъезда. Бартельми? Друг, живущий по соседству? Она потащилась к двери.
– ЛОЛА, OPEN THE FUCK DOOR![10]
Она не сумела скрыть радость. На лестничной площадке стояла разодетая в пух и прах Ингрид. Мисс Дизель собственной персоной: короткие, стоящие дыбом прядки светлых волос, щеки, раскрасневшиеся то ли от раздражения, то ли от холода, у ног чемодан. Сама мисс Дизель, целая и невредимая, даже еще более сияющая, чем раньше, несмотря на насупленные брови и марсианский костюм. Горькие воспоминания растаяли, как кусочек льда в микроволновке.