– Вы с Лолой улетаете первым же рейсом.
– Леонтен…
– Никаких разговоров. Как ты уже заметила, туристы к нам валом не валят. Совсем недавно здесь случилась вылазка реваншистов. Республиканская армия и ее сторонники вступили в схватку с приверженцами Гбагбо. Это было отвратительно. Хуже, чем ты можешь себе представить. До этого я, человек взрослый, еще питал какие-то иллюзии. Теперь уже нет.
– Послушай…
– Политика – это яма с дерьмом, я о ней больше ничего не желаю слышать. Так что не создавай себе проблем, а мне – тем более. Договорились?
– ОК, Леонтен.
– Оставайся здесь. И танцуй. Должны быть свидетели, которые смогут подтвердить, что мы оба, ты и я, провели всю ночь в “Кинго”. Возражения есть?
– Нет.
– Пора.
Она стала танцевать. Это было нетрудно. Если повезет, скоро изгладится из памяти лицо Гассы, рассеется запах крови и дерьма. Она видела, как Леонтен натужно смеется в компании друзей. Время от времени он подходил, обнимал ее, и они вместе отплясывали бигину. В его руках она успокаивалась и думала о судьбе Марса. Он нашел укрытие в неспокойном мире, в городе, где до сих пор стоял запах войны и смерти. Потому что знал: здесь, в этом хаосе, риск быть обнаруженным минимален. Саша выследил его. Они помирились, Саша уехал с легким сердцем, не догадываясь, что их ждет. Это как проклятие.
Она вспоминала каменщика, стройку. Иногда я вижу тень, пляшущую за окном. Покойник находится среди живых и ждет, пока настанет время совсем уйти. Наверное, Марса все это забавляло.
Я устала.
Она снова заставила себя танцевать. Выпила неразбавленного рома. Потом танцевала, танцевала, танцевала.
Я так устала.
Ближе к полуночи она закрылась в туалете, чтобы поплакать. Она чуть не погибла. Сначала в Париже. Потом в Абиджане. И каждый раз из-за Саша. Лола, Кумба и Леонтен тоже едва не расстались с жизнью.
Ты приносишь мне несчастье. Я пойду до конца, чтобы вернуть тебе жизнь, но потом между нами все будет кончено навсегда.
Она достала мобильник из кармана брюк, задубевших от грязи, и набрала номер. Стоит только сказать ему, как ей его не хватает, и все изменится к лучшему.
– Джейк!
Глава 24
31 января, четверг
Лола тихонько похрапывала, а Ингрид сквозь щели раздвижных жалюзи наблюдала, как разгорается день. Бессонная ночь вымотала ее до предела, зато разговор с Джейком немного успокоил. Тем более что он первым же рейсом вылетал в Париж.
Когда подруга проснулась, Ингрид спросила у нее, что сказал врач.
– Внутреннего кровотечения нет, завтра меня выписывают. А что у тебя? Рассказывай.
– Я наконец его нашла.
– Кумбу?
– Yes.
– Ты серьезно? И кто он?
– Тип наподобие Сенешаля. Тоже всю жизнь рассказывает истории. Но только у него они более поэтичные.
Ингрид поведала о своих злоключениях. Лола слушала, сидя на кровати и время от времени хватаясь за сердце.
– Никто у меня больше не умрет. Лола, сердце у тебя выдержит. Оба наши сердца выдержат. Быстро одевайся, и мы еще быстрее смываемся отсюда. Come on![22]
Воспользовавшись притоком больных, они незаметно выскользнули из больницы. Леонтен их ждал, сидя за рулем “крайслера”. Он выехал на дорогу к Пор-Буэ и аэропорту. Один из его знакомых, руководитель авиакомпании, забронировал им места на ближайший рейс. Лола еще раз отметила, что Леонтен – кладезь возможностей. Тимоти Харлен водил дружбу с несколькими подобными персонажами – кто знаком или когда-то был знаком с высокопоставленными военными, политиками, представителями прессы. Она часто задавалась вопросом: что если хозяин “Калипсо” шпион, а его кабаре – удачное прикрытие?
Прикрытие с подогревом и танцами.
Сегодня у нее опять возник тот же вопрос.
Зал регистрации солдаты патрулировали по двое. Лола старалась не встречаться с ними взглядом – мало ли что? А вдруг жуткий Эктор Гасса восстанет из ада?
– Очень вы мне нравитесь, девчонки, но мне будет чертовски приятно, когда вы уберетесь отсюда, потому что радиус поражения у вас неимоверный. Вас бы окрестить Эболой и Чикунгуньей. Привет Тимоти.
Ингрид обняла Леонтена, попросив его соблюдать осторожность, Лола поблагодарила, пожав ему руку.
В зале вылета Лола настороженно осматривалась, ожидая, что головорезы в камуфляже схватят ее и бросят в каменный мешок. Ей стало легче на душе, только когда лайнер вонзился носом в жаркую синеву неба. Абиджан вскоре превратился в пазл из сотни тысяч фрагментов. Она откинула голову и повернулась к Ингрид: та, нацепив наушники и уставившись в пустоту, слушала музыку. Ей понадобится время, чтобы забыть пережитое унижение, насилие и ужас. Лола похлопала ее по руке, потом радостно распотрошила поднос с не очень аппетитной едой, который стюардесса поставила на откидной столик.
Ингрид упомянула о “молодом судье”, которому Марс намеревался передать записные книжки. Какому из нескольких тысяч французских судей? Более того, учитывая неюный возраст Арно Марса, молодой – понятие относительное. Короче, они не продвинулись “ни на тойоту”, хотя кузов помяли прилично.
– Что тебя насмешило, Лола?
– Ничего. Или все сразу. Даже не знаю.
Глава 25
Париж содрогался под ударами ледяного смерча, и Лола почти пожалела, что они не в Абиджане.
– Пойду в душ, – торжественно объявила Ингрид.
– Впечатляет. Ну и?..
– Входишь в кабинку со всеми своими неприятностями, а выходишь – и на сердце легко. Нужно верить в ритуалы, особенно когда верить больше не во что.
Еще одна очаровательная теория made in America. Лола переложила содержимое чемодана в корзину для грязного белья и достала свой верный “манурин”. У каждого свои ритуалы.
Они переоделись в теплые вещи, наскоро выпили кофе, который поднял бы на ноги мертвого, и вышли навстречу снегу. Заехали в квартиру Саша и забрали его зубную щетку.
Красное кирпичное здание Института судебной медицины было исполосовано серыми рубцами дождя. Экс-комиссар позвонила Франклину на мобильный.
Большого черного зонта не хватало, чтобы прикрыть его широченный зеленый халат. Он нырнул на заднее сиденье “твинго”. Лола, почувствовав запах дождя, разложения и дезинфекции, опустила стекло. Ингрид сунула мешочки с частичками крови и зубной щеткой в пакет и передала патологоанатому.
– Лола, черт возьми, ты что, дралась с баобабом? Эта история вышла из-под контроля. Не уверен, что…
– Ты хочешь, чтобы Саша закончил дни в тюрьме, а дело Марса было окончательно похоронено? Отошли материалы в лабораторию. Лучше тому, кому полностью доверяешь. Мне нужно сделать сравнительный анализ ДНК этой крови с ДНК Марса и Саша. Если не найдешь совпадений, поройся в картотеке. Ты можешь сделать все это сразу?
– Кроме насильников и педофилов, в картотеке мало кто есть.
– Я, конечно, пенсионерка, но даже мне известно, что НАКГО[23] значительно расширилась. Теперь в нее попадает почти каждый задержанный.
– Это в теории. На самом деле все не так прекрасно. Твоя картотека – в основном коллекция сексуальных маньяков. Если хочешь знать мое мнение, эта история не очень похожа на вечеринку в стиле бунга-бунга. Короче, в лучшем случае ты получишь анализ ДНК неведомо кого. И зачем он тебе?
– Будем действовать методом исключения. А там посмотрим…
– Вот засада, полная засада! Можно подумать, у меня работы мало! Хоть бы кто-нибудь нашел черную дыру, где время идет вспять, я бы первым купил туда билет. День, когда я тебя встретил, нужно пометить красным крестом.
– Тома, я тебя обожаю.
– Мигающим красным крестом!
Продолжая ворчать, он вылез из машины. Лола подумала, что иногда дружеские чувства Тома Франклина приобретают причудливую форму.
– Побеседуем о чувствах по пути в пятнадцатый округ, – сказала она Ингрид.
– Лола, что такое бунга-бунга?
– Такой итальянский праздник. Не бери в голову.
– Поищу в словаре, – вздохнула Ингрид.
– Да-да, отличная мысль.
Они нашли место и припарковались на улице Коммерс. Некоторые прохожие оборачивались на странную парочку. Ингрид щеголяла в летной куртке, мини-юбке, скорее напоминавшей широкий пояс, белых колготках в поперечную черную полоску и своих верных мартинсах. Зато у ее подруги синяки приобрели карамельно-желтый оттенок, а лицо попеременно выражало то предельную сосредоточенность, то решимость охотника на крупную дичь.
Они прошли в потемках до квартиры Берлена и сели по обе стороны от двери. После поездки в Африку они стали особенно ценить терпение. На досуге у Лолы в голове возникли смелые мысли. Действительно ли Берлен больше не состоит в УВР? Или же он по-прежнему там служит, прячась за дымовой завесой?
Он довольно долго слушал Бетховена, потом все-таки решил выйти из берлоги. Щелкнула задвижка. Ингрид рывком вскочила на ноги и ударила по двери ногой. Послышался сдавленный крик. Они вошли, закрыли за собой дверь. Берлен зажимал рукой окровавленный нос. Лола направила на него свой “манурин”. Ингрид связала его пластиковыми ремнями, которыми стягивала чемодан, чтобы не раскрылся в дороге. Потом нашла в холодильнике бутылку молока и вылила ему на голову.
– Совсем спятила! – прорычал он сквозь зубы.
– Органическое молоко. Полезно для кожи, куда изысканнее, чем моча.
– А как тебе мое личико? Нравится? – осведомилась Лола.
– Ты о чем?
– О том, какой прием нам оказали твои приятели в Абиджане. А теперь тебе придется все объяснить.
– Я не понял ни слова из того, что ты сказала.
– Нас хотели убить. Только ты знал о том, что мы в Абиджане.
Он поклялся, что не причастен к их злоключениям. Вероятно, их заметили. Кто угодно мог их выследить. Любой, у кого есть прочные связи в Африке.
– Вот-вот, – подхватила Лола. – Прочные связи, как у всякого хорошего шпиона. Тем более что шпион как раз специализировался на Африке. Ты же там и познакомился с Марсом. Жильдас Сенешаль мне сказал.