Да, узелок крепкий. И трудно предусмотреть, как дело повернется… Нет, не напрасно он потребовал принять меры предосторожности. Ради этого стоило пойти на громкий разговор даже с самим Колдобиным.
Удивительный человек, этот ученый. Ведь сам прекрасно понимает, что ни в коем случае нельзя допустить врагов к солнечным машинам, а вот, поди ты, убеждать его сколько пришлось! "Вы мне тормозите работу! Брошу все и уеду в Москву!" Едва его уломали. "Так и быть, даю вам три дня сроку!"
Чудак-человек! А если не хватит трех дней? Ведь до сих пор не могут даже газик разыскать со следами удара на правом крыле. А ведь, кажется, что здесь трудного? В городе всего около тридцати газиков.
Или, может быть, Воронцову только показалось, что газик ударился о пень? Тогда на нем нет никаких следов. Как его найдешь?
А найти нужно! Обязательно. От газика может потянуться важнейшая нить…
Телефонный звонок прервал размышления Ивана Ивановича.
— Товарищ полковник, докладывает автоинспектор лейтенант Васильев. Есть новости.
— Зайдите ко мне, — предложил Иван Иванович.
Через несколько минут розовощекий лейтенант был уже у него в кабинете — автоинспекция помещалась в соседнем здании.
— Нашли машину, товарищ полковник.
— Не нашумели?
— Что вы, товарищ полковник! — обиделся лейтенант. — Вы же сами мне говорили, чтобы как можно меньше шуму.
— Как организовали поиски?
— Срок как раз подошел очередной проверки технического состояния автотранспорта. Вот мы и учинили проверку. С нами ходил эксперт научно-технической лаборатории.
— Молодцы! Где же обнаружили машину?
— В редакции.
— В редакции? — переспросил полковник. — У них нет газика.
— У самой редакции нет — у них "Победы". А вот у завхоза их есть. — Тут лейтенант глянул в блокнот. — Сударев его фамилия.
— Но ведь газики, кажется, частным лицам не продают?
— Правильно, новые не продают. А он купил его подержанным. У молзавода — они достали новую "Победу", — пояснил лейтенант.
— Как вы узнали, что это и есть та самая машина?
— Мы пришли в редакцию, осмотрели все их машины. А потом спросили завхоза, что там в сарае стоит. "Это, — говорит, — моя личная машина". Я попросил и ее на осмотр вывести. Он стал отказываться. Говорит, купил ее всего месяца два назад и с тех пор на ней не ездил — еще не выучился и права не получил. Я настаиваю на своем. Тогда он пошел в редакцию за ключом — сарай закрыт на замок. Возвращается обратно и говорит, что ключа нигде не найдет. "В другой раз посмотрите". Ну, тут я ему вполне официально заявляю, что буду составлять протокол и оштрафую. "Тогда обождите, я домой съезжу. Наверное, ключи там оставил". Мы ждем. Приехал растерянный: и дома нет ключей. Пропали якобы.
— И как вы думаете, в самом деле пропали или просто не хотел сарай открывать? — спросил полковник.
— А кто его знает? В голове у него не прочтешь… Ну, я предложил замок проволокой открыть. Он согласился. Я открыл. А эксперт товарищ Комарова, — вы ее знаете, симпатичная такая, с косами, — подходит ко мне и незаметно головой кивает. Посмотри, мол, на правое крыло. Я глянул, а там в самом низу возле фары небольшая вмятина и краска поцарапана. Царапина свежая.
— Почему вы решили, что свежая?
— Видите ли, товарищ полковник, это место у машин всегда грязью или пылью покрыто. А на царапине ничего нет: ни пыли, ни грязи. На всем крыле есть, а на ней нет. Значит, царапина недавняя.
— Другими словами, оцарапали машину во время последнего выезда. Так?.. Но ведь это могли сделать и два месяца назад, когда машину ставили в сарай. Поставили — и больше не выводили, как говорит завхоз. И поэтому царапина кажется свежей.
— Нет, товарищ полковник. Я осторожненько расспросил шофера с молзавода, того самого, который машину в редакцию пригнал. Говорит, ничего с ним в пути не случилось. Да и пути тут — всего метров триста. Кроме того, если бы царапина была сделана два месяца назад, она все равно хоть немного да запылилась бы — пыли-то у нас в городе вон сколько, а сарай весь в дырах. Нет, товарищ полковник, царапина совсем свежая. Катя… простите! — эксперт тоже может подтвердить.
— Выходит, есть тут несоответствие. С одной стороны, завхоз заявляет, что машиной два месяца не пользовался. А с другой стороны, царапина свежая.
— Врет завхоз, это точно, — уверенно сказал лейтенант.
— Врет? — Иван Иванович задумался. — Что ж, вероятно, врет… Ну, лейтенант, большое вам спасибо.
И симпатичному эксперту передайте мою благодарность, когда встретитесь. Пусть акт экспертизы побыстрее составляет.
— Почему вы думаете, что я с ней встречусь? — Лейтенант встал и одернул гимнастерку, пытаясь скрыть смущение. — Ведь мы в разных зданиях работаем.
— Да так, пришло почему-то в голову, — улыбнулся полковник, и глаза его, окруженные сетью морщинок, вдруг стали озорными, как у мальчишки. — Она, думаю, симпатичная, он — холостой и тоже парень хоть куда. Почему бы, думаю, им не встретиться. Ведь так, а?..
После ухода лейтенанта Иван Иванович поднялся на третий этаж к начальнику управления и доложил ему о состоянии дел.
Моложавое лицо генерала с тонкими губами и длинным прямым носом оживилось.
— Это уже кое-что, Иван Иванович… А у меня для вас неважная новость.
— Что случилось?
— В том-то и дело, что ничего не случилось. Ответ пришел из Чкалова. Мать вашего подопечного действительно проживает там и регулярно получает от него письма. Примерно, раз в месяц. И почерк его. Последнее письмо она получила из Южносибирска неделю назад. Заметьте: всего неделю!
— Разрешите посмотреть ответ, товарищ генерал.
— Смотрите, пожалуйста. Но ничего там не вычитаете. Я вам передал почти дословно.
Иван Иванович пробежал бумагу глазами.
— Да, неприятно… Вы знаете что, товарищ генерал, надо затребовать, чтобы они сейчас же, на самолете, выслали нам одно из его писем.
— Уже сделано, Иван Иванович. Завтра или послезавтра письмо будет здесь.
ЗАПИСЬ НА ПЛЕНКЕ
Кто проявляет к нему особенный интерес?
Этот вопрос не давал покоя Алексею. И если вначале ему казалось, что им вообще никто не интересуется, то чем больше он задумывался над этим, тем шире становился круг подозрительных.
Вот, например, Олег Викторович. Разве он не интересуется каждым шагом Алексея? Правда, свое чрезвычайное любопытство завхоз редакции объясняет необходимостью наставлять на путь истинный молодых журналистов. Но кто знает, каковы его настоящие намерения?
Алексей стал приглядываться к Олегу Викторовичу. Да, он действительно какой-то странный. Ходит целый день по редакции, посматривая исподлобья на всех сотрудников. Вмешивается во все разговоры, всех поучает, всех поправляет. Завхозу и в вежливой и в невежливой форме дают понять, что в советах не нуждаются, но это его нимало не смущает.
В редакции смотрят на него как на своего рода достопримечательность. Приезжает новый человек — и у него сразу же спрашивают: "Видели ли вы когда-нибудь такого завхоза?" И в этом вопросе звучит одновременно и своеобразная гордость, и полная уверенность, что такого Олега Викторовича нигде больше нет и быть не может.
Ну а в хозяйственных делах он не знает себе равных. Что-нибудь раздобыть, пусть даже совсем ненужное, но зато редкое, такое, чего нет ни в одном другом учреждении города — это он может! Попробуйте достать в комиссионном магазине старинный хрустальный графин с шестью стаканчиками за безналичный расчет. А Олег Викторович сумел! Графин был им торжественно водворен в кабинет редактора. И хотя редактор категорически потребовал, чтобы хрусталь немедленно возвратили в магазин, что Олегу Викторовичу и пришлось сделать, — все равно среди завхозов Южносибирска до сих пор еще ходит легенда об этом неслыханном подвиге.
Когда Олег Викторович усаживается в кресло возле секретарского столика, твердой рукой снимает телефонную трубку и, многозначительно шевеля кустистыми бровями, басит своим глухим голосом: "Это москательная лавка? С вами говорит редакция. Ре-дак-ция — понимаете? У вас есть мел? Как это нет? Нам он необходим, понимаете, не-об-хо-дим… Вы поняли, кто с вами говорит? Ре-дак-ция!.. Найдете, значит? Вот это другое дело", — вся редакция замирает и прислушивается с восторгом… Да, как достать — этому у Олега Викторовича можно поучиться!
Вот таким видели Олега Викторовича сотрудники редакции. Но Алексей хорошо понимал, что это еще ничего не значит. Ведь маска чудаковатого завхоза очень удобна для шпиона.
Но подозрения Алексея не ограничивались одним только Олегом Викторовичем. Он вообще стал нервным и мнительным. Заметит, что кто-нибудь идет вслед за ним два-три квартала — он уже неспокоен и с тревогой вглядывается в лицо прохожего, будто на нем можно что-то прочитать. Посмотрит на него косо кто-нибудь из редакции — он готов подумать бог весть что.
Словом, настроение у Алексея было неважное. Да тут еще Надя не подавала о себе никаких вестей. Отбросив гордость, Алексей попробовал сам позвонить ей, но оказалось, что это не так просто. Коммутатор завода не соединял цех "Д" с городом. Оставалось сходить к Наде домой. Вечером нельзя — ведь предупреждал полковник! Значит, только в выходной.
По просьбе Петра Петровича, готовившего в эти дни большой материал на экономическую тему, Алексей занялся читательскими письмами. Среди них было немало интересных. Одно особенно привлекло внимание Алексея. Это была заметка о том, что в новом здании строительного техникума, только что сданном в эксплуатацию, множество недоделок.
Алексей вспомнил, что пару дней назад, перелистывая подшивку газеты, он читал статью о новом техникуме. В ней давалась положительная оценка работе строителей. Кто же прав: автор статьи или читатель, приславший письмо?
Алексей решил сам побывать в техникуме. Снаружи здание имело вполне приличный вид. Но внутри Алексей увидел другое. Перила на лестнице висели — балясины не были закреплены. Водопроводные трубы протекали, и на паркетном полу стояли большие лужи. Во многих комнатах штукатурка сыпалась на головы входившим.