Первое, что увидел Алексей, выйдя на улицу, была ехидно улыбающаяся физиономия Феди Жаркина.
— Наконец-то… — сказал он. — Я думал, тебя уже оттуда не выпустят.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Агентурная разведка донесла — ха-ха-ха!.. Только я вышел из управления, смотрю — мчит на всех парах знакомая личность. Окликнул тебя — какое там! Ты что, шпиона поймал?
Алексей почувствовал себя неловко. Он коротко рассказал о своей ошибке. Глаза Феди заблестели, он кусал губы, с трудом сдерживая смех, но все же не выдержал и расхохотался на всю улицу.
— Ой, не могу… Шерлок Холмс! — бросал он сквозь смех. — Вот это да!.. — И вдруг перестал смеяться. — Послушай, а дверь ты, по крайней мере, запер? Этот Вовка… Ведь у меня там все реактивы…
Алексей остановился.
— Забыл, честное слово, забыл!
Оба рассмеялись и пошли дальше, дружески беседуя. Чувство неловкости, которое испытывал Алексей перед Жаркиным, быстро развеялось.
ЛОВУШКА
Сергей Павлович Семенов вышел из кабинета директора со смешанным чувством удовлетворения и досады. Мокшин беспрекословно согласился выполнить все, что он ему предложил. Это, конечно, очень хорошо. Но почему он вел себя так странно? Почему он не отказывался, не возмущался, не спорил? Это было бы понятно. Кому хочется добровольно ставить под угрозу свое положение, свое благополучие, свою жизнь, наконец!.. А стал бы Мокшин сопротивляться, он бы тогда припугнул его, доказал бы, что нет другого выхода и в конце концов добился своего. Но Мокшин не сделал даже и попытки к сопротивлению. Опустив глаза, молча выслушал Сергея Павловича и сказал чуть слышно: "Хорошо, сделаю". И все!
Так Мокшин ни разу и не взглянул на Сергея Павловича во время разговора. Он словно прятал глаза.
Странно… А не задумал ли Мокшин что-нибудь предпринять? Например, пойти в контрразведку…
От этой мысли у Сергея Павловича мороз пошел по коже… Нет-нет, не может быть! Мокшин не способен на такой шаг. Он трус, а трусы, как известно, не могут бороться. Опасность гипнотизирует их, словно удар кролика, и они, безвольно опустив руки, покорно бредут навстречу гибели…
Эти сложенные на столе пухлые, дрожащие руки… Капельки пота, стекающие с виска к подбородку. Мясистые губы с потрескавшейся, похожей на рыбью чешую кожей… Розовый затылок, усеянный черными точками угрей и втянутый в плечи, словно в ожидании удара… Нет-нет! Мокшин никуда не пойдет. Он вне себя от страха — это же сразу видно…
Как же на него рассчитывать? Он может подвести — и еще как!.. Трус в помощники не годится. Тем более в таком деле.
В кабинете директора послышались шаги. Вошел Мокшин. При его появлении Семенов, как обычно, встал.
— Я в сберкассу. Скоро вернусь.
Иван Васильевич торопливо прошел к выходу. В двери он столкнулся с почтальоном. Тот посторонился, уступая дорогу директору, и удивленно посмотрел ему вслед.
— Здравствуйте, Сергей Павлович, — поздоровался он. — Что это на вашем министре лица нет? Иль головомойку получил?
— Кто его знает, — пожал плечами Семенов.
Он принял почту. Среди писем было одно, адресованное ему. Он вскрыл конверт. В нем лежал билет в кинотеатр. "12 часов, — прочитал на штампе Сергей Павлович, — ложа 4, место 1"…
Ровно в двенадцать Сергей Павлович сидел в полупустом зале кинотеатра — дневные сеансы посещались куда хуже вечерних. Потух свет. Почти сразу же позади себя Сергей Павлович услышал скрип стула. Над ухом раздался едва уловимый шепот:
— Не оборачивайтесь! Говорили с Мокшиным?
Сергей Павлович обеспокоенно посмотрел по сторонам.
— Говорите, не бойтесь, на соседних местах никого нет. Я купил билеты.
— Не годится Мокшин, — тихо произнес Семенов. — Не помощник он, а обуза. Еще крик поднимет, в обморок упадет… А самому мне тоже не справиться.
— Хорошо. Будет другой. Воронцов.
— Этот контрразведчик?
Семенов, нервничая, заерзал на стуле.
— Телок он, а не контрразведчик! — услышал он в ответ. — Воронцов случайно впутался в эту историю… Сделайте вот что…
Человек, сидевший позади, подробно проинструктировал Сергея Павловича.
— Два убийства! — покачал головой тот. — Господи! Это верный расстрел.
— Не беспокойтесь. Ваша пуля еще не отлита. На днях мы с вами будем за пределами досягаемости Советов.
— Дай бог, дай бог…
Некоторое время оба молчали. На экране в это время разыгрывалась немногословная сцена любви, и в зале стояла тишина. Затем понеслись оглушительные звуки музыки, и снова Сергей Павлович услышал шепот:
— Закончите все — отправляйтесь прямо на вокзал. Домой не заходите, слышите? Я к вам подойду.
— Каким поездом поедем?
Никто не ответил. Сергей Павлович обернулся.
Стул позади него был пуст.
Ещё не начинало темнеть, когда Вова появился на пороге комнаты с бумажкой в руке.
— Дядя Федя, — сказал он, — сейчас подъезжало такси. Какой-то дяденька велел передать вам.
— Давай сюда.
Федя Жаркин развернул бумажку и прочитал вслух: "Федор Гаврилович! В половине десятого будьте в редакции. Захватите лампы. Поедем в милицию фотографировать хулиганов. С пр. и пр. зав. отд. Курилов".
— "С приветом и прочее!" — с досадой передразнил Федя. — Днем не предупредят, а потом носись как сумасшедший… Который теперь час? — спросил он у Алексея, лежавшего по обыкновению на диване с книгой в руке.
— Скоро девять.
— Надо собираться…
Он быстро собрал фотоаппараты, лампы, штатив.
— Ну, я пошел. Может быть, поздно вернусь — кто знает, когда хулиганов начнут доставлять. Откроешь, ладно?
Вскоре после ухода Жаркина в дверь постучали.
— Да-да, пожалуйста, Вера Геннадьевна, — сказал Алексей и подошел к столику, где лежали деньги, предназначенные для уплаты за квартиру.
Но в комнату вошла не хозяйка, а незнакомый Алексею пожилой человек, с седыми подстриженными усами и бритой головой.
— Мне нужен Алексей Петрович Воронцов, — сказал он, глядя на Алексея улыбающимися глазами. — Впрочем, я и так вижу, что вы и будете Воронцов. Полковник Печенов описал вашу внешность довольно точно.
— Ах, вы от Ивана Ивановича? Садитесь, пожалуйста, садитесь. — Алексей засуетился, освобождая стул от книг. — Извините за беспорядок.
— Ничего, ничего… Это вы меня должны извинить за неожиданное вторжение… Помощь ваша требуется, товарищ Воронцов. — Лицо гостя приняло серьезное выражение. — Ах да, я ведь вам еще не представился.
Он расстегнул внутренний карман пиджака и достал удостоверение личности.
— "Капитан Логинов Артем Емельянович… Оперативный уполномоченный…", — прочитал Алексей.
— Ну, теперь можно считать, что мы с вами старые знакомые, — улыбнулся Логинов, пряча удостоверение в карман. — Я ведь про вас давно знаю… Так вот, Иван Иванович распорядился, чтобы я взял вас с собой на операцию.
— Сейчас идти?.. Хорошо.
— Хорошо, да не совсем. Операция, понимаете, ответственная — поимка одного бандита. Все должно происходить в полной тишине — иначе можно вспугнуть. Поэтому-то пойдем мы с вами вдвоем. Другие, конечно, тоже будут, но в некотором отдалении.
— Я согласен, — не задумываясь, сказал Алексей.
— Вы, я гляжу, не из робких… И еще не из любопытных — так и не поинтересовались, почему Иван Иванович решил к вам обратиться? Ведь оперативных работников и без вас хватает.
— В самом деле, почему? — с опозданием спросил Алексей. — Видите ли, я никогда еще не участвовал в таких делах, ну и обрадовался, — признался он. Ему показалось, что Логинов смотрит на него с неодобрением.
— Да, молодость, молодость… Так вот, мы должны взять того самого бандита, который нападал на вас — не забыли еще?.. Вам придется его опознать… Сумеете?
— Не знаю, — нерешительно сказал Алексей. — Я ведь видел его один короткий миг… Курносый, широкоскулый… Рука волосистая, шершавая с мозолями ладонь, — стал припоминать он вслух.
— Сумеете, сумеете, конечно… Пошли! — Логинов обеспокоенно посмотрел на часы. — Время не ждет.
Во дворе Логинов пошел не к воротам, а по направлению к сараю.
— Куда вы, Артем Емельянович? Нам сюда.
— Нет-нет, я верно иду, не беспокойтесь. Здесь есть выход. Так ближе будет.
Дворами они вышли на соседнюю улицу.
— А теперь давайте разделимся, — предложил Логинов. — Я пойду вперед. Только смотрите, не теряйте меня из виду. И возьмите на всякий случай вот это. — Он сунул в руку Алексею тяжелый металлический предмет. — Положите в карман. Обращаться с ним, надеюсь, умеете?
— Умею. Мы пистолет ТТ в университете изучали…
Алексей обождал, пока Логинов пройдет немного вперед, а затем двинулся вслед за ним. Логинов шел быстро, приходилось крепко нажимать, чтобы не отстать от него.
Так они прошли по незнакомым Алексею улицам на окраину города. Стало уже совсем темно. Наступила сибирская ночь, прохладная и прозрачная, словно хрусталь.
На соседней улице пели две девушки. Их голоса — один звонкий, высокий, другой тягучий, грудной — то сплетались, то расходились далеко-далеко. Перед Алексеем возникло видение величавой неторопливой реки, медленно катящей темные густые воды мимо отлогих, теряющихся в ночи берегов. А над рекой несется чайка, то вонзаясь в темное небо белой точкой, то опять устремляясь вниз, к черно-бархатной поверхности воды и продолжая над ней свой удивительный полет.
Девичьи голоса замолкли вдали. Разрушая волшебные видения, где-то заверещала болтливая гармошка, торопливо переходя от пронзительного визга к хриплому гудению.
Они вышли на пустырь. Идти стало трудно — под ногами сплошной песок. Алексей оглянулся. Золотые строчки окон, цепочки фонарей на центральных улицах остались далеко позади. Долго ли еще идти? Они уже и так почти за городом.
Логинов остановился.
— Смотрите, — произнес он тихо, когда Алексей подошел к нему. — Впереди домик. Он нам и нужен. А справа кусты, видите? Там мы с вами устроимся и будем ждать.
— Долго?