Ужас в том, что вы до сих пор не поняли всей недопустимости такого дела, ужас в том, что вы сейчас твердите на все лады:
— Что нам Бейлис?
О, господа, берегитесь! Есть вещи, есть храмы, которых нельзя безнаказанно разрушать. Кто знает, быть может, когда-нибудь придет пора, когда вместо прокурора Чаплинского, ищущего ритуальных убийств, станет во главе суда человек, «добывающий» еврейских погромщиков. И что вы скажете, если кого-нибудь из вас тогдашнее судебное ведомстве наметит для этого рода операции? И как вы себя будете чувствовать, если сквозь стены вашей тюрьмы до вас будут долетать равнодушно-циничные возгласы:
— Что нам Замысловский? Что нам Шмаков? Пусть их хоть оправдают! Ведь нам нужно осветить организацию еврейских погромов!
Горько нам писать все это. Но, приняв редакторское перо из умолкнувшей руки Дмитрия Ивановича Пихно, — мы над гробом его поклялись, что неправда не запятнает страниц «Киевлянина».
Вчерашний номер «Киевлянина» конфискован.
За свою полувековую жизнь «Киевлянин» много перевидел, пережил, перечувствовал. Было и светлое солнце в его жизни, были дни ненастья, были и грозовые бураны. «Киевлянин» благодарил Бога за хорошие времена и, сколько хватало сил, держался против бури.
Так будет и впредь.
Во всякий день и во всякий час, когда «Киевлянин» признает это нужным, он скажет свое мнение и скажет именно теми словами, которые в данном случае найдет уместными.
Приложение № 4Открытое письмо Вас. Шульгина г-ну Петлюре
Милостивый Государь.
Ровно год тому назад, когда Киев, как и сейчас, сжимался кольцом большевиков, ко мне явился некий француз из миссии по имени, который заявил мне следующее.
Украинцы разделились. Явно изменническая политика Грушевского и Винниченко, продавшихся или предавшихся немцам, глубоко возмущает г-на Петлюру, почему он тайно организовал Младо-Украинскую Партию ( ), которая желает работать с Антантой и быть в теснейшей связи с Россией.
Друзья Петлюры желали бы переговорить со мной и поискать, не найдется ли у русской партии г. Киева, во главе которой я стоял, общих точек соприкосновения.
Тогда я не знал, кто такой г-н, как не знала его французская миссия, доверявшая ему. Теперь этот господин на совершенно определенном счету и ему грозит суд. Но тогда этого никто не знал, и я согласился при его посредстве познакомиться с друзьями г-на Петлюры.
От них я узнал следующее:
Петлюра хочет порвать с Грушевским и Винниченко. Они в сущности большевики, а кроме того, всецело преданы интересам Германии и ненавидят Россию. Он же, Петлюра, имеет только двух врагов: немцев и большевиков… и только одного друга — Россию. Поэтому разрыв неминуем.
Выслушав с интересом заявление о зарождении Молодой Украйны, я спросил, чем я могу быть ей полезен.
Мне ответили, что Киев в страшной опасности и что украинцы своими силами защитить его не могут, ибо украинские войска это одно недоразумение и стихийно переходят на сторону большевиков. Что около меня как редактора «Киевлянина» группируется очень много русских офицеров и что я мог бы помочь защитить Киев, если бы заключил соглашение с молодой Украйной, направив офицеров в украинские части.
Подумав, я ответил, что ввиду опасности, угрожающей моему бедному (?) народу, я готов заключить соглашение с Молодой Украйной и условия мои не будут тяжелы. При этом я подчеркнул, что, вероятно, эта минута никогда не повторится уже больше в смысле уступчивости политических требований.
Мои условия были следующие:
Эта страна, в которой мы живем и о которой спорим, обе стороны будут называть «Русью-Украиной» и народ ее населяющий «русско-украинским». Будет провозглашено равноправие языков русского и украинского. Офицеры, которыми хотят воспользоваться, образуют русский полк, во главе которого станет русский генерал. Затем следовали технические условия формирования. Все это было изложено мною в письменной форме.
Не знаю, показались ли эти условия неприемлемыми или по другим причинам, но дальше разговоров не шло. Однако за два дня до вступления большевиков сам собой образовался русский отряд, под прикрытием которого Вы, Милостивый Государь, убегали из Киева.
И вот тут-то начинается Ваша история, столь противоречащая заявлениям Ваших друзей младо-украинцев.
Вы утверждали, что немцы Ваши злейшие враги. Однако это не помешало Вам действовать с ними в добром согласии, когда старо-украинцы осуществили давно задуманный ими изменнический план и позвали немцев в Киев. Вы, Милостивый Государь, торжественно вступили в Киев с ничтожной горсточкой Вашего украинского отряда за полчаса до того, как «Украинскую» столицу заняли немцы. Ни малейшего протеста, хотя бы даже в виде газетной статьи, которую позволил себе Ваш покорный слуга Вашим злейшим врагам, Вы не оказали.
Правда, Вас скоро посадили в тюрьму, но ведь то же самое произошло и со старо-украинцами, преданнейшими друзьями немцев, и доказывает лишний раз только одно: у немцев нет друзей, а есть только слуги, которых наказывают, когда они провинятся.
Таким же покорным рабом немецких велений был и гетман Скоропадский, опозоривший свою звонкую фамилию. Когда «Его Светлость», заслышав, что из Одессы должен прибыть г-н посильнее, требующий Единой России, он пробовал пропищать что-то не согласное с планами немцев.
Взбунтовавшегося раба решено было немедленно наказать. И тогда из тюрьмы выпустили Вас, Милостивый Государь, и приказали Вам съесть Скоропадского. В Киеве прекрасно известно Вам помещение, где заседали совместно украинцы (уже переставшие делиться на молодых и старых), немцы и большевики. На этих совместных заседаниях и было все решено. Немцы, обратив внимание на огромное число военнопленных, голодных и полуголых, возвращавшихся из плена, предложили Вам накормить, одеть и вооружить этих людей, для чего открыли Вам шестьсот складов, находившихся в их распоряжении на территории Тит же окрещенной Украины.
Так и образовалась, Милостивый Государь, Ваша армия при деятельной помощи злейших врагов немцев.
Но этого мало. Во главе этой армии Вы поставили австрийских офицеров и во главе Киева беснуется капитан австрийской службы и по всей вероятности давнишний австрийский шпион, как большинство Ваших сотрудников.
В дополнение картины вернувшийся из Берлина Шелухин (из субъектов вроде Галипа, переживающих все режимы), сделал доклад так называемой Директории, в которой и Вы самозванничаете, в том смысле, что он, Шелухин, подписал от имени Украинской Республики союзный договор с Германией. При этом Директорией было высказано, что единственный настоящий друг Украины — это немцы и что Германии нужно держаться во всяком случае. Должен сознаться, что в этом случае Директория держится совершенно правильных взглядов.
Из этого, Милостивый Государь, я делаю заключение, что Вы обманывали Ваших друзей младоукраинцев, заявляя им, будто немцы Ваши злейшие враги.
Теперь перейдем к большевикам, с которыми Вы будто бы боретесь. В этом случае очень характерен рассказ про то, как Вы ссорились с Винниченкой: «Дошло до того, что Петлюра… выхватил револьвер…». Никогда до ничего большего и не дойдет. Вы все будете только выхватывать револьвер, но никогда не пустите его в дело. Почему?
Да потому что все Ваши ссоры это одна комедия. Разве Вы не подписывали квитанции о том, что каждый Ваш солдат получит 25 десятин земли? Разве Вы не понимали, что это чисто большевистский отвратительный прием самого низкого разбора (?) — пули в лоб Вы дадите этим несчастным обманутым мужикам, а не землю. А меж тем обманутые надеждой раздразненные аппетиты, когда обман обнаружится, заставят их бросаться на грабеж, насилие, убийства, чтобы чем-нибудь залить чувство обиды, которую Вы нанесли Вашими обманными обещаниями.
Генерал Бартоло недаром публично признал Вас виновником всех ужасов, совершающихся по краю. Да Вы и есть автор всех этих ужасных убийств и зверств, которым подвергается интеллигенция в городах и все мало-мальски зажиточное крестьянство, на которых Вы Вашими воззваниями натравили преступные или неустойчивые элементы.
Нет, большевики отнюдь не злейшие враги Ваши. Это тот элемент, из которого Вы почерпнули Ваши войска, и Вы воевать с ними не можете. Они убьют Вас, если Вы не убежите, как только Вы попробуете оказать им какое-либо сопротивление. И они будут правы. Нельзя так бессовестно обманывать массы, как Вы это делали.
Вы утверждаете, что боретесь с московскими большевиками. На здоровье. Но борьба с Лениным вовсе не есть борьба с большевизмом, если вместо Ленина в Киеве будет г-н Винниченко, Ваш друг и приятель. Они отличаются так мало, что в конце концов еще большой вопрос, что лучше, Ленин, уже напившийся кровью, или Коновалец, капитан австрийской службы, только что начавший кровавую оргию.
Из этого я делаю заключение, что Вы обманывали Ваших друзей младоукраинцев, когда говорили, что большевики Ваши злейшие враги. Вы как Марта Швеерлей готовы вступить в союз хоть с самим сатаной, лишь бы Вам пародировать на Украине политическую жизнь.
И, наконец, перейдем к третьему Вашему утверждению: Россия — Ваш единственный друг. Было бы смешно, если б не было так больно, говорить об этом сейчас.
Вы отлично знаете, что по переписи 1917 г. 62 % населения города Киева считает родным своим языком русский язык и только 9 % [— украинский]. И вот Вы, называющий себя демократом, в угоду этим 9 % запретили все русские газеты, сняли или варварским образом уничтожили все вывески и надписи на русском языке, заменив их безграмотным жаргоном галицийского происхождения. Под страхом смертной казни Вы запретили в русском городе Киеве, который считается колыбелью Руси, Вы запретили всякое проявление национальных стремлений, называя это государственной изменой. Подкованный сапог Коновальца, австрийского капитана, измывается над городом должно быть во исполнение программы Вильсона о правах народа.