По-видимому, не случайно Виталий Яковлевич Шульгин так трепетно относился к своему брату. В канцелярии генерал-губернатора переплетались узлом все проблемы края, и братья, живя вместе и будучи духовно близкими людьми, в откровенных беседах, наверное, делились ими. Надо полагать, что знание истинного положения дел в крае сформировало мировоззрения Виталия Яковлевича как русского патриота.
Осенью 1856 года «согласно прошению Высочайшим приказом по Гражданскому ведомству» Николай Яковлевич Шульгин был «уволен по болезни от службы с мундиром» и 31 января 1857 года «38-ми лет от роду скончался от чахотки, быв напутствован к смерти исповедию и Св. Таин причастием Священником Феодором Мысловским, и февраля 2-го дня погребен на Лыбедском кладбище тем же Священником Мысловским».
От брака с дочерью статского советника Марией Евстафьевной Рудыковской он имел сына Якова, родившегося в 1851 году, и трех дочерей: Надежду (род. в 1848 году), Александру (род. в 1852 году) и Веру (род. в 1855 году). Все они были крещены в Старо-Киевской Георгиевской церкви, и крестным отцом у них был их дед Яков Игнатьевич Шульгин.
Согласно тем же архивным данным, Николай Яковлевич Шульгин с семьею, а впоследствии и его вдова проживала с детьми «;в г. Киеве Лыбедской части в доме Статского Советника Виталия Шульгина».
Моя жена Екатерина Григорьевна
4 В Елизаветграде (ныне г. Кировоград) находилось Елизаветградское кавалерийское училище.
5 Резонёр (франц. raisonneur), в старом русском театре сценическое амплуа; актёр, исполнявший роли рассудочных людей, склонных к назидательным рассуждениям.
Еще о Екатерине Григорьевне. Ее трагическая кончина
6 5-й саперный батальон квартировал в Киеве и входил в состав полевых саперных батальонов инженерных войск.
7 Английский титулованный дворянский род, родоначальником которого был Джеймс Фицджеймс, внебрачный сын английского короля Якова II и Арабеллы Черчилль.
8 Племянница Василия Витальевича, Ольга Витальевна Градовская, писала в одном из своих писем: «;Еще отрывок из воспоминаний. Мама говорила, что у дедушки Григория Кон<стантиновича> была сестра, очень красивая, рыжего цвета волосы, так и с ней было неблагополучно и она выбросилась из окна, тоже какое-то психическое расстройство».
9 Газета «Новое Русское Слово» от 20.05.1994 на 53-й странице переопубликовало заметку шестидесятилетней давности (май 1934 г.):
«САМОУБИЙСТВО ЖЕНЫ В. ШУЛЬГИНА. Нам пишут из Белграда:
Сильное впечатление на русскую колонию произвело самоубийство жены известного политического деятеля и писателя В. В. Шульгина — Екатерины Григорьевны Шульгиной.
В последнее время Е. Г. Шульгина страдала, несомненно, обострившейся душевной депрессией, вызванной гибелью в СССР любимого сына. Между прочим, поиски этого сына и имел, главным образом, в виду В. В. Шульгин, совершивший фантастическую поездку по СССР при содействии пресловутого «Треста», оказавшегося, как известно, большевицкой провокаторской организацией. Сын не был найден.
Но в результате поездки появилась наделавшая много шума книга «Три столицы», которая, что тоже позже стало известно, была предварительно просмотрена и одобрена к печати тем же «Трестом».
Провал «Треста» на много лет оторвал В. В. Шульгина от политической деятельности.
Таковы истоки страшной трагедии несчастной матери. Русский Белград знал Е. Г. Шульгину, тревожно искавшую духовного равновесия то в повышенной, доходящей до экзальтации религиозности, то в отчаянии отходящей от церкви… И, наконец, она бесследно исчезла, ушла из дому и больше не возвращалась. И на днях в Панчево, ниже Белграда, в Дунае был найден ее труп. Она бросилась в воду, предварительно связав себе ноги. (Очевидно, бросилась в Дунай с тзв. «Панчевского моста» — единственного через Дунай в Белграде — прим. А. Арсеньева). Е. Г. Шульгина была дочерью известного публициста Т. К. Градовского и сама одно время много предавалась публицистике. Работала в разных изданиях и писала под псевдонимом Алексей Ежов. Под этим именем Е. Г. помещала злободневные политические статьи в «Киевлянине», выходившем под редакторством ее мужа.
Виталий Григорьевич Градовский
10 Вадим Витальевич Градовский.
11 Рассказывая о судьбе семьи своего двоюродного брата Виталия Григорьевича Градовского, Василий Витальевич Шульгин был чрезвычайно скуп на подробности. Пройдя суровую школу Гражданской войны, эмиграции, немецкой оккупации Югославии, двенадцати лет тюрьмы в Советской России и последующей жизни в ней, он очень бережно относился к судьбе связанных с ним тем или иным образом людей, которые были еще живы, и старался лишнего на всякий случай не говорить.
Много позже мне довелось познакомиться с Ольгой Витальевной Градовской и ее мужем Николаем Дмитриевичем Дьяковым и быть их гостем в Архызе, где они скромно жили в однокомнатном домике с кухней-передней, служившей и столовой…
После смерти отца она некоторое время еще заведовала детским домом, потом ее уволили после очередной чистки — не подходила на руководящую работу по происхождению. Всегда ее преследовал страх, что будет в чем-то разоблачена, и старалась куда-нибудь спрятаться. Вышла замуж за Курдюмова, бывшего офицера, участника 1-й Мировой войны, сражавшегося в Гражданскую против большевиков. Они решили покинуть Воронеж и отправились в Ставрополь, где Ольге Витальевне как грамотной удалось поступить работать в местное отделение Госбанка. У мужа открылся туберкулез, и не было никакой возможности спасти его. Так и прожили до сорок второго года.
Когда немецкая армия захватила Ставрополь, она с матерью и мужем решила отправиться в Германию. Поездом пересекли юг России, затем Польшу и осели в одном из городков на Балтийском побережье. Там она начала хлопотать об устройстве мужа в один из туберкулезных санаториев, что ей в конце концов и удалось сделать. При этом она боялась, останется ли он живым — в то время среди перемещенных в Германию лиц распространился слух, что немцы не занимались лечением всякого рода хронически больных, а просто уничтожали их. Отправляя мужа в санаторий, она умоляла представителя немецкого Красного Креста сказать, оставят ли его живым. Больше она не имела никаких известий о нем…
Рассказывая мне о событиях почти сорокапятилетней давности, Ольга Витальевна волновалась и переживала, не содействовала ли невольно гибели своего мужа. В начале девяностых годов я занимался составлением некрополя русского православного кладбища в Берлине («Тегель»), Просматривая кладбищенские книги, я наткнулся на следующую запись: «Курдюмов Николай Андреевич, капитан. 2.10.1891–4.12.1950». Был ли этот человек мужем Ольги Витальевны или только его однофамильцем, мне неизвестно. Незадолго до этого она скончалась…
После войны она вернулась с матерью в Ставрополь. Но ее по-прежнему преследовали страх и желание зарыться куда-нибудь поглубже. Она вышла замуж за человека намного моложе ее, и, взяв мать, они покинули Ставрополь и переселились в одну из станиц. В послевоенные годы русские стали заселять земли, на которых испокон веков жили карачаевцы, выселенные советской властью в конце войны в среднеазиатские республики. Ольга Витальевна переселилась в Архыз, расположенном на берегу узкой, но быстрой горной реке Большой Зеленчук. Дальше бежать было некуда: дорога, ведшая в Архыз из курортных городов, упиралась в горы Большого Кавказского хребта, которые нависли над поселком и по которым проходила граница с Абхазией. В отличие от других русских семей, занявших все четыреста с лишним домов карачаевцев, они на свободном участке построили свой собственный небольшой домик. И это их спасло от дальнейшего переселения.
В пятьдесят седьмом году карачаевцы начали возвращаться на свою родину. Их дома были заняты, и никто ничего им не предоставлял. Но обошлось без кровопролития. Карачаевцы семьями селились прямо на улицах перед своими бывшими домами и стали жить под открытым небом. Русских они не замечали, как будто бы их не было. Так продолжалось с неделю-две. Сначала не выдержала одна семья и покинула дом, за ней другая. Потом отъезд принял массовый характер. В итоге в Архызе осталась одна русская семья — Ольга Витальевна Градовская и ее муж. К ним у карачаевцев не было никаких претензий.
В начале шестидесятых годов, когда имя В. В. Шульгина стало появляться в печати, Ольга Витальевна и ее мать разыскали его и с тех пор поддерживали с ним постоянную связь. Удалось им разыскать и Вадима Витальевича Градовского, брата Ольги Витальевны и сына Наталии Владимировны. Юношей он участвовал в Гражданской войне и вместе со всеми в ноябре двадцатого года покинул Крым, став вечным изгнанником. К тому времени, когда они его нашли, он жил в одном из пригородов Парижа, где и скончался в шестьдесят девятом году…
12 Помню, мы молча стояли у окна. Василий Витальевич только закончил диктовать страницы с описанием кончины Дарьи Васильевны. Он заметно разволновался. Я спросил: «Вы сильно любили ее?» — «Я люблю ее и сейчас», — тихо проговорил он…
Как и большинство из нас, он был суеверен. Например, не любил фотографироваться вдвоем, считая, что это к смерти. Однажды мы втроем — Василий Витальевич, Владислав Михайлович Глинка и я — подошли к дому 12 на Миллионной улице, в котором на квартире князя Путятина происходила заключительная трагедия с отрешением Романовых от власти, когда акт об отречении подписывал великий князь Михаил Александрович. Я предложил сфотографировать Василия Витальевича с В. М. Глинкой у входа в подворотню дома. Он наотрез отказался. Тогда мне пришлось остановить первого попавшегося прохожего и попросить его быть третьим. Так на снимке и стоят В. М. Глинка, В. В. Шульгин и неведомый мне молодой человек.
Когда спрашивали у него разрешения познакомить с какой-нибудь женщиной, он первым делом справлялся, не Верой ли ее зовут, и если Верой, то отказывался. Это тоже было недоброе предзнаменование. Еще в начале века в Петербурге он познакомился с ясновидящей Анжелиной Сакко и впоследствии постоянно пользовался ее услугами, в том числе в эмиграции. О Дарье Васильевне Анжелина говорила: «Она наст