– Сюда приходил еще один человек, он тоже хотел поговорить с мусье и подняться на чердак. Сказал, что лягушатник ему денег должен.
– Какой человек?
Служанка пожала плечами:
– Темно было, я не разглядела его. Он вечером в воскресенье к нам наведывался. Мамаша Гриббин его знатно отбрила.
Бросив девочке пенни, я сбежал вниз по ступенькам.
Глава 9
Во второй половине дня Кэт решила, что хватит с нее ожидания. Если предоставить Марвуда и Хадграфта самим себе, дело так и не сдвинется с мертвой точки. Кэт предупредила Ледварда, что уходит. Сторож поднял для нее засов на входной двери.
– Я ненадолго. Придет господин Марвуд – скажи, чтобы подождал меня.
Кэт хотела сказать Марвуду, что написала мадам де Борд, приняв ее приглашение в Уайтхолл на завтрашний вечер. Когда утром Марвуд спас ее от Хадграфта, шанса сообщить эту новость не представилось.
Разбрызгивая уличную грязь, Кэт шла по улицам к Холборнскому мосту. Дойдя до Хаттон-Гардена, за которым виднелось то, что осталось от обширных епископских владений, Кэт постучала в дверь Раша. Дом был неплох, но слой грязи покрывал окна, да и крыльцо не мешало почистить. Когда ей открыл слуга, она представилась и сообщила, что ей очень нужно поговорить с хозяином о Чардской богадельне.
Раш принял Кэт в столовой. Паркет не натирали воском так давно, что он потускнел, а на столешнице виднелись серые круги от бокалов.
– Госпожа Хэксби… – Рашу хватило хороших манер, чтобы встать и отвесить гостье поклон. – Чем могу быть полезен?
– Полагаю, вы сами догадываетесь, сэр.
Раш жестом указал на стул.
– Хотите, чтобы я передумал насчет богадельни, верно? – Его губы сжались в тонкую нитку. – Если так, вы зря теряете время.
– Кто я такая, чтобы оспаривать ваше решение? – со всей возможной кротостью сказала Кэт.
Раш продолжал стоять.
– Тогда зачем вы пришли? Не надейтесь меня задобрить, мадам.
– Даже не собиралась. Я всего лишь прошу вас смягчить одно маленькое ограничение, не имеющее отношения к этому страшному убийству. Умоляю, разрешите нам продолжить работы лишь на одном участке – на пустыре позади двора. Тело нашли далеко и от этого места, и от развалин. Тогда мы сможем хотя бы разметить фундамент и начать…
– Нет.
– Сэр, но ведь…
– Я сказал «нет».
Уже более суровым тоном Кэт спросила:
– Могу я узнать почему?
– Задать вопросы вам никто не запрещает, но отвечать на них я не обязан. Вам, госпожа Хэксби, достаточно знать, что я выполняю свой долг перед королем и действую, как велит мне закон и голос совести. Больше тут прибавить нечего.
Кэт встала. За прошедшие несколько лет она усвоила горький урок: иногда разумнее придержать язык и набраться терпения.
Раш пересек комнату и приблизился к двери.
– Кстати, это из-за вас ко мне сегодня утром приходил гость? Клерк лорда Арлингтона?
– О делах лорда Арлингтона мне ничего не известно, сэр, – холодно ответила Кэт.
Взявшись за дверную ручку, Раш на некоторое время застыл, а потом неожиданно улыбнулся:
– Я не виню вас за попытки меня переубедить. Чтобы ваш визит не оказался совсем уж напрасным, вот вам предупреждение: не доверяйте господину Хадграфту, поворачиваться к нему спиной опасно. Он человек, который заботится исключительно о собственной выгоде, и вашего проекта на Чард-лейн это тоже касается. Смотрите, чтобы Хадграфт не обвел вас вокруг пальца. Представлений о чести у него не больше, чем у моей собаки.
Пообедав в таверне на Кокспур-стрит, я снова отправился к богадельне. Кэт я застал снимающей башмаки у входа в контору. Она только что пришла от Раша, но, по ее словам, ничего не добилась. Мы вместе поднялись к ней в кабинет.
– Раш ненавидит Хадграфта и предупредил, чтобы я не доверяла нашему клиенту, – сказала Кэт, когда за нами закрылась дверь. – Интересно, чем Хадграфт его обидел? Но про их вражду мы уже знаем, и больше ничего я от Раша не добилась. Этого человека невозможно сдвинуть с места ни на йоту.
Я поведал Кэт, что Раш дал мне разрешение осмотреть тело и показать его служанке из дома, где снимал комнаты Айрдейл. Однако лицо до такой степени обезображено, что девушка не стала даже пытаться его узнать.
– Как вы поладили в Хадграфтом? – спросила Кэт.
– Он угостил меня бокалом вина и долго рассуждал про богадельню. Хадграфт считает, что виной упрямству Раша их неудачная прошлая сделка.
– Выходит, мы оба ушли ни с чем, – заметила Кэт.
– Не совсем. Вы знали, что в субботу Хадграфт выгнал учителя, который преподавал его дочери французский? За кражу ложки.
– И вы вспомнили о найденной среди мусора туфле?
Я кивнул, отгоняя от себя мысли о Грейс.
– Фамилия учителя – Фарамон. Он снимает мансарду в таверне «Три короны» рядом с храмом Гроба Господня. В последний раз хозяйка видела француза еще в субботу. Он должен ей семь шиллингов. На чердак старуха меня не пустила.
– Значит, пропал не один мужчина, а двое, – сделала вывод Кэт. – Айрдейл и Фарамон.
– Раш говорит, что какой-то человек расспрашивал его слугу про обнаруженное в мусорной куче тело… – Я запнулся. – Высокий, крупный, со шпагой и крюком вместо кисти правой руки.
– Господи помилуй! – От ужаса в Кэт на секунду проснулась набожность. – Роджер Даррелл.
Когда я подходил к кабинету лорда Арлингтона в Собственной галерее, часы на здании Конной гвардии пробили шесть. Главный секретарь его светлости, господин Горвин, приветствовал меня с улыбкой. Это был единственный человек в Уайтхолле, с которым меня связывали отношения, похожие на дружбу.
– Чем могу служить?
– Хочу проверить, не приходило ли на мое имя письмо от лорда Арлингтона.
Возможно, милорд уже успел ответить на мое послание, ведь я отправил его вчера во второй половине дня. Арлингтон достаточно хитер, чтобы понимать: даже находясь вдали от Уайтхолла, нужно держать руку на пульсе. Стоит ему отпустить бразды правления хотя бы на пару часов – и сразу найдется желающий их перехватить. Курьеры лорда Арлингтона ежедневно приходили и в Горинг-хаус, и в Собственную галерею, чтобы забрать или отправить какое-нибудь важное послание. Причем добирались они на почтовых, для чего им были предоставлены собственные лошади милорда. Курьеры доезжали до Юстона всего за шесть-семь часов.
Горвин покачал головой:
– Увы, для вас почты нет. А впрочем, письма на ваше имя обычно отправляют в Горинг-хаус.
– Туда тоже ничего не приходило.
– Могу я вам еще чем-нибудь помочь?
– К сожалению, нет. – Взяв Горвина под руку, я отвел его в сторону, чтобы мои слова не услышали младшие клерки. – Дело касается убийства в богадельне на Чард-лейн. Слышали эту историю?
– Кто же не слышал? – Горвин сморщил нос. – Неприятнейший случай. Не знал, что вы участвуете в этом деле.
– Пропали два человека, и оба могут иметь отношение к преступлению. Один – переписчик в Комиссии по зарубежным плантациям, а второй – француз.
– Тогда ясно, почему милорд заинтересовался убийством.
Об участии в деле Кэт, из-за которой оказался замешан в эту историю, я умолчал. Я доверял Горвину больше, чем другим сослуживцам, однако в Уайтхолле быстро приучаешься к осторожности.
Я торопливо продолжил:
– Переписчик устроился на должность в комиссии благодаря рекомендации Бекингема. К тому же в деле почти наверняка задействован один из головорезов герцога. Его видели и до, и после убийства. Есть еще одна странность: местный мировой судья всячески вставляет палки в колеса. Тело обнаружили на большой стройке, там возводят новую богадельню. С расследованием возникла заминка, и мировой судья использует бюрократические придирки, чтобы полностью остановить работы. Однако самому судье известно, что в этом нет ни малейшей необходимости. Есть люди, добивающиеся того, чтобы запрет на работы был снят.
Горвин пожал плечами:
– На вашем месте я бы обратился к господину Уильямсону. Кому, как не ему, знать, что замышляет герцог? К тому же Уильямсон, как заместитель государственного секретаря, имеет право принимать решения в отсутствие милорда. Меньше десяти минут назад я видел Уильямсона в Тихой галерее.
– Пожалуй, другого выхода нет.
Горвин сочувственно улыбнулся:
– Вижу, отношения между вами до сих пор напряженные.
– Уильямсон не из тех, кто легко меняет мнение.
– Готов поспорить, он посоветует вам быть осторожным с этим мировым судьей. Если без веских причин будем злоупотреблять властью, возложенной на нас королем, в Сити нам спасибо не скажут. Решат, что мы лезем в их дела, а в этой части города мы и без того популярностью не пользуемся. Кстати, как зовут этого судью? Может, я его знаю?
– Уиллоуби Раш. Живет в одном из новых домом в Хаттон-Гардене.
– Ах вот как! У вашего господина Раша при дворе есть друзья. Во времена протектората[5] он ходил в море вместе с принцем Рупертом, и тот о нем высокого мнения. В голландских войнах Раш тоже отличился. Насколько помню, за эти заслуги лорд Сэндвич и вручил ему патентную грамоту.
– Контракт на поставку ремней для флота, – кисло произнес я.
– Без сомнения. А еще Раш год или два заседал в палате общин. Вам будет любопытно узнать, что в большинстве случаев он голосовал так же, как люди герцога Бекингема.
Затем я отправился на поиски господина Уильямсона.
Тихая галерея располагалась перпендикулярно Собственной. Она проходила над Каменной галереей с восточной стороны от Собственного сада. В одном ее конце находились покои короля, в другом – герцога Йоркского. Тихая галерея была популярным местом во дворце, сюда приходили и на людей посмотреть, и себя показать. На этом променаде под крышей шепотом обменивались и сплетнями, и секретами.
Как всегда в это время дня, народу там толпилось видимо-невидимо. Я тщетно высматривал Уильямсона, но, похоже, он уже ушел. Направляясь к выходу, я вынужден был отойти к стене, чтобы пропустить идущую мимо пару. Я узнал месье Кольбера де Круаси, французского посла. Близкий друг лорда Арлингтона, посол был частым гостем в Горинг-хаусе.