Я растерянно уставился на своего бывшего начальника:
– Что?..
– Тот безумец отрубил Дарреллу руку на ваших глазах. Лучше бы вы бросили его истекать кровью. Сейчас всем было бы проще. А вместо этого вы, по моим сведениям, спасли Дарреллу жизнь. И о чем вы только думали?
Меня заинтересовало, откуда Уильямсон об этом узнал. Глупо поступают те, кто недооценивает степень и глубину его осведомленности.
Уильямсон снова взялся за перо и взглянул на меня со знакомой хмурой гримасой:
– Между прочим, я не делюсь сведениями просто так, и вам это прекрасно известно.
Отчего-то мне вдруг стало веселее.
– Я сообщу вам все, что смогу, сэр. Разумеется, когда сам что-нибудь выясню.
Уильямсон фыркнул. Что он хотел выразить – отвращение, насмешку или даже искреннее веселье?
– Уходите. У меня много работы.
В Горинг-хаусе меня ждало письмо от лорда Арлингтона. Милорд наконец нашел время, чтобы ответить на послание, отправленное мной в среду. Арлингтон писал коротко и по существу.
Новость об убийстве в богадельне на Чард-лейн он получил сразу из нескольких источников. Арлингтон приказывал мне установить личность убитого, а также собрать все возможные сведения об Айрдейле, переписчике из Комиссии по зарубежным плантациям, и об иностранце в маске, который к нему приходил. Беспокоить господина Раша из-за просьбы Кэт Арлингтон отказывался, пока обо всех аспектах дела не будет известно больше.
Спорить не имело смысла. Придется Кэт дожидаться прибытия епископского коронера.
Взяв перо и чернильницу, я тут же написал ответ. Иностранец – почти наверняка месье Фарамон, учитель-француз, и с ночи убийства его никто не видел. Я рассказал Арлингтону о кошельке, спрятанном на квартире у Айрдейла, о визите в дом его родителей и обнаруженной там шкатулке. Я упомянул, что кошелек, возможно, принадлежал одной из фрейлин королевы. Упомянул я и Бекингема с Дарреллом. На том, что они угрожали и Кэт, и мне, я заострять внимания не стал, однако пересказал все, что узнал от господина Уильямсона, включая слухи о новых интригах герцога.
Наконец я написал о двух образцах почерка. Арлингтон уже знал о клочке бумаги с адресом Айрдейла, найденном Кэт в носке французской туфли на Чард-лейн. Но теперь обнаружился еще один: столбец цифр под заголовком «Дьепп, 15 сентября 1670 года», к тому же на другой стороне этой вырванной из книги страницы, хранившейся в шкатулке Айрдейла, отпечатан герб герцога Орлеанского.
Эти сведения уже сами по себе представляли интерес, но не меньшее значение имел тот факт, что и в том, и в другом случае слова и цифры почти наверняка были написаны рукой одного и того же человека. Я уже переписал оба текста, поэтому приложил к ответу оригиналы.
Мне улыбнулась удача: курьер уже собирался уходить, и я успел положить письмо к нему в сумку, прежде чем он ее запечатал.
Затем я шел через залитый солнцем Сент-Джеймсский парк, наблюдая за потешными повадками уток, плававших по каналу. Ни с того ни с сего я подумал, что Грейс Хадграфт утки наверняка позабавят так же, как и меня. Я видел эту юную леди всего однажды, но мысли о ней не шли у меня из головы. Мое воображение не знало удержу: возможно, в один прекрасный день я приведу сюда Грейс и мы будем резвиться среди королевских птиц и зверей, словно Адам и Ева, нашедшие свой райский сад, не омраченный тенями Лондона.
Глава 14
– Будете возмещать ущерб! – строго объявила мамаша Гриббин, когда замок сломался, потерпев поражение в неравной борьбе.
Дверь распахнулась с треском ломающегося дерева. Я обвел взглядом мансарду Фарамона, расположенную под самой крышей «Трех корон». А впрочем, в такой каморке было бы тесновато даже крупной собаке. Высота потолка в верхней точке едва достигала пяти футов. Крошечное окошко с треснутым стеклом выходило на голую стену соседнего с таверной дома.
У меня за спиной, в основной части чердака, раздался громкий голос мамаши Гриббин:
– Клянусь, заплатите сполна! И не забывайте про мои семь шиллингов! Ежели у него там отыщутся хоть какие-то ценности, они по праву мои!
Однако помешать мне старуха не могла. Хотя читать она не умела, для порядка я предъявил свои документы. Но гораздо больше пользы было не от бумажки, а от слуги лорда Арлингтона, здоровенного рыжего детины по имени Джоб, часто сопровождавшего леди Арлингтон в качестве телохранителя.
– Сейчас мирового судью позову, каланча рыжая! – между тем грозилась мамаша Гриббин. – Думаешь, тебе все с рук сойдет? Мировой судья посмотрит на твою рожу и мигом тебя в колодки посадит.
– Хватит кудахтать! – не оборачиваясь, велел я.
Потолок был таким низким, что мне пришлось согнуться. Постелью французу служил тюфяк, застеленный старым плащом. Одежда висела на деревянных колышках, вбитых в стену. Из мебели сюда влез только шкафчик рядом с тюфяком и полка, на которой стояло зеркало без рамы, глиняная миска и кувшин.
Сдернув с тюфяка плащ, я не обнаружил под ним ничего любопытного, кроме того, что постель давно не перестилали. В шкафчике лежало свежее белье, много раз чиненное, но аккуратно сложенное, колода карт, ящичек с игральными костями, письменные принадлежности и книга в роскошном кожаном переплете.
Я открыл том на титульном листе. Передо мной были «Oeuvres meslées»[8] месье де Сент-Эвремона. Я пролистал первые пустые страницы. Одна из них оказалась вырвана, и почти наверняка это был лист с экслибрисом герцога Орлеанского.
Я отложил книгу в сторону. Осматривая висевшую на колышках одежду, я вдруг обратил внимание, что снизу доносится шум, а затем на узкой лестнице послышались шаги – кто-то поднимался на чердак.
– Вот, сэр! – пронзительно возвестила мамаша Гриббин. – Вот они, воры проклятые!
– С дороги, парень! – приказал знакомый голос.
– Оглушить его, сэр? – обернувшись ко мне, спросил Джоб таким спокойным тоном, словно предлагал взять наемный экипаж.
– Не надо, – ответил я. – Пропусти этого джентльмена.
Джоб отошел в сторону. В мансарду вошел Раш вместе с трясущейся от злости мамашей Гриббин.
– Мне вас само Провидение послало, – громко шептала старуха ему на ухо. – Только вы мне понадобились – и вы тут как тут, идете через Ньюгейт.
Раш не удостоил ее ответом.
– Господин Марвуд, что вы затеяли на этот раз?
– Вот мои документы, сэр, – ответил я.
Просмотрев бумаги, Раш вернул их мне:
– Лорд Арлингтон оказывает вам большое доверие. Будем надеяться, что заслуженно. Так что за переполох вы тут устроили?
– Я занимаюсь все тем же делом.
Раш начал было что-то говорить, но потом осекся и обратился к мамаше Гриббин:
– Отойдите к дальней двери, госпожа. Мне нужно побеседовать с этим джентльменом с глазу на глаз.
– Мусье должен мне семь…
– Отойди, женщина! – рявкнул он так громко, что его наверняка услышали даже на улице.
Мамаша Гриббин торопливо отпрянула. Раш снова повернулся ко мне и, понизив голос, спросил:
– Вы про убийство на Чард-лейн? – Он оглядел мансарду поверх моего плеча и брезгливо сморщил нос. – Кто живет в этой конуре?
– Некий Фарамон, сэр. Француз. До недавнего времени он был учителем госпожи Грейс Хадграфт.
– Мне следовало бы самому догадаться, что тут не обошлось без Хадграфта.
Я не стал спрашивать почему.
– Вы знаете этого француза, сэр?
– Насколько припоминаю, нет. – Голубые глаза Раша глядели на меня сурово. – Что вы нашли? Письма? Документы?
– Ничего примечательного.
Некоторое время мы молча глядели друг на друга. Я понимал, что Раш хочет обыскать мансарду самолично. Однако у него связаны руки, ведь в моем кармане лежит документ от лорда Арлингтона, наделяющий меня соответствующими полномочиями, а Джоб готов выполнить любой мой приказ.
– Скоро прибудет епископский коронер, сэр, – нарушил я паузу, решив сыграть с Рашем в его же собственную игру. – Если обнаружу что-нибудь, имеющее отношение к убийству, будьте уверены, я передам ему все доказательства.
Раш нахмурился. Однако морщины на его лице почти сразу разгладились, и он спросил неожиданно веселым тоном:
– Думаете, этот француз – тот самый бедолага, который сейчас гниет в моем подвале? Эх, чем дальше, тем больше от него смраду!
Из «Трех корон» я ушел после полудня. Я приказал опечатать дверь, ведущую в мансарду. С собой я забрал книгу – по всей видимости, самый ценный предмет в комнате – и оставил мамаше Гриббин соответствующую расписку.
Все это время Раш стоял в дверях, наблюдая за мной, а Джоб маячил у него за спиной, точно гора. Я мог бы приказать Рашу уйти, однако сомневался, что тот послушается, к тому же я не был уверен, что мои бумаги дают мне право отдавать распоряжения королевскому судье.
После обыска мы трое спустились вниз и вышли на улицу. Отдав Джобу книгу, я отправил его в Горинг-хаус, а сам зашагал вниз по Сноу-Хиллу. К моему удивлению, Раш присоединился ко мне.
– Почему вы идете со мной, сэр? – потребовал я ответа.
– Так уж совпало, что нам с вами по пути, сэр, – миролюбиво ответил Раш. – Отличная возможность продолжить наше знакомство, не правда ли?
– Думаете?
Ничуть не обескураженный, Раш всю дорогу болтал без умолку, рассказывая о местах, мимо которых мы проходили, или делясь любопытными фактами о встреченных знакомых. До этого он производил впечатление человека молчаливого, но сейчас разговорился так, что мне не удавалось вставить ни словечка.
Когда Раш замолчал, переводя дух, я воспользовался короткой паузой и задал вопрос:
– Скажите, сэр, вы знаете человека по фамилии Айрдейл?
– В первый раз слышу. Кто он такой?
– Переписчик в Комиссии по зарубежным плантациям.
– Почему вы о нем спрашиваете?
– Среди его вещей я обнаружил список имен, – ответил я. – И в их числе – ваше. Однако оно зачеркнуто. Не знаете, что это за список?
– Нет. – Раш искоса взглянул на меня. – Почему вы не спросите у него самого?