Когда Ивлин замолчал, чтобы перевести дух, я спросил:
– Думаете, Айрдейл?
– Если коротко, то да, – ответил Ивлин. – Во всяком случае, это весьма вероятно.
– И каким же образом осуществляется подкуп служащего?
При слове «подкуп» Ивлин поморщился.
– Вот вам пример: мы решили покинуть одну из наших факторий в Западной Африке и направить торговые потоки через новую факторию дальше на севере. Об этом знали только члены комиссии. А когда идти на попятный было уже поздно, оказалось, что группа английских торговцев недавно арендовала выбранную нами землю у местного вождя. Разумеется, они утверждали, будто это чистая случайность. К сожалению для нас, там единственное удобное место на той части побережья – гавань укромная, оборонять ее легко. Нам пришлось выкупать у этих людей права аренды по завышенной цене и вдобавок предоставить им торговые привилегии.
Про себя я подумал, что при таких обстоятельствах доказать утечку сведений трудно – необходимо отыскать ее источник, а вслух спросил:
– И давно это происходит?
– Несколько месяцев. Первый известный нам случай произошел в феврале этого года. Дело касалось планируемого расширения нашей ветви, занимающейся совместными импортно-экспортными торговыми операциями. Для этого судно должно было совершить три рейса. – Наверное, вид у меня был озадаченный, потому что Ивлин поспешил объяснить: – Суть дела проста, сэр. К примеру, судно доставляет товары нашего производства – бусы, оружие, ткани и прочее – на Золотой Берег, и там мы обмениваем их на рабов. Затем на том же судне рабов перевозят в Вест-Индию или, скажем, в наши североамериканские колонии, где их продают владельцам плантаций. И назад в Англию судно тоже возвращается с грузом, чаще всего с сахаром. Такие торговые маршруты выгодны всем сторонам, и образуется добродетельный круг[9]. – Ивлин посмотрел на меня с чопорной улыбкой. – Или вернее будет сказать, «добродетельный треугольник»?
Слушая рассуждения Ивлина, я вспомнил собственного раба, бедного покойного Стивена. В хмельном приступе щедрости я даровал мальчику свободу, однако тот не выказал ни малейшей благодарности, а впрочем, я, пожалуй, и не заслуживал ее, ведь я всего лишь вернул ему то, что никто не имел права отнимать.
– Разумеется, кроме рабов, – прибавил я.
– Что?
– Полагаю, от вашего добродетельного треугольника им никакой выгоды.
Ивлин нахмурился:
– Это не наша забота. Их поработили свои же собратья-дикари. Во все времена рабство было широко распространено, а значит, оно часть Божьего промысла. К тому же помните, сэр, эти люди не христиане.
Я вспомнил, как горевали Уизердины, и перед моим мысленным взором возникла простая доска, висящая высоко на стене церкви Святого Павла в Ковент-Гардене. Неужели это тоже часть Божьего промысла? Тут где-то вдалеке пробили часы.
– Время не ждет, – прокомментировал Ивлин. – Как бы нам ни хотелось углубиться в теологические дебри, мы не можем позволить себе такого удовольствия. Главное – узнать, действительно ли сведения разглашал Айрдейл. Однако действовать нужно в условиях строжайшей секретности.
– Обыскивая дом родителей Айрдейла, я нашел шкатулку с большой суммой денег, причем золотом, – сообщил я. – Она была спрятана в укромном месте.
– А вот и несомненное доказательство виновности Айрдейла! – просиял Ивлин.
Я вытащил записную книжку и отыскал список имен:
– Вот что там еще лежало.
Ивлин проглядел список:
– Некоторых из этих людей я знаю. А Дэвису наверняка известно про всех. Господин Раш одно время был членом парламента. Говорят, он бравый вояка. А это что за список?
– Пока не ясно. Это почерк Айрдейла? Может быть, список – копия какого-нибудь вашего документа?
– И снова отвечу: надо спросить Дэвиса. – Ивлин повел меня к двери, затем остановился и повернулся ко мне. – Кстати, кроме Дэвиса, обо всей этой истории знаю только я и секретарь комиссии. А теперь еще и вы. Буду очень признателен, если рассказанное мной останется между нами.
– Есть причины хранить дело в секрете? То есть кроме само собой разумеющихся?
Ивлин приблизился ко мне и тихонько спросил:
– Дэвис сказал вам, как Айрдейл получил свою должность?
– Да. Его рекомендовал кто-то из людей герцога Бекингема. Во Франции Айрдейл оказал его милости некую услугу.
– Совершенно верно. Герцог – член комиссии, хотя, конечно, он слишком высокопоставленная особа, чтобы посещать наши собрания. Секретарь боится, что, предъявив обвинения Айрдейлу без весомых доказательств, мы нанесем герцогу личное оскорбление: дело будет выглядеть так, будто мы ставим под сомнение его суждения. Как вам, вероятно, известно, Бекингем… э-э-э… весьма щепетилен в вопросах чести.
– Известно, – подтвердил я.
– Вернее, когда герцогу это выгодно, – вполголоса добавил Ивлин, и его тон вдруг стал язвительным. – Честь Бекингема – прелюбопытный орган, обладающий феноменальной гибкостью.
Соскользнув с высокого табурета, господин Дэвис шагнул мне навстречу.
– Здравствуйте, сэр, – произнес он, уводя меня из канцелярии.
Если не считать пары слов о погоде, Дэвис хранил молчание, пока мы с ним не закрылись в кабинете с видом на парк.
– Об Айрделе что-нибудь слышно?
– Он словно растворился в воздухе.
– А тело на территории Чардской богадельни?
– Личность убитого так и не установили. Разбирательство сегодня утром, но сомневаюсь, что оно нам поможет.
– Вот бедняга, – произнес Дэвис, и его лицо с мелкими чертами исказила гримаса. – Надеюсь, что жертва не Айрдейл. Чем могу вам помочь? Я не знал, что вы сегодня придете, пока господин Ивлин не сказал мне об этом.
Я снова вытащил записную книжку со списком имен, обнаруженным на обратной стороне страницы из книги герцога Орлеанского, которая лежала в шкатулке у Айрдейла.
– Буду рад, если сможете мне сказать, действительно ли это почерк Айрдейла.
Дэвис взглянул на лист, затем присмотрелся повнимательнее:
– Видите петельки на заглавных буквах? Сверху они округлые, а это не так часто встречается. Да, почти уверен, что слова написаны рукой Айрдейла. Его копии не всегда точны, но почерк у Айрдейла очень аккуратный. – Дэвис нахмурился и взглянул на меня. – Вот здесь зачеркнута фамилия «Раш». Это ведь, кажется, мировой судья, занимающийся дознанием на Чард-лейн? И господин Хадграфт тоже в списке. Это ведь тот самый законник, главный инвестор проекта богадельни, верно?
Я кивнул. Меня впечатлила осведомленность Дэвиса.
– А другие люди в списке?
– Кое-кто там из Сити. Обратитесь на Биржу, тамошние служащие наверняка знают о них побольше, чем я. А остальные имена мне незнакомы. Наверное, это состоятельные джентльмены – такие же, как господин Раш.
– Зачем Айрдейлу перечислять их всех вместе?
– Кто знает? Возможно, список не имеет отношения к работе комиссии.
– Пожалуй. Но чисто теоретически, давайте предположим, что связь есть.
– Полномочия у комиссии широкие. Иначе всем было бы трудно работать. Мы занимаемся многими юридическими вопросами. Главным образом разрешаем спорные вопросы на территории наших колоний и между ними: где границы плантаций, кто имеет преимущество в порту и все в таком духе. Но я сомневаюсь, что эти имена связаны с подобными делами. Скорее всего, в списке пайщики, вместе вложившиеся в деловое предприятие, связанное с колониями. Инвесторы часто обращаются к нам либо за советом, либо за сведениями о состоянии рынка или намерениях правительства.
– Господин Ивлин мне об этом рассказывал.
– На кону большие деньги. Торговые экспедиции могут принести крупную прибыль. Но риски тоже велики, равно как и необходимые инвестиции. Вот почему любым судном и его грузом обычно владеет группа людей. Иначе размеры возможных потерь будут просто невообразимы. Даже богатейший человек в Лондоне сто раз подумает, прежде чем стать единственным владельцем судна, которое может затонуть в тысячах миль от берега или оказаться захваченным пиратами через два-три дня после отплытия из Лондона или Бристоля.
– Значит, комиссия существует для того, чтобы по возможности уменьшить эти риски?
– Да, можно сказать и так. Даже если плавание проходит благополучно, трудностей хватает. Всегда нужно взвешивать риски и прибыли. Например, когда в Вест-Индию доставляют груз рабов, обычно исходят из расчетов, что за время плавания умрет по меньшей мере треть.
И снова при воспоминании о Стивене я почувствовал себя не в своей тарелке.
– Допустим, что в этом списке действительно перечислены пайщики, участвующие в некоем торговом предприятии, связанном с вашей работой. – Я коснулся списка, лежавшего на столе рядом с нами. – Вы не догадываетесь, в каком именно?
– Найдете Айрдейла – спросите у него. – Дэвис постучал по списку пальцем и добавил: – Или у одного из этих джентльменов.
Раша я уже спросил, однако тот заверил меня, что не знает ничего ни о списке, ни об Айрдейле. Вечером мне предстоял ужин у Хадграфтов, однако мне совсем не улыбалось обсуждать с хозяином эту тему в присутствии его дочери. Может быть, представится возможность побеседовать с господином Хадграфтом с глазу на глаз.
– Я бы очень хотел узнать, что случилось с Айрдейлом, – произнес Дэвис, когда я встал, чтобы уйти. – Пожалуйста, если что-нибудь выясните, держите меня в курсе дела.
– Разумеется.
– Или сообщайте новости господину Ивлину, если так вам будет удобнее. Он передаст их мне.
– Полагаю, господина Ивлина очень беспокоит сложившаяся ситуация?
– Да. – Тут Дэвис понизил голос. – Ивлин – человек порядочный и стремится, чтобы наша работа была безупречна. К сожалению, не могу сказать того же обо всех, кто работает в комиссии. – На секунду его голос дрогнул от какого-то сильного чувства – похоже, от гнева. – Очень важно, чтобы мы вели дела честно и репутация у нас была соответствующая. А иначе какой смысл в нашем труде?