Переходя Мейден-лейн, привратник твердо решил, что возьмет именно глинтвейна, да того, который делают на крепком эле. Этот напиток каждую осень варят в Саутуарке, чтобы осенние холода были не страшны.
Тут за спиной Фибса раздались быстрые шаги и тяжелое дыхание. Фибс и охнуть не успел, а по обе стороны от него уже стояли двое, и в шею впивалось что-то острое.
– Будешь орать – язык вырежу! – послышался возле его уха низкий бас.
Изображая приятелей Фибса, мужчины взяли его под руки и повели в неосвещенный переулок Мейден-лейн. Справа тянулся обветшалый ряд убогих домов и пристроек, между которыми тут и там змеились кривые проулки, ведущие к Стрэнду. Переулок заканчивался тупиком, упираясь в стену сада лорда Бедфорда.
– Я отдам вам кошелек, – шепотом пообещал Фибс. – Берите все, что угодно. Только умоляю, пощадите, господа хорошие!
Но похитители его не слушали. Фибс поскользнулся в грязи и непременно упал бы, если бы эти двое его не держали. Неизвестные утаскивали Фибса все дальше и дальше в темный переулок. Мужчина справа был настоящим великаном. Это он приставлял к горлу Фибса кинжал. А тот, что поменьше, сжимал руку привратника, точно клещами.
– Место подходящее, – произнес низкий голос. – Давай прижимай его.
Фибс не сопротивлялся, когда его спина уперлась в стену чьего-то сада.
– Как твоя фамилия? Фибс? – Великан разговаривал рокочущим басом, и его голос напоминал далекие раскаты грома. – Я тебя помню.
– Кто вы такие? – прошептал Фибс, под ворот рубашки по шее стекала то ли кровь, то ли пот. – Что вам от меня надо?
– Заткни ему рот!
Ко рту Фибса прижали складку какой-то грубой ткани. Плащ. Нож больше не давил ему на шею. «Даррелл», – пронеслось в голове Фибса. Тот самый человек, который убил старика Хэксби. Через секунду руку Фибса пронзила жгучая боль. Он закричал, забился, но все попытки высвободиться были тщетны.
– Экий он визгливый, – заметил Даррелл. – Ну-ка угомони его!
Боль, разом заполнившая голову, была внезапной, будто вспышка молнии. А потом – темнота.
Дом Хадграфтов я покинул незадолго до полуночи. Хозяин отправил слугу за наемным экипажем. В столь поздний час на дорогах было свободнее, и вскоре возница высадил меня на Стрэнде у входа в переулок, ведущий к Савою.
Мое состояние можно было описать как нечто среднее между опьянением и эйфорией. Но о предупреждении Сэма я не забыл. Я заплатил двум факельщикам, чтобы проводили меня до дома, хотя пройти нужно было всего несколько сотен ярдов.
Я шагал между двумя провожатыми, а мои мысли, как это часто бывает, когда разум утомлен, текли беспорядочно и вдруг повернули в неожиданном направлении. Я вспомнил человека, которого мельком видел в Холборне, когда тот вышел из переулка позади дома Раша. Вдруг я сообразил, почему тот мужчина показался мне знакомым, хотя я и не мог разглядеть его лица. Это был Ледвард, бывший сторож из Чардской богадельни, однако сегодня он был одет гораздо лучше, чем тогда, во дворе богадельни.
Привратник впустил нас на территорию Савоя. Обычно я расплачивался с факельщиками у ворот, но сегодня настоял, чтобы они сопровождали меня до самой двери. Савой представлял собой ветшающий лабиринт из построек, одни старше, другие новее. Считалось, что ночью здесь безопасно, однако существуют десятки способов проникнуть внутрь, главное – знать, где искать или кому заплатить.
Нас никто не потревожил. Чего-либо из ряда вон выходящего я не заметил. В Инфермари-клоуз царила тишина. Единственными источниками света были окна моего дома в конце узкого переулка.
Все еще погруженный в мечты о Грейс Хадграфт, я постучал в дверь. Створка отодвинулась. К моему удивлению, в окошке я увидел Маргарет, а не Сэма.
– Хозяин?
– Ясное дело, кто же еще?
Я расплатился с факельщиками под знакомое позвякивание цепочек и скрежет отодвигаемых задвижек и засовов по другую сторону двери. Зайдя в дом, я сбросил плащ на сундук. Маргарет снова заперла дверь.
– Где Сэм? – потребовал я ответа. – Неужели опять напился?
– Внизу, хозяин. И очень вам советую спуститься к нему.
Я мгновенно протрезвел. Вслед за Маргарет я сошел вниз по ступенькам и очутился на кухне. В очаге ярко пылал огонь, что для такого часа было необычно, не говоря уже о полудюжине горящих свечей. Я мимоходом отметил, что это мои лучшие свечи, сальные, и обычно их зажигают только в комнатах. На столе был разложен целый маленький арсенал: принадлежащие Сэму пистолет, кинжал и абордажная сабля, а также моя шпага, которой я пользовался весьма редко.
За столом, положив здоровую ногу на табурет, сидел мой слуга собственной персоной – голова перебинтована, второй бинт кое-как обмотан вокруг правой руки. Перед Сэмом стояла бутылка моего бренди. У Сэма нет ключа от шкафа, где я храню горячительные напитки, но Маргарет знает, где он лежит.
– Ты что, черт тебя подери, себе позволяешь?! – выпалил я.
– Он сам виноват, – взявшись за край размотавшегося бинта, объявила Маргарет. – Говорила этому остолопу – не надо. Но разве он меня слушает?
– Захотелось мне капельку эля госпожи Фоули, – принялся рассказывать Сэм. – Взял я кувшин и пошел в «Серебряный полумесяц». А потом вернулся в Савой, тут-то они меня и подстерегли. Пара громил.
– Ты их узнал?
Я был уверен, что Даррелла Сэм узнал бы и по наружности, и по голосу.
– Нет. Клянусь Святым Духом и Девой Марией, понятия не имею, кто они такие! Хотя, конечно, в темноте поди разбери.
Отсюда до Эльзасии всего несколько сотен ярдов, а там и громил, и воров пруд пруди. И все же я должен был убедиться наверняка.
– Эти двое на твой кошелек позарились?
– Может, и на кошелек. Но поживиться у них не вышло. Да только сдается мне, что я был нужен им больше, чем мои деньги.
– Ну и болван же ты! – пробормотала Маргарет, затягивая бинт потуже. – Своими руками тебя бы прикончила!
– Я упал, – продолжил Сэм, облизнув губы, и только сейчас я заметил, как они распухли. – Эти гады меня врасплох застали. – Он похлопал себя по культе. – Да и деревяшка ловкости не прибавляет. А кувшин-то разбился. Сколько эля даром пропало!
– Вижу, эту потерю ты возместил моим бренди. – Я старался не показывать своей радости оттого, что Сэм жив. – А потом что случилось?
– Одного я ткнул костылем в глаз. – Сэм дотронулся до кинжала. – А второму вонзил эту штуку в живот… ну… или рядом с животом. – Сэм ухмыльнулся. – Тут разбойники и дали деру.
– Выпей-ка еще бренди.
– С него хватит, – возразила Маргарет. – И он это сам понимает.
– Ты уверен, что громилы подкарауливали именно тебя? – уточнил я. – Кому ты нужен, Сэм Уизердин? Верно, те двое увязались за тобой на улице или приметили тебя в «Серебряном полумесяце». Думали, что нашли очередного пьяного раззяву, которому грех не обчистить карманы.
– Ничего подобного, сэр. Они знали, кто я такой. Я слышал, как один мерзавец спросил другого: «Это точно он? Калека Марвуда?»
Глава 21
Кэт спала плохо и во вторник утром проснулась с головной болью. Она послала Джейн за булочками в том числе и для того, чтобы эта бестолковая девица не попала под горячую руку своей пребывающей в дурном расположении духа хозяйки. Треволнения из-за истории с Чард-лейн давали о себе знать. Только теперь, когда можно было продолжать работу, Кэт почувствовала, как была напряжена.
Она доедала завтрак, когда на лестнице послышались шаги, а затем в дверь гостиной постучали. На пороге стоял Марвуд. Велев горничной уйти, Кэт ледяным тоном сказала своему гостю:
– Прежде чем пускать визитеров наверх, Фибсу следовало бы послать мальчишку, чтобы тот справился, удобно ли хозяевам их принять.
– Меня впустил Джош, – возразил Марвуд. – Фибса нигде не видно. Да и вообще, оба меня давно знают.
Кэт едва не испепелила меня взглядом:
– Фибс и Джош боятся, что их вышвырнут на улицу, если они посмеют хоть в чем-нибудь вам отказать. К тому же их хорошее отношение вы покупаете за подачки.
Марвуд даже не стал возражать, однако Кэт устыдилась своих злобных выпадов. Марвуд приглядывал за привратником и его мальчишкой отнюдь не без причины, и Кэт была ему за это благодарна. Опыт показывал, что надежностью Фибс не отличается: если бы не его корысть, покойный муж Кэт, возможно, до сих пор был бы жив.
Но честность не позволяла Кэт отрицать истинную причину своего негодования, а она заключалась в том, что Марвуд провел вчерашний вечер в качестве почетного гостя в доме Хадграфта, а госпожа Грейс усердно строила ему глазки. А ведь Кэт считала Марвуда здравомыслящим человеком! Тогда почему же он ведет себя так глупо из-за какой-то избалованной девчонки, у которой ума не больше, чем у курицы? Единственные ее достоинства – хорошенькое личико и богатый отец.
– Я ненадолго, – произнес Марвуд, не глядя на Кэт. – Меньше чем через час меня ждут в Уайтхолле. Но я счел нужным известить вас, что вчера узнал кое-что новое и об Айрдейле, и о Хадграфте.
Теперь Кэт была вся внимание.
– Что именно?
– Помните список имен, обнаруженный в шкатулке Айрдейла? Все это инвесторы, решившие заработать на работорговле. Воспользовавшись сведениями, полученными на службе, Айрдейл выступил в качестве посредника и помог Хадграфту заключить сделку с карибским плантатором. Судя по количеству золотых монет в шкатулке, Айрдейл оказывал услуги подобного рода далеко не в первый раз.
– Имя Раша зачеркнуто, – вспомнила Кэт.
– В последний момент он забрал свои деньги, так же как вывел средства из проекта на Чард-лейн.
– После того как Грейс ему отказала?
– Может быть. – Марвуд по-прежнему не смотрел Кэт в глаза. – Впрочем, об этом Хадграфт не говорил.
Тут Кэт пришло в голову, что, если Хадграфт не успел в последний момент подыскать Рашу замену, неудачливому инвестору, видимо, пришлось брать на себя долю бывшего друга, причем это касалось и судна, и богадельни. Так вот почему у Хадграфта так мало свободных денег!