Голова Марвуда беспрестанно моталась по подушке, его дыхание было поверхностным и быстрым, щеки побелели, а глаза с расширенными зрачками казались стеклянными. Кэт дала ему лауданума и, похоже, превысила дозу. Она просто хотела облегчить страдания Марвуда. По дороге он вскрикивал каждый раз, когда карета подскакивала на ухабах, и то же самое продолжалось, когда они несли его на руках по узким переулкам Савоя к дому. Всем встречным Сэм говорил, что возле церкви Святого Джайлса на его хозяина напали разбойники.
– В какие неприятности он вляпался на этот раз, госпожа? – Маргарет смотрела на Марвуда, а тот в ответ устремил на нее невидящий взгляд. – И угораздило же его лучший камзол испортить.
Но на самом деле камзол волновал обеих женщин меньше всего.
Одежда Марвуда лежала на сундуке напротив кровати. Маргарет и Кэт вместе раздели его, игнорируя слабые попытки сопротивления. За работой они почти не разговаривали. Им уже приходилось сообща выхаживать Марвуда. Его тело покрывали и шрамы от старых ран, и свежие синяки и ссадины. Натянув на него через голову ночную рубашку, Кэт и Маргарет почти волоком дотащили его до кровати.
Тут Марвуд медленно повернул голову в сторону Кэт.
– Мадам… – слабым голосом произнес он, прокашлялся и попытался облизнуть губы. – Должен признаться, я действительно получаю все эти раны и увечья исключительно для того, чтобы позлить вас и Маргарет.
У Кэт гора с плеч свалилась. Марвуд сильно пострадал, и все же он в здравом уме и твердой памяти, несмотря на лауданум.
– Но мне нельзя долго залеживаться, я должен…
– Вы не встанете с постели, пока мы с Маргарет вам не разрешим, – перебила Кэт. – Я не вижу ни единого доказательства того, что после удара по голове вы сохранили ясность рассудка.
– Где Айрдейл?
– На его счет не беспокойтесь, он никуда не денется. Айрдейла охраняет Сэм. Но сейчас вам вовсе незачем об этом думать.
Марвуд облизнул губы. Маргарет одной рукой приподняла его голову, а другой поднесла к губам кружку.
Утолив жажду, Марвуд выговорил:
– Пейшенс… Служанка…
– Ее я оставила на том же месте. Пейшенс не хотела отпускать с нами Айрдейла, но у нее не было другого выхода. Я дала ей шиллинг и пообещала, что Айрдейл скоро вернется, вам только нужно с ним побеседовать. Я заверила, что мы не желаем им зла, хотя вряд ли Пейшенс мне поверила. Надеюсь, я все сделала правильно?
Ответа не последовало. Глаза Марвуда были закрыты, его дыхание замедлилось. Маргарет подняла взгляд на Кэт:
– Останетесь у нас ночевать, госпожа? Если хотите, я вам постелю.
Кэт покачала головой:
– Лучше я вернусь утром.
Веки Марвуда затрепетали.
– Вы расшифровали акростих[14] в моем письме. Я так и знал, что вы догадаетесь.
– И в этом вам повезло.
– Ох и намучился я, подбирая первые буквы строк, чтобы составить из них фамилию «Айрдейл».
– Вы пропустили «й». А теперь спите.
Через пять минут, когда Кэт встала, собираясь уходить, Марвуд даже не шевельнулся. Маргарет спустилась на первый этаж вместе с ней.
– На Генриетта-стрит я вас одну не отпущу.
– Это мне решать.
Сидевший у двери Сэм встал с табурета, переводя взгляд с одной женщины на другую.
Маргарет скрестила руки на груди:
– Сейчас он найдет для вас портшез с двумя носильщиками покрепче. Они все его постоянные собутыльники, так что Сэм знает, кому можно доверять, а кому нет. И факельщика он тоже приведет.
Кэт перевела взгляд с Маргарет на Сэма. Тот уже застегивал плащ. Ей ничего не оставалось, кроме как признать поражение.
– В гостиной горит камин. Можете подождать там.
Проводив Сэма и тщательно заперев дверь, Маргарет усадила Кэт у огня и принесла ей печенье и бокал вина для подкрепления сил.
Кэт опустила веки. На нее навалилась страшная усталость. Маргарет упомянула, что Марвуд надел свой лучший камзол. Зачем, как не для того, чтобы произвести впечатление на женщину? Бреннан сказал, что Марвуд пришел к Хадграфтам как раз в тот момент, когда сам он выбегал за дверь. Значит ли это, что страсть Марвуда к Грейс пылает все так же жарко, несмотря на опрометчивые решения ее отца? У Марвуда хватит глупости, чтобы погубить себя из-за любви.
Тут Маргарет кашлянула, и Кэт открыла глаза. Служанка маячила в дверях.
– Госпожа, сегодня приходил человек в ливрее милорда и принес письмо. Сэм вам рассказывал? Ума не приложу, что делать с этим посланием. Вдруг оно важное? Но хозяина сейчас беспокоить не хотелось бы.
Когда домочадцы Марвуда говорили «милорд», то всегда имели в виду лорда Арлингтона. Маргарет ни за что не сломает печать письма, адресованного Марвуду. Да и в любом случае она толком не сможет его прочесть, ведь Маргарет разбирает только простые слова, а уж если письмо написано второпях или небрежно, текст будет для нее китайской грамотой. А еще Кэт было известно, что Маргарет любит хвастаться ученостью перед Сэмом, поэтому ей совсем не улыбается продемонстрировать, что в ее знаниях есть пробелы.
– Отдай письмо мне, – предложила Кэт. – Уж я позабочусь о том, чтобы у твоего хозяина не было неприятностей. Если будет нужно, напишу милорду и объясню, что на господина Марвуда напали на улице.
Кэт сломала печать и развернула письмо. Оно состояло всего из нескольких строк, написанных господином Горвином, старшим клерком канцелярии Арлингтона в Уайтхолле. Милорд сообщил об изменении планов. Вместо того чтобы зря тратить время в Лондоне, Марвуду следует немедленно собрать все документы, имеющие отношение к текущему делу, и доставить их в Юстон.
– До утра эта новость подождет, – вынесла вердикт Кэт.
В отсутствие их величеств и большей части придворных в Уайтхолле наступило затишье. Казалось, будто солнце и луна покинули небеса, а звезды ушли вслед за ними. Остались лишь малочисленные, ничем не примечательные облака.
В среду в покоях королевы после ужина начались обычные увеселения: танцы, музыка и карты. Желающие могли выпить чашку-другую чая, безвкусного напитка, который нынче подавали по настоянию ее величества. Время тянулось медленно: развлечения никого не забавляли, да и от чая веселее не становилось.
Однако Луиза поначалу даже наслаждалась знакомой комфортной обстановкой. Она погружалась во все простенькие развлечения с головой, будто ребенок, которому на следующий день предстоит покинуть родной дом. А отсутствие большинства джентльменов только помогло расслабиться.
Тут Луизе пришло в голову, что в монастыре, пожалуй, не так уж и плохо: по крайней мере, жизнь будет намного проще, пусть и значительно однообразнее. Но тут вмешался здравый смысл, и Луиза пришла к выводу, что в одном из кругов ада наверняка есть место, отведенное старым девам из обнищавших знатных семейств. Там они целыми днями сидят взаперти, сплетничают, молятся да перебирают четки.
Тут пришел месье Кольбер и принялся любезничать со всеми собравшимися. Постепенно он добрался и до Луизы, сидевшей за карточным столом, но играла она не на золото, а на шестипенсовики. В кои-то веки ей улыбалась удача.
Посол отвесил Луизе поклон:
– Мадемуазель, рад сообщить вам, что в пятницу мы отбываем в Юстон. Все идет по плану. Лорд и леди Арлингтон уже там.
Охваченная паникой, Луиза встала из-за стола:
– Но, месье, к поездке нужно подготовиться, собрать вещи…
– Не беспокойтесь. В Юстоне ждут вас, моя дорогая, а не ваши наряды. К тому же путешествие много времени не займет. Конечно, нам предстоит преодолеть чуть больше восьмидесяти миль, но дороги в это время года в прекрасном состоянии, а моя карета для дальних поездок удивительно комфортна. Мы непременно остановимся на ночлег, иначе вас и мадам Кольбер укачает и вы прибудете в Юстон уставшими и измученными, а этого допустить никак нельзя. Полагаю, вы ждете этой поездки с нетерпением. Бог свидетель, мы с женой считаем дни, до того нам опостылели лондонский шум и смрад!
– Разумеется. – С губ Луизы сам собой сорвался ничего не значащий, соответствующий правилам хорошего тона ответ. – До чего приятно будет снова вдохнуть сладостный деревенский воздух!
Кольбер с улыбкой поглядел на Луизу:
– И сладостным там будет не один воздух, верно? В Юстоне вы найдете усладу не только для обоняния, но и для других чувств.
Луиза ощутила, как к щекам приливает кровь. Кольбер отошел, осталось лишь послевкусие от его намека.
Прежде чем Луиза успела вернуться к карточному столу, к ней, проложив путь через толпу, приблизился высокий, роскошно одетый человек. Он отвесил ей преувеличенно глубокий поклон, его позолоченный парик сверкал в свете свечей.
– Мадемуазель, сегодня вечером вы просто обворожительны, – произнес герцог Бекингем.
– Я слышала, что вы в Ньюмаркете, ваша милость.
– Разве я мог оставаться там, когда вы здесь? Воистину, вы прекраснейший из ангелов, и милосердный Господь послал вас с небес, дабы вы указали нам, простым смертным, путь в райские чертоги.
Луиза промолчала. Что можно ответить на этот напыщенный, не в меру цветистый комплимент?
– О, сколь жестоко с вашей стороны взирать на меня с таким каменным лицом, – вкрадчиво произнес Бекингем. – Отчего же я попал в немилость?
– Что ваш головорез сделал с шевалье?
Бекингем широко развел руками:
– Ровным счетом ничего. Как вы и хотели, мой человек искал его, но не сумел найти. Такое чувство, будто ваш шевалье исчез с лица земли. Возможно, он вернулся во Францию.
Луиза понизила голос до шепота:
– А может быть, этот ваш человек убил его?
На лице Бекингема застыла маска притворного ужаса.
– Что вы такое говорите! Как вам вообще пришла в голову подобная мысль?
– Значит, шевалье жив?
– О его судьбе мне ничего не известно.
Луиза поглядела на герцога: раскрасневшееся лицо пошло пятнами, под кожей проступает целая сеть сосудов, зубы черные, нос смахивает на петушиный клюв, блестящие глаза слезятся, а юношеские кудри смотрятся на его голове совершенно неуместно.