– Есть у меня одна идея, но она еще нуждается в обдумывании.
Кэт понизила голос:
– Я должна вам кое-что сообщить. Новость касается Хадграфтов.
Марвуд повернулся к ней:
– Что за новость?
– Господин Бреннан говорит, что встретил вас у них дома во вторник вечером. А значит, вам наверняка известно, что судно Хадграфта затонуло и бедняга разорен.
Марвуд кивнул и отвел взгляд. В этот момент Кэт горько жалела, что не владеет искусством угадывать сердечные тайны мужчин по лицу.
– Теперь право аренды на землю, принадлежащую богадельне, перешло к господину Рашу.
– Он выкупил это право у Хадграфта?
– Нет, оно перешло к нему как часть приданого Грейс. Вчера днем они поженились.
Залпом опрокинув остатки бренди, Марвуд опустил бокал на стол и застыл, уставившись на огонь. Кэт с тревогой наблюдала за ним. Через некоторое время Марвуд перевел взгляд на нее:
– Будьте любезны, принесите мне перо, чернила и бумагу, но сначала – еще бренди.
Глава 32
Ответ на мое письмо не заставил себя долго ждать, но он оказался совсем не таким, как я рассчитывал.
Когда в дверь постучали, я сидел один в гостиной. Кэт вернулась на Генриетта-стрит, перед уходом благоразумно заперев бутылку бренди в шкафу.
Из коридора донесся стук костыля Сэма, потом скрип отодвигаемой створки на дверном окошке. Далее последовал короткий разговор, но я не разобрал ни слова. Потом послышались знакомые скрежет и позвякивание – это Сэм отодвигал задвижки и засовы и отстегивал цепочки. Затем неизвестный тяжелой поступью направился в сторону гостиной. Дверь открылась, и на пороге возник сам заместитель государственного секретаря господин Уильямсон. У него за спиной маячил смущенный Сэм. Я предпринял попытку встать.
– Сидите, Марвуд.
Мой бывший начальник вошел в комнату. С необычным для него тактом Сэм удалился, закрыв за собой дверь. Уильямсон сел во второе кресло, лицом ко мне. Устремив на меня внимательный взгляд, он передвинул свечу так, чтобы получше меня рассмотреть.
– И чем же вы довели себя до такого состояния?
– Позавчера на меня напали на улице. – (Уильямсон поморщился с неодобрением, однако промолчал.) – Сэр, я и вообразить не мог, что, получив мое письмо, вы явитесь лично. Я очень…
– Через полчаса у меня встреча в Сити, – резким тоном перебил меня Уильямсон. – Я ненадолго заглянул к вам лишь потому, что мне было по дороге, иначе я не стал бы утруждаться. Напротив, так мне удобнее – не придется вам писать.
– Смею ли надеяться, что вы исполните мою просьбу? – спросил я.
– Если рассчитываете на мою помощь, то должны рассказать мне об этом деле намного подробнее.
Я медлил всего секунду.
– Сейчас я держу под замком одного человека. Он в каморке рядом с моей кухней. Его ищут враги. К тому же доверять ему нельзя – мой арестант сбежит при первой возможности. Но милорд велел мне прибыть в Юстон. До моего возвращения человека, о котором идет речь, нужно поместить в надежное место, чтобы одновременно и защитить его, и не дать ему скрыться.
– Вы пишете, что этот человек связан с делом на Чард-лейн, о котором вы мне говорили.
– Да. Милорд поручил мне разобраться в этой истории.
– Как зовут вашего пленника?
– Айрдейл. Джон Айрдейл.
Уильямсон хмыкнул:
– Кажется, он занимает какую-то мелкую должность в Комиссии по зарубежным плантациям? И получил он свое место благодаря заступничеству герцога Бекингема.
– Да, сэр.
Недооценивать внимание Уильямсона к деталям – большая ошибка.
– Значит, Айрдейлу угрожает опасность со стороны Роджера Даррелла?
– Да, сэр.
– Айрдейл – преступник?
– Вне всякого сомнения.
– Есть ли у вас весомые доказательства его виновности, с которыми можно выступить в суде?
– Полагаю, что да. Вряд ли убийство на территории богадельни совершил Айрдейл, однако считаю, что присяжные найдут убедительными доказательства его черных дел. Помимо всего прочего, Айрдейл торговал конфиденциальными сведениями, касающимися работы комиссии. Если будете так любезны и выдадите ордер, дающий мне право на время моего отсутствия поместить нашего гостя в тюрьму в Скотленд-Ярде, мне будет гораздо спокойнее. Когда милорд вернется, пусть решает, как поступить дальше.
– Лорд Арлингтон не счел нужным посвятить меня во все эти перипетии. То есть вы просите поверить вам на слово.
– Да, сэр.
Уильямсон задумался. Когда лорд Арлингтон покидал Уайтхолл, его заместитель имел право осуществлять многие полномочия, которые при обычных обстоятельствах милорд закреплял лишь за собой. Одним из таких полномочий было право подписать ордер на арест.
Здание тюрьмы стояло рядом с пристанью в Скотленд-Ярде. Не бросающееся в глаза, оно было идеальным местом для содержания узников, которых требовалось допросить, избежав при этом излишнего внимания, нацеленного на заключенных в Ньюгейтской тюрьме и особенно в Тауэре. Тюрьма в Скотленд-Ярде была местом надежным и укромным, и те, кто распоряжался там от имени короля, не слишком старались соблюдать habeas corpus[17] или другие законы, призванные обеспечивать права заключенных. За годы службы я неоднократно имел дело с тюремщиком, омерзительно продажным субъектом, который, однако же, весьма недурно выполнял свои обязанности.
– Так уж и быть, – произнес Уильямсон. – Я пойду вам навстречу.
Я начал было рассыпаться в благодарностях, однако он меня перебил:
– Но при одном условии: вы изложите мне все обстоятельства этого дела, которые известны вам самому. Я не стану записывать ваши слова и не расскажу о них ни одной живой душе. Но если хотите, чтобы я выписал ордер на арест, я должен знать, в каких целях вы намерены использовать мою фамилию.
Светлые глаза Уильямсона сурово глядели на меня. Место временного пребывания Айрдейла было лишь малой частью вопроса, который мы обсуждали, в действительности же речь шла о гораздо более масштабном и важном деле, предвидеть исход которого не представлялось возможным.
Иногда жизненные обстоятельства вынуждают одного человека довериться другому. Подобные решения всегда связаны с риском. Я доверял лишь очень немногим и подозревал, что круг доверия Уильямсона еще у́же. Однако сейчас мой бывший начальник готов был довериться мне, даже несмотря на то, что я больше ему не служил. Но взамен и я должен довериться ему.
Голова у меня кружилась от усталости, лауданума и бренди. Веки опускались сами собой. Но решение я принял без лишних раздумий и проволочек.
– Откровенно говоря, сэр, даже не знаю, с чего начать. Но попробую изложить суть дела внятно.
Как ни странно, я испытал облегчение, – казалось, я сбросил с плеч тяжкий груз. Возможно, нечто подобное чувствует папист, когда встает на колени в исповедальне, чтобы покаяться в грехах перед монахом-иезуитом.
– Меня ждут, – со свойственной ему суровой практичностью напомнил мне Уильямсон. – Буду весьма обязан, если не станете задерживать меня более, чем необходимо.
– Трудность в том, сэр, что у этого причудливого дела сторон не меньше, чем голов у гидры. Не знаешь, которую рубить первой. И боюсь, как только срубишь одну, на ее месте вырастет новая.
Когда я закончил рассказ, выяснилось, что Уильямсон пришел с четырьмя солдатами. Пока мы беседовали, они ждали возле дома. Уильямсон с самого начала был намерен выполнить мою просьбу.
«Красные мундиры» друг за другом спустились в кухню, и при виде этого маленького отряда Маргарет выразительно поморщилась и устремила взгляд на их грязные сапоги. Уильямсон остался в гостиной: из-за приоткрытой двери ему будет видно, как выведут Айрдейла, но сам он останется незамеченным.
По моему распоряжению сержант отпер дверь каморки. Извернувшись, Айрдейл поглядел на вновь прибывших и часто заморгал. Его лицо выражало растерянность и испуг.
– Встань! – приказал сержант.
Айрдейл не без труда поднялся на ноги и выпрямился, насколько позволяла привязь.
– Перережьте ремешок и наденьте на него кандалы! – велел своим людям сержант.
– Сэр, куда меня забирают? – жалобным тоном спросил Айрдейл. – Ради бога, не отдавайте им меня!
– Это для твоей же безопасности, – заверил я, подавляя неуместную жалость. – Чем меньше будешь сопротивляться, тем лучше для тебя.
Пока Айрдейла заковывали в кандалы, я отвел сержанта в сторону:
– Ордер от господина Уильямсона у вас?
– Да, сэр.
Я нашел в кармане халата шестипенсовик и протянул монету сержанту:
– Без повода силу не применяйте, обращайтесь с ним помягче.
– Будем с ним нянчиться, как с младенцем, сэр.
– И передайте тюремщику в Скотленд-Ярде, чтобы не спускал глаз с этого узника, а уж я в долгу не останусь. А если наш заключенный еще и голодать не будет, с меня щедрое вознаграждение.
Айрдейл затих и безропотно позволил солдатам вывести себя из дома. Тут уж ничего не поделаешь: для нас всех это самый разумный путь, да и вообще, за нападение на меня и моих слуг Айрдейл заслуживал наказания. И все-таки меня беспокоило, что Пейшенс Нун осталась в том грязном амбаре совсем одна. Эта женщина говорила со мной резко, но ее поступки свидетельствовали о доброте. Пейшенс ждет ребенка, и, кроме Айрдейла, у нее нет других защитников в этом суровом мире. Моя совесть никак не могла успокоиться, точно блохастая собака, которая постоянно чешется, и все попытки ее угомонить были тщетны.
Маргарет протяжно вздохнула.
– Вы только взгляните, сколько они грязи натащили, – проворчала она. – А ведь я всего час назад пол подметала.
Однако в тоне Маргарет не было враждебности, да и смотрела она вовсе не на пол, а на пустую каморку, где сидел Айрдейл. Во взгляде Маргарет читалась тревога.
Несмотря на возражения Маргарет, в пятницу я велел ей разбудить меня в пять утра. Испытывать терпение лорда Арлингтона, задержавшись в Лондоне еще на день, слишком опасно. Я спал крепко и проснулся бодрым. В голове прояснилось, и, хотя она еще болела, мой разум и конечности были вполне работоспособны.