Ну конечно права, а как же иначе? Но тогда почему ей так страшно?
– Почему вы не отправились за помощью?
– Потому что вы были глухи к доводам рассудка.
Раш фыркнул:
– Никто не заставлял вас бежать за мной, как пес за хозяином.
– Если бы вы соблаговолили привести мою лошадь, мы бы не оказались в столь затруднительном положении.
Мы испепеляли друг друга взглядом, но в темноте наши усилия по большей части пропадали зря, а иначе от нас обоих остались бы лишь кучки пепла. Да и в любом случае мы не в состоянии были причинить друг другу ни капли вреда. Каменная темница, в которой мы томились, была расположена в частично разрушенном здании, прилегавшем к задней стене дома. Каменный пол, каменные стены, каменный сводчатый потолок. Единственное, что здесь было не из камня, – дубовая, окованная железом дверь, за долгие годы приобретшая тот же серый оттенок, что и все остальное. Высоко над нашими головами под потолком виднелись два окна. Каменный орнамент на них служил надежной решеткой, а в промежутках синело постепенно темневшее вечернее небо, а на нем кое-где блестели серебристые огоньки звезд.
После падения с лошади у меня болело плечо. Заполненный до предела мочевой пузырь едва не лопался. Раш уже справил нужду прямо в бриджи, сердито зыркнув на меня, чтобы я не смел над ним потешаться. Но физические страдания не шли ни в какое сравнение с душевными терзаниями.
Я считал себя в некоторой степени защищенным от произвола со стороны Бекингема и Даррелла. Одно дело – плести интриги против лорда Арлингтона, и совсем другое – убивать его личного секретаря. К тому же обоим должно быть известно, что меня отличал сам король, хотя за какие заслуги – они не знали. Но никто не догадается искать меня здесь. И может быть, для Арлингтона я не такая важная персона, как мне казалось. Я давно усвоил, что на благодарность государей и их министров рассчитывать не стоит.
– Утром они напали на вашего слугу, – сообщил я Рашу. – Вас об этом известили?
– Что? На Тома?
– На скачках его сильно избили.
– Несомненно, по приказу герцога.
– Естественно.
В нашей темнице становилось все холоднее. Нас с Рашем привязали веревками к рым-болтам в стене. Затыкать нам рот не сочли нужным, ведь нас все равно никто не услышит. Меня и Раша разделяло всего пять ярдов, однако пользы от этого нам было мало – между нами будто пролегал Атлантический океан.
Через некоторое время я нарушил молчание:
– Мы напрасно тратим время.
– И чем же вы предлагаете заняться? Грызть веревки?
– Даже это лучше, чем препираться друг с другом.
– А ведь вы, черт возьми, правы! – воскликнул Раш; некоторое время он сидел, молча уставившись в пол, затем тихим, исполненным муки голосом произнес: – Все бы отдал, лишь бы узнать, здесь моя жена или нет. Что, если сейчас они по очереди насилуют ее? А я сижу здесь и не могу ее защитить.
– Его милость не допустит, чтобы леди причинили вред… наверное.
– Думаете? От герцога, знаете ли, всего можно ожидать.
– Еще как знаю.
– Думаете? Этому человеку нельзя доверять, он способен на все, что угодно. Вот почему… – Раш осекся.
– Почему вы срочно хотите поговорить с лордом Арлингтоном? Потому что ему доверять можно?
Ответа не последовало, но я понял, что угадал хотя бы отчасти.
– У вас есть что предложить лорду Арлингтону? Что именно? Чем больше вы мне расскажете, тем больше вероятности, что я сумею что-то сделать.
За дверью раздались шаги, затем они стихли, и послышался скрежет засовов. Вошли двое мужчин. Один нес фонарь, а в другой руке держал металлический прут, которым помахивал перед собой. Вторым был Роджер Даррелл. Я не мог разглядеть его лица, однако массивная фигура не позволяла его с кем-то перепутать.
– Где моя жена? – рявкнул Раш. – Если вы, подонки, хоть пальцем ее тронули, клянусь Богом, я…
Даррелл пнул его в колено. Раш вскрикнул, повалился на пол, да так и остался лежать, тихо постанывая.
– Червяк и господин Раш, – произнес Даррелл, постаравшись вложить в слово «господин» как можно больше иронии. – Даже не знаю, кто из вас больший остолоп. – Он склонился над Рашем. – А вы, друг мой, с женой держите ухо востро. Признаю́, собой она недурна, однако свирепа, как дикая кошка. Едва не выцарапала моему человеку глаз.
Раш все еще тяжело дышал, однако сумел выговорить:
– Чего ты от нас хочешь?
– Мне сказали, что у господина Раша есть то, что нужно его милости, и если господин Раш не отдаст герцогу требуемое, его смазливая юная супруга недолго останется красавицей. А впрочем, для господина Раша это не будет иметь ни малейшего значения, ведь к тому времени он не сможет сношаться ни с ней, ни с кем-либо еще. – Даррелл повернулся ко мне. – А что касается вас, то вы будете делать, что вам говорят, и держать рот на замке. Ну а если нет, то и вашу пассию постигнет та же судьба, что и жену Раша.
– О ком это вы? – спросил я, хотя уже предвидел ответ.
– О той, что занимается своим мерзким ремеслом в доме под знаком розы на Генриетта-стрит. О вашей шлюхе из Ковент-Гардена. Ей я уделю особое внимание, ведь мы с этой дамочкой старые знакомые. Вам все ясно? Ради ее благополучия очень надеюсь, что да.
– Разве мы не можем договориться? – спросил я, надеясь повернуть разговор в более здравое русло. – Однажды я спас вам жизнь, а значит, мы с вами не посторонние люди.
Даррелл подошел так близко, что я почувствовал его дыхание.
– И очень глупо сделали, – тихо произнес он и, подняв руку, дотронулся до моих век указательным и большим пальцами, а острие штыря коснулось моей шеи. – Надо было бросить меня умирать, и тогда сейчас вы бы здесь не сидели.
Через секунду-другую Даррелл проткнет мою трахею и выдавит глаза. Однако вместо этого он вздохнул и отвернулся. Когда Даррелл выходил из нашей камеры, луч фонаря на секунду выхватил из темноты его лицо. Вид у наемника был уставший и даже печальный. Должно быть, игра света, подумал я. А затем оба мужчины скрылись во мраке, и до нас донеслись их удаляющиеся шаги.
– Дай бог, король посетит нас снова, – с театральным вздохом произнесла леди Арлингтон. – Его величество участвует в завтрашних больших скачках, и я за него тревожусь. Уверена, вы тоже беспокоитесь. Эта забава так же опасна для жизни и здоровья, как и кавалерийская атака.
– Буду молиться, чтобы с его величеством ничего не случилось, – ответила Луиза.
Две дамы медленно прохаживались туда-сюда по большой гостиной, прежде чем спуститься к ужину. Джентльмены играли в карты у камина, некоторые в обществе супруг.
– Завтра соберемся в узком кругу, – продолжила леди Арлингтон. – Не больше дюжины человек. Король не любит лишних церемоний. По вечерам он предпочитает проводить время в обществе избранных друзей, предаваясь простым невинным увеселениям, почти как обычный джентльмен. Хотя, конечно, король всегда остается королем.
Некоторое время они прохаживались молча.
– Мадам… – начала Луиза.
– Что, моя дорогая?
– За гобеленом в моей гардеробной есть дверь. Куда она ведет?
– На потайную лестницу, – ответила леди Арлингтон. – Но вы не обращайте на нее внимания. Для некоторых из наших гостей это большое удобство: можно уходить и приходить когда вздумается, не тревожа слуг. Обе двери – и в ваших апартаментах, и внизу – заперты. Клянусь честью, вам не о чем волноваться!
– Вчера вечером я обнаружила у себя в гардеробной кое-что еще – домашнее платье.
Леди Арлингтон улыбнулась:
– Вам оно понравилось? Зеленый вам очень к лицу.
– Я должна поблагодарить вас за доброту, – произнесла Луиза.
– Благодарите не меня, а короля, дитя мое. Это платье прислал он. Вы должны лично выразить его величеству благодарность за подарок. И лучший способ это сделать – появиться в нем перед королем.
– Мадам, я не могу…
– Вы не нарушите никаких приличий, ведь все же свои, гостей не будет. Представьте, что вы проводите вечер среди братьев и сестер. – Леди Арлингтон дотронулась до локтя Луизы. – Вы же не думаете, что я посоветовала бы вам надеть домашнее платье, если бы это угрожало вашей репутации?
Луиза почувствовала, как кровь приливает к щекам.
– Ну что вы, мадам.
В знак одобрения леди Арлингтон снова дотронулась до локтя мадемуазель де Керуаль:
– Рассказать вам секрет? На этот вечер я планирую нечто восхитительное. Мы устроим представление, чтобы развлечь его величество и заодно повеселиться самим. Вам же известно, что больше всего на свете король любит театр? Своими силами мы поставим что-то вроде спектакля и на часок-другой перевоплотимся в пастухов и пастушек. Может быть, потанцуем или повеселим друг друга шутками – короче говоря, будем делать все, что заблагорассудится. – Она сжала локоть Луизы крепче. – Без невинных забав жизнь была бы слишком унылой, не правда ли?
Леди Арлингтон остановилась и с улыбкой поглядела на Луизу. Ее светлость не произносила ни слова, однако было очевидно, что на этот раз она ожидает ответа.
– Да, миледи, – согласилась Луиза.
– Только вообразите, какая из вас получится очаровательная пастушка! Вы покорите сердца всех пастухов и, может быть, даже священника.
– Тихо! – велел я.
– Что такое? – Раш выпрямился и, тяжело дыша, привалился к стене.
– Прислушайтесь.
На некотором отдалении от нас я уловил какой-то звук. Тихий металлический скрежет. Что это – несмазанная петля? Я напряг слух.
Заухала сова. Я вспомнил сипуху, прошлой ночью в погоне за добычей пролетевшую надо мной и Кэт. Она назвала эту сову ночной убийцей. Вдруг меня охватило непреодолимое желание снова увидеть Кэт, поговорить с ней, дотронуться до нее, пока еще не поздно. Время утекало, как песок сквозь пальцы, и не в моих силах было его остановить. Сова заухала снова.
Снаружи послышались тихие, осторожные шаги. Потом раздался скрип отодвигаемых засовов. Дверь медленно открылась. В нашу темницу проник слабый дрожащий свет, а вместе с ним неприятный запах от фонаря. Тусклый огонек осветил похожую на тень фигуру.