– Сэр…
Шепот прозвучал так тихо, что я едва его разобрал. Но Раш тут же рванулся вперед, будто конь, подгоняемый невидимым всадником. Однако веревки не дали ему уйти далеко.
– Грейс…
– Тихо! – Войдя в нашу тюрьму, она поставила фонарь на пол; во второй руке Грейс я заметил длинный нож.
– Режьте веревки, скорее! – Раш поднял связанные руки, которые, как и мои, были прикреплены к кольцу в стене.
Грейс принялась за работу. Я наблюдал за ней. Я был отнюдь не уверен, что, освободив супруга, она окажет такую же любезность мне.
Пока Грейс резала веревку вокруг запястий мужа, я глядел на ее освещенный профиль. С этого угла я вдруг заметил неожиданное ее сходство с отцом. На несколько секунд передо мной вдруг мелькнули резкие, алчные черты лица, которые четко обозначатся в старости, когда Грейс окончательно утратит девичье очарование.
– Ох! Аккуратнее, женщина. Вы меня оцарапали!
– Кто-то идет, – прошептал я.
Раздался тот же самый скрип, который предупредил нас о приходе Грейс. Она тут же погасила фонарь, и наша тюрьма опять погрузилась в темноту. «О боже! – пронеслось в моей голове. – Дверь ведь открыта. Это нас и выдаст».
Снаружи послышались тяжелые шаги, перемежающиеся стуком трости. Походка была нетвердой, словно этот человек спотыкался на каждом шагу.
Я почувствовал, как Грейс скользнула прочь от Раша. Через приоткрытую дверь в комнату проник свет, колебавшийся и дрожавший в такт шагам. Затем этот человек харкнул и сплюнул, и я понял, кто идет.
Шаги замерли. Очевидно, Даррелл заметил, что дверь приоткрыта. Свет опустился вниз, и основание фонаря звякнуло о каменный пол. А потом с внезапностью, от которой у меня перехватило дыхание, Даррелл пинком распахнул дверь. Теперь к зловонию от фонаря и мочи прибавился запах рома.
Массивная фигура Даррелла заполнила дверной проем. На правой руке блестел штырь, а в левой он держал тяжелую трость. Направив оба своих оружия на нас, Даррелл перешагнул через порог, сделал второй шаг, потом третий.
Вдруг передо мной что-то промелькнуло. Даррелл вскрикнул. Тяжелая трость с глухим металлическим звоном упала на пол. Даррелл неистово замахал рукой и схватился за шею пальцами своей единственной руки.
Грейс тут же нагнулась за тростью. Даррелл уже поворачивался к ней, но опоздал. Размахнувшись, Грейс нанесла ему удар в висок. Раздался стук, потом тихий треск, будто повар на кухне разбил яйцо. Еще раз вскрикнув, Даррелл рухнул на колени.
Грейс ударила его опять, на этот раз по затылку. Даррелл повалился на бок. Вокруг его головы и шеи тут же натекла лужа крови. В тусклом свете стоявшего у двери фонаря она казалась не алой, а черной. Грейс снова занесла трость.
– Грейс, – неожиданно дрожащим голосом обратился к ней супруг, – прошу вас, перестаньте! Дело сделано.
Глава 42
Позже, размышляя о случившемся, я осознал, что мы сами надеваем на других людей маски, видя лишь то, что ожидаем или хотим. Когда я впервые повстречал Грейс Хадграфт, эта девушка представлялась мне ангелом в человеческом обличье, милейшим образцом кротости, наделенным всеми женскими добродетелями, включая богатство ее отца, и, самое главное, притягательностью, заставлявшей бурлить мою кровь. Затем, после неприятнейшей сцены в доме отца Грейс, для меня она стала жалкой, загнанной в угол блудницей, и ее готовность кинуться в объятия любого вызывала у меня отвращение.
Мои ошибки были целиком на моей совести. Я полагал, что Грейс, как и все женщины, лишь игрушка в руках судьбы, податливая глина в пальцах гончара, чей жизненный путь полностью определяет отец, муж или хозяин. Исключением из этого правила для меня была только Кэт – на том основании, что она всегда и во всем отличалась от других.
Но что прикажете думать о новой Грейс, способной не то что без малейших проблесков раскаяния, но даже с определенной долей энтузиазма расправиться с человеческим существом? Откуда она взялась? Где пряталась? Видимо, эти качества таились в ней всегда, просто я не видел ее такой, какая она есть на самом деле, вернее, какой она может быть. Видит Бог, у Грейс было достаточно причин расправиться с Дарреллом: этот человек убил ее возлюбленного-француза, похитил ее саму, а в довершение всего угрожал расправой ее мужу-англичанину. Как бы то ни было, Грейс – дочь своего отца. До разорения старик Хадграфт тоже был из тех, для кого цель оправдывает средства. Возможно, при соответствующих обстоятельствах и он пошел бы на убийство, будь это ему выгодно.
К моему облегчению, Грейс освободила не только супруга, но и меня. Тем временем Раш проверял, действительно ли Даррелл мертв. Затем они с Грейс вполголоса о чем-то посовещались, и Раш повернулся ко мне.
– Собак спустили с цепи, – шепотом сообщил он. – Но они с другой стороны, возле дорожки. Если пойдем в противоположном направлении, через поля, наш побег может увенчаться успехом. Можете идти?
– Наверное.
Казалось, мое тело представляло собой один сплошной синяк, поэтому трудно было понять, что мне по силам, а что нет.
– Если повезет, нас не хватятся до утра. Здесь в основном слуги, присматривающие за лошадьми. Эти люди подчинялись Дарреллу, но полноценный сообщник среди них только один – тот, которому поручили стеречь мою жену. Грейс подслушала, как они с Дарреллом обсуждали, где нас запереть, так она и отыскала нас.
Я кашлянул.
– А где сейчас этот сообщник?
– Пьян вусмерть, – ответил Раш, и я вздохнул с облегчением, так как уже было решил, что Грейс убила и его тоже. – Моей супруге всего-то и нужно было открыть окно и вылезти. Идемте.
– Куда именно?
– Откуда мне знать? – отмахнулся Раш. – Лишь бы отсюда выбраться.
Мы оставили Даррелла одного в каменной темнице, где воняло нашей мочой, а также его кровью и испражнениями. Уходя, мы заперли за собой дверь. Грейс шепотом объяснила, что наша тюрьма расположена в крытой галерее, ведущей от кухни к наиболее пострадавшей части дома. К счастью, светила луна – брать с собой фонарь мы не рискнули. Раш прихватил тяжелую трость, которую предварительно вытер о рубашку Даррелла. А его жена по-прежнему сжимала в руке длинный нож, который прихватила на кухне по дороге к нам и явно не желала с ним расставаться.
По галерее мы направились к руинам. В лунном свете мне то и дело что-то мерещилось, в каждой тени для меня таилась неведомая опасность. В конце галереи в арке разрушенной стены мы заметили дверь, запертую на засов из цельного куска дуба.
Стараясь не наделать шума, мы с Рашем подняли засов и осторожно положили его на землю. Конечно, совсем без звуков не обошлось, однако все это были пустяки по сравнению с оглушительно громким протяжным скрипом петель, раздавшимся, стоило нам потянуть дверь на себя.
Раш тихонько выругался. Мы ожидали собачьего лая, шагов, света фонарей. Однако в ночной тиши раздавалось лишь уханье одинокой совы.
И еще что-то. Грейс вцепилась в руку мужа:
– Слышите?
– Нет. Ты о чем?
– За дверью. Прислушайтесь.
Я подошел ближе, заглянул в дверной проем и понял, о чем говорила Грейс: среди развалин раздавался низкий, размеренный храп. Решившись сдвинуться с места, я очутился в помещении без потолка, ярко освещенном луной. В стене слева я заметил два неровных проема, которые снизу загородили плетнями высотой мне по пояс, а сверху оставили что-то вроде окон. В углу было сооружено некое подобие хижины с неровными стенами из камней и низкой покатой крышей. Оттуда и доносился храп.
– Слава богу! – прошептал я, спеша успокоить Раша и Грейс. – Там свиньи.
Мы оставили дверь приоткрытой. Идти нужно было с предельной осторожностью, ведь под ногами у нас чего только не было – каменные обломки, сорняки, свиной навоз. Я перелез через ближайший плетень. Раш, насколько мог, старался помочь жене перебраться на другую сторону. Ее подол зацепился за ограду, и Грейс без всякого изящества упала мне в объятия.
– Вот болван! – пробормотала она.
Свиньи спали как ни в чем не бывало. Раш присоединился к нам. Мы стояли в грязи. Видимо, здесь было что-то вроде двора свинарника. Со всех сторон нас окружали разрушенные стены. Та, что прямо перед нами, была ниже остальных, и отверстие в ней было частично перегорожено еще одним плетнем. Не сговариваясь, мы втроем крадучись устремились туда.
Раш добрался до плетня первым. Когда я поравнялся с ним, он шепнул мне на ухо:
– Вокруг поля. Справа лес. Нам туда.
Этот плетень был выше предыдущего, и перелезть через него оказалось намного труднее, особенно для Грейс. Когда мы с Рашем подсаживали ее, то и дело раздавался треск рвущейся ткани. Но на этот раз Грейс почти не жаловалась. Еще немного – и мы будем на свободе.
Страх гнал нас вперед. Без конца спотыкаясь, мы преодолели два поля, с которых недавно убрали урожай, а затем шли вдоль кромки леса, пока расстояние между нами и Прайорс-Холтом не составило по меньшей мере милю. Грейс держалась на удивление хорошо. Наконец мы остановились, чтобы перевести дух и оценить обстановку.
Никаких признаков погони мы не заметили. Я где-то потерял плащ, Грейс удалось сохранить и плащ, и шляпу, а Раш лишился и того и другого и к тому же остался без парика.
Некоторое время супруги тихо переговаривались, затем Раш обратился ко мне:
– Как по-вашему, где тут можно укрыться? Я эти места совсем не знаю.
– В какой стороне восток?
Раш поднял взгляд на небо.
– Там, – указал он вперед и вправо.
– Где-то в той стороне должен быть Юстон, – произнес я. – Это единственное место, где мы будем в безопасности; и скорее всего, поместье лорда Арлингтона отсюда недалеко. Но дорог лучше избегать.
К счастью, о последующих нескольких часах у меня сохранилось мало воспоминаний. Мы втроем, спотыкаясь, брели через поля и леса. Луна то выглядывала, то скрывалась за облаками, то и дело обманывая наше зрение. Мы проваливались в канавы и переходили вброд через ручьи. Мы встречали любопытных коров и пугливых лис. Наша одежда цеплялась за колючки. Вдалеке лаяли собаки. Ветки хлестали нас по лицу.