– Дьепп… – напрягая память, медленно произнесла Кэт. – Пятнадцатое сентября тысяча шестьсот семидесятого года.
Марвуд кивнул:
– Мадемуазель де Керуаль проигралась, пока ждала яхту Бекингема, которая так и не пришла. И Айрдейл, и шевалье де Вир тоже были в Дьеппе. Я написал Арлингтону из Лондона и приложил к письму и экслибрис, и адрес. А в ответном послании Арлингтон предупредил меня, что это дело касается государственной тайны и запретил мне продолжать расследование. – Охваченный волнением, Марвуд подался вперед и коснулся руки Кэт. – Вообразите, Арлингтон грозился меня уничтожить, если я проболтаюсь.
Кэт не убрала руку. По коже забегали мурашки. Она задалась вопросом: случайно Марвуд до нее дотронулся или нет?
– И что же в этих письмах?
– Я пытался их прочесть в карете, но мой французский изрядно хромает. Вы же переведете их? Оба без подписи.
Убрав руку со столешницы, Кэт развернула первое послание. К адресату обращались не по имени, а просто «месье». Je meurs d’amour.
– Она пишет, что умирает от любви. – Кэт подняла взгляд на Марвуда.
– Это я понял, – сухо произнес тот.
Кэт продолжила чтение.
– Бедная дурочка! – Она снова поглядела на Марвуда. – Луиза благодарит Господа за то, что в этом месяце у нее были регулы. А это может означать только одно…
– Мадемуазель де Керуаль боялась, что понесла. – Марвуд пришел в такое оживление, что затараторил с огромной скоростью. – Каким числом датировано письмо?
– Восьмым октября прошлого года.
В сиянии свечи лицо Марвуда выглядело напряженным, непроницаемым и застывшим, словно оно было отлито из воска.
– Из этого следует, что в Дьеппе они с де Виром были близки. А мадам де Борд говорила вам, что король высоко ценит девственность Луизы.
Кэт ответила:
– Да и в любом случае мысль о том, что она прибыла в Уайтхолл беременной, наверняка приводила Луизу в ужас. Позор, насмешки… Ее жизнь была бы загублена.
– О чем там еще говорится? Быстрее! Наверняка милорду уже доложили, что я приехал, а мне ведь еще пакет запечатывать.
– В первом письме? Луиза глубоко опечалена, что не может выслать месье денег, однако клянется могилой брата, что скоро их раздобудет. Она жаждет встречи с любимым. Молит шевалье увезти ее и взять в жены. – Кэт взяла второе письмо. – Это написано позже, девятого сентября нынешнего года. Упоминаний о долгах здесь больше. – Кэт закусила губу. – Да и тон совсем другой. Вот что она пишет. Айрдейл требует, чтобы Луиза с ним рассчиталась, в противном случае угрожает предать гласности ее скандальную связь с шевалье. Но Луиза просит де Вира поговорить с Айрдейлом, чтобы тот дал ей больше времени. Она также предупреждает шевалье, чтобы тот не вздумал и словом обмолвиться про «другие обстоятельства», иначе за последствия Луиза не отвечает. Она называет ситуацию «дуврской историей». – У Кэт пересохло в горле. – Эти два слова подчеркнуты.
Марвуд поглядел на Кэт круглыми глазами. В его зрачках плясали огоньки свечей.
– Тайный договор? Неужели этой дурочке о нем известно?
Кэт шепотом уточнила:
– По которому Франция обязалась выплачивать содержание королю в обмен на его обещание стать католиком?
– Да. В прошлом году мадемуазель де Керуаль посетила Дувр в составе свиты герцогини Орлеанской, и во второй раз она побывала там, когда Мадам лежала на смертном одре. Возможно, мадемуазель де Керуаль что-то услышала.
– И рассказала шевалье? Вот почему от него решили избавиться?
– Тут не все сходится, – произнес Марвуд. – Да и вообще, наша фрейлина ведь не настолько глупа, чтобы выложить всю правду о Дувре Бекингему? Ведь тогда герцог понял бы, что из него с самого начала делали дурака и король, и Арлингтон, и прочие важные сановники. Но может быть, Арлингтон боялся, что Луиза… – Марвуд потер лоб. – Нет. Я думаю, она попросила герцога, чтобы тот избавил ее от Айрдейла и де Вира. К тому времени чувства мадемуазель де Керуаль к шевалье остыли. Прошел целый год с тех пор, как она покинула Дьепп, и все это время де Вир только и делал, что требовал с нее денег.
– Нет, – возразила Кэт. – Вы чересчур упрощаете. Любовь – не шахматная партия, и, возможно, Луизе границы между черным и белым представлялись не такими четкими, как вам. – Кэт помолчала, собираясь с мыслями. – Она хотела, чтобы эти двое перестали ей досаждать. Полагаю, Луиза с самого начала осознавала, что де Вир – проходимец, но гнала от себя эти мысли. Однако теперь Луизе страшно: что будет, когда она ляжет в постель с королем? Мадемуазель де Керуаль понимает: заставлять его величество томиться в ожидании ей не позволят. Поэтому шевалье снова стал для нее неотразимо притягательным.
– Все ради любви? – усмехнулся Марвуд, складывая письма. – Неужели мадемуазель де Керуаль желала именно этого?
– Вы не понимаете! – резко бросила Кэт. – Де Вир был единственным человеком на свете, который мог бы ей помочь. Кроме того, иногда люди действительно считают, что ради любви можно пожертвовать чем угодно, и ведут себя соответственно. А может быть, Луиза на самом деле толком не знает, чего хочет. Большинство людей этого не знает. Но чего она уж точно не хочет, так это быть любовницей короля.
– А ведь перспектива весьма неплохая, – зевнув, произнес Марвуд. – Король щедр к своим фавориткам.
Кэт испытующе поглядела на него:
– Вы стали удивительно циничны. Мне это не нравится.
Марвуд отвел взгляд.
Кэт пожала плечами и встала:
– Я пойду. Лучше разыщу господина Бэнкса и дослушаю про его открытия о Воскресении.
– Кэт, задержитесь еще чуть-чуть, – попросил Марвуд.
Кэт взглянула на него:
– Не хочу.
Подняв щеколду, она быстрой походкой дошла до боковой двери и шагнула в темноту ночи.
Мне сказали, что лорд Арлингтон в библиотеке. Стоявший у двери слуга велел мне постучать и сразу же заходить. За большим столом, накрытым турецким ковром, напротив милорда сидел господин Ивлин. На столе я заметил развернутый чертеж, по краям которого стояли подсвечники, одновременно служившие источниками освещения и прижимавшие углы.
Господин Ивлин как раз указывал на какую-то деталь плана длинной линейкой:
– А здесь, милорд, будет фонтан… – При моем появлении Ивлин осекся.
Арлингтон вполголоса извинился перед ним, сославшись на то, что, находясь на королевской службе, не располагает собой. Он прошел в смежный с библиотекой кабинет и жестом велел мне следовать за ним. На ходу я неловко поклонился Ивлину. Во время вчерашнего ночного побега из Прайорс-Холта я сильно натер ногу и теперь хромал. Я так устал, что готов был улечься на пол и моментально заснуть.
– Ну?.. – тихо спросил Арлингтон, как только за нами закрылась дверь.
– Бумаги у меня.
Достав повторно запечатанный пакет из кармана, я отдал его Арлингтону. Я чуть не сказал «письма», но вовремя спохватился; оговорка была бы равносильна признанию, что я открывал пакет.
Лорд Арлингтон сел и придвинул свечу поближе, затем велел мне:
– Встаньте у двери. Не люблю, когда стоят над душой. – (Пробормотав извинения, я подчинился.) – Как бумаги попали к Рашу?
Я рассказал о Томасе Ледварде.
Арлингтон хмыкнул. Сломав новую печать, он разорвал пакет, затем внимательно изучил оба письма, поднеся их к огню свечи, а потом аккуратно сложил их и убрал во внутренний карман камзола.
– Хорошо, – произнес Арлингтон и на некоторое время замолчал; он дотронулся до черного пластыря на носу – это был его неизменный атрибут, – словно хотел убедиться, что тот на месте. – Осталось только разобраться с неприятной историей в Прайорс-Холте.
– Что? – Я разинул рот, будто деревенский дурачок. – Прошу прощения, милорд, я не понимаю, о чем вы.
– Сегодня во второй половине дня ко мне прибыл посетитель, – медленно, невозмутимым тоном начал лорд Арлингтон. – Личный секретарь герцога Бекингема. Возвращение его милости из Кембриджа было омрачено трагическим происшествием. По словам секретаря, ночью доверенного слугу герцога, некоего господина Даррелла, жестоко убили в Прайорс-Холте, где Бекингем держит лошадей. У герцога есть множество свидетелей, готовых поклясться, что вы с господином Рашем вчера вечером нанесли Дарреллу визит, в ходе которого проявили по отношению к нему агрессию. Дарреллу и другим слугам даже пришлось запереть вас ради вашей же безопасности. Однако ночью вы, Марвуд, сбежали и в припадке безумной ярости напали на Даррелла, ударили беднягу ножом и проломили ему голову. Затем вы освободили Раша и оставили бездыханного Даррелла лежать в луже собственной крови. Вы сбежали через поля, бросив лошадей, безмолвных свидетелей вашего душегубства.
– Но… но… милорд… – промямлил я. – Вы же знаете, что все было совсем не так. Эти обвинения – ложь чистой воды.
– Ну конечно знаю, Марвуд. И герцог тоже знает. Но суть не в том, правда это или нет, а в том, что герцог может предъявить тело убитого, а также многочисленных свидетелей, готовых поклясться, что это ваших рук дело. Кроме того, у герцога есть доказательства: лошади, предметы вашей одежды. Господин Раш признает, что между ним и Дарреллом существовал давний конфликт из-за игорных долгов, но утверждает, что именно вы уговорили его отправиться в Прайорс-Холт, чтобы вступить с Дарреллом в прямую конфронтацию. А потом вы сбежали и в кровавом угаре учинили расправу над этим человеком.
Казалось, под ногами у меня не пол, а зыбучие пески.
– Вы же понимаете, милорд, что я невиновен.
Арлингтон отмахнулся, будто речь шла о ничего не значащей мелочи.
– Господин Раш готов изложить все обстоятельства вашего нападения на Даррелла в письменном виде и представить отчет мне и герцогу. Документ будет должным образом подписан и засвидетельствован. И все это вместе практически неопровержимые доказательства вашей виновности.
Глава 45
В пятницу утром управляющий Юстон-холлом прислал лакея, чтобы тот проводил Кэт до его кабинета. Когда Кэт вошла, управляющий предложил ей стул и осведомился, как она поживает. Это был тучный пожилой мужчина, перенявший величавые манеры у хозяина.