Я поправляю шаль так, чтобы мне легче было держаться за руку самого самовлюбленного человека при дворе.
– С одним только альбомом? – спрашиваю я.
– Справедливо. Что мы будем сегодня рисовать? Должно быть, ты запамятовала, как я вызывался на роль модели.
Я фыркаю.
– Я не рисую людей. Я рисую костюмы, чтобы потом их шить.
– И мы здесь, на этом холоде, потому что…
– Ну, я думала, что сады могут стать прекрасным местом для вдохновения. Но не могу понять, почему ты здесь.
– Я увидел возможность наконец застать тебя одну. В любое другое время, когда я пытаюсь подойти к тебе, Каллиас стреляет в меня своим темным взглядом.
– Я не заметила, – признаюсь я.
– Это потому, что ты так им увлечена. Но сейчас его тут нет, – говорит Леандр озорным тоном. – Скажи, когда я смогу забрать тебя еще на одну ночь?
Грустно улыбаюсь. Мне нравится Леандр. Иногда он смешной, но веселый и добрый. Не говоря уже о красоте. Его манеры немного сомнительны, но по рейтингу Роды он должен набрать как минимум тринадцать.
Однако ему не сделать меня королевой.
Я открываю рот, но Леандр поворачивается и прижимает к моим губам кончик пальца.
– Нет, не говори, что думаешь. Я знаю, мне это не понравится. Подумай. Подожди, пока Каллиас не сделает что-то, что тебя расстроит. Тогда найди меня и озвучь ответ.
Мы подходим к железным воротам, сквозь которые я вижу ряды цветов.
– Оставляю тебя с твоим рисованием. Но найди меня, если решишь, что тебе нужна модель. Обнаженная или нет. – Он подмигивает мне, прежде чем уйти.
Вот же негодник, но через ворота я прохожу с широкой улыбкой на лице.
Вымощеные кирпичом дорожки тянутся сквозь цветы. Сначала я прохожу мимо роз. Каждый ряд варьируется по размеру и цвету. Некоторые из них однотонные, а другие имеют розовые и желтые крапинки. О них заботятся безукоризненно, и цветение не прекращается.
Дальше я вижу другие клумбы. Хризантемы, нарциссы и тюльпаны, но я пока не собираюсь их разглядывать. Останавливаюсь перед одним из кустов роз, лепестки которых ярко-желтого цвета. На кончиках они потрясающего красно-оранжевого оттенка, и я рассматриваю отдельные цветы. Они напоминают мерцающие языки огня. Один бутон еще не отцвел. С изогнутыми оранжевыми кончиками он выглядит как медленно тлеющий уголек. Сгорает, а не распускается, как положено обычным цветам.
Перед глазами встает новое платье. Желтое с оранжевой каймой, юбка собрана из отдельных лепестков. Найдя ближайшую скамейку, я сажусь, открываю пустую страницу и быстро рисую на пергаменте, пока не забыла.
– Можно присоединиться? – спрашивает глубокий голос.
Его голос.
Я поднимаю голову и с трудом могу поверить, что Каллиас вошел в сад. Он выглядит так неуместно в нынешнем черном наряде, с тенями, что окружают его тело. Кажется, они лишние в красочном саду.
Демодок бежит рядом с хозяином. Внезапно какая-то идея приходит в голову зверя, и он стремглав летит в сад, перепрыгивая через живую изгородь и громко лая.
Наверное, заметил кролика.
Поворачиваюсь к королю.
«Можно присоединиться»? Какая галантность. Леандр сразу бы решил, что ему по умолчанию рады. Действительно ли Каллиас уйдет, если я велю, так и останется неизвестным. Я никогда не смогу его прогнать. Не только потому, что мне нужно завоевать его сердце. Но потому, что он мне нравится, и я хочу, чтобы он был рядом со мной.
– Пожалуйста, садись, – говорю я и киваю на пустое место рядом.
Он устраивается чуть поодаль, соблюдая приличия.
– Как ты узнал, что я здесь? – А может, не знал. Может, просто ходил по саду, ища уединение, как и я.
– Увидел тебя в окно.
– Ты за мной следил? Ты разве не был на заседании?
– Был.
Я поднимаю голову от эскиза, бросая на короля пытливый взгляд.
– Я решил, что лучше быть здесь с тобой, и прервал совет.
Польщенная, я возвращаюсь к рисованию.
– Придумываешь новый наряд? – спрашивает Каллиас.
И снова мне приятно. Приятно, что он точно знает, чем я занята, знает, что мне нравится.
– Я чувствую себя в невыгодном положении, – говорю я ему. – Ты в курсе моих увлечений, но я еще не узнала о твоих.
Леандр упомянул фехтование и езду верхом, но, безусловно, есть и еще.
Каллиас складывает руки перед собой и опирается локтями на колени.
– Раньше я больше всего любил фехтование, но с тех пор, как стал королем, у меня не было партнера не из соломы.
– Ой. – Я об этом не подумала.
– Мне нравится кататься верхом и проводить время с Демодоком. Я всегда любил животных, но в последнее время ценю их общество еще больше.
Как будто услышав свое имя, Демодок снова возвращается к нам, высунув язык. Пес садится передо мной, ожидая, когда я почешу его за ушами. Я не могу сопротивляться.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.
– Я не могу прикоснуться к другому человеку, но животные не влияют на мои способности. Демодок – единственный компаньон, которого я могу себе позволить. Иногда я даже балую его и пускаю в кровать.
Этого я не учла. Что он будет искать контактов другими способами. Прядь волос падает юноше на лоб. Будь он любым другим человеком в мире, я бы протянула руку и заправила локон обратно.
– Раньше я играл на пианино, – тише говорит Каллиас. – Практически все знания я получил от наставника, но игра на фортепиано – совершенно другое. Играть меня научила мама. Она любила музыку.
Я сглатываю внезапный комок в горле. Жалею? Его? И тихонько спрашиваю:
– Ты сыграл бы для меня?
– Ты любишь музыку?
– Думаю, твоя мне бы понравилась.
Он поворачивается ко мне, и точно так же, как в первый день, когда мы встретились, я испытываю потрясение при встрече наших взглядов.
Ветер треплет волосы Каллиаса, бросая пряди на лоб. Мои пальцы дергаются, и я смотрю на свою руку в перчатке. Медленно, очень медленно, поднимаю ее. Двигаясь так же осторожно, как с испуганной лошадью или испуганным ребенком, я тянусь в сторону Каллиаса, к этому непослушному локону. Король следит за мной, но я не могу угадать, о чем он думает. Но я двигаюсь в темпе, который дает ему все время в мире меня остановить.
Вместо этого тени исчезают. Каллиас становится нормальным, так что когда мой палец касается его лба, то не проваливается насквозь. Я чувствую тепло и убираю прядь. Ох, как бы мне хотелось почувствовать шелк его волос.
Я роняю руку на свое колено. Но мы по-прежнему не сводим глаз друг с друга. Наконец Каллиас смотрит в мой альбом.
– Что именно придумываешь? Дневное платье? Опять со штанами? – Его голос ниже, чем прежде, почти рокочет; кажется, король придумывает слова на ходу.
После паузы я умудряюсь выдавить:
– На самом деле бальное. Меня вдохновили розы твоей матери. – Я указываю взглядом на упомянутый бутон.
– Тогда надо устроить бал, чтобы ты могла в нем показаться, когда доделаешь.
– А можно? Я никогда прежде не давала балов.
– А хотела бы?
Я киваю.
– Выбери день, и мы все устроим.
Внезапно шаль мне больше не нужна. Становится так легко и тепло.
Однажды я уже так чувствовала себя из-за парня. Казалась себе цельной, заметной, любимой. Сейчас его плотью пируют черви. Нет, не дам Гектору испортить этот момент с королем. Замечаю краем глаза какое-то движение. Кажется, просто цветок покачнулся на ветру. Нет, что-то крупнее. Тверже. Живее.
– Каллиас!
Я бросаюсь вперед, но слишком поздно. Гремит выстрел, разрывая тишину сада. Нарушая покой. Поражая короля.
Каллиас падает назад, сперва ударяется спиной о газон, затем и ноги сползают со скамейки. Я парализована ужасом, смотрю на него. Прямо посередине живота сюртук темнее, там, где промок от крови. Демодок бросается к хозяину и тихо скулит. Каллиас не шевелится, и пес подталкивает его носом.
Дрожащей рукой тянусь к королю, но что мне делать? Я совершенно не умею исцелять. Помощь. Надо кого-то найти. Резко встаю, но вижу бегущего к нам человека. Не замечаю ничего, кроме полуавтоматического пистолета в его руке. Убийца убирает его в боковую кобуру и тянется за клинком на поясе. Хочет удостовериться, что цель мертва.
Встаю перед скамейкой и смотрю на врага. Он резко тормозит и выставляет меч вперед.
– Прочь с дороги или я тебя уничтожу.
Слышу только собственное дыхание. Чувствую только, как вздымается и опадает моя грудь. Но не двигаюсь с места ни на сантиметр.
На ум приходит та памятная ночь боев, но какой от нее прок? Слова – лучшие союзники в такой ситуации.
– Ты попал прямо в грудь. Теперь беги, пока стража не явилась на шум.
Он отталкивает меня свободной рукой. Падаю на землю, но не чую боли. Сажусь и тянусь к ботинку.
Рубины на рукояти кинжала сверкают. Я описываю им дугу и погружаю клинок в бедро убийцы.
Он воет и ударяет меня тыльной стороной свободной руки. Я отлетаю в сторону, всей душой ненавидя кирпичи, что сдирают кожу с моих колен. Убийца тянется за моим кинжалом, со стоном извлекает его и бросает прочь.
Мужчина снова обращает ко мне полный злобы взгляд, но не успевает сделать и шага в мою сторону, как мы оба резко поворачиваемся к темной фигуре, что поднимается по ту сторону скамейки.
Окутанный тенями Каллиас уверенно стоит на ногах. Проходит прямо сквозь скамью, и что-то со звоном падает на кирпичи.
Пуля.
Хотя его одежда все еще покрыта пятнами крови, он ничем не выказывает боль. Бросает один взгляд на меня, на красный отпечаток руки на моей щеке, прежде чем повернуться к убийце.
– Ты умрешь за это, – низко говорит Каллиас.
– Сегодня умрешь ты, – говорит мужчина и шагает вперед, вонзая меч в грудь короля.
И почти теряет равновесие, когда клинок не встречает ожидаемого сопротивления, проходя сквозь теневую форму Каллиаса.
– Что за?..
Каллиас шагает прямо через него, и меня пронзает дрожь, когда я вспоминаю дымное ощущение теней.
Ассасин разворачивается лицом к Каллиасу, когда тот оказывается по другую сторону от него. Убийца снова достает пистолет, и на этот раз выпускает всю обойму в грудь короля. Но, конечно, пули проходят насквозь. Мужчина бросает оружие, а король вытаскивает свой меч: тени исчезают вокруг клинка и руки, что его держит.