А за стеной на необычно огромной для цзы’дарийца кровати спит Наилий. Кондиционер на ночь выключен, чтобы не шумел. Там уже жарко, генерал раздет до белья и едва прикрыт простыней. Такие же серебристые лучи спутника блестят в волосах, скользят по бледной коже и красивому рельефу мышц. Наилий расслаблен, но стоит нырнуть к нему, прижаться, почувствовать, какой восхитительно теплый во сне, и тут же окажусь под ним. Придавит к кровати весом своего тела и не отпустит.
Бездна, будь Тиберий мужчиной, давно бы мучился с эрекцией. Я тоже страдаю, но по-своему. Сладко ноет низ живота и хочется плотно сжать ноги или погладить себя рукой. Почувствовать влагу под пальцами и замереть в предвкушении близости. Проклятье, с ума схожу! Да катится в бездну весь Эридан с его и нашими секретами!
Тенью срываюсь с кушетки и бросаюсь к стене. Где-то здесь под складками штор потайная дверь. Осталось сдвинуть её в сторону и нырнуть в спальню генерала. Слишком шумно или внезапно, но он просыпается, ломая мою фантазию. Есть серебристый свет, обнаженный торс, но вместо безмятежности спящего — тревожная складка на переносице и тихий вопрос:
— Что случилось?
Редко сама требую близости и сейчас теряю пыл. Разбудила среди ночи, нарушаю конспирацию, но знать не знаю, куда деть желание. Не объясню словами, срываю маску и тянусь к пуговицам рубашки. В спальне жарко, кондиционер молчит, а когда Наилий поднимается с постели на нем даже белья нет.
— Соскучилась, — говорю едва слышно, не в силах оторваться от сбывшегося видения.
Генерал помогает раздеваться, легко и быстро выпутывая мои руки из рукавов рубашки и сбрасывая на пол легкие штаны.
— Зачем грудь забинтовала?
— Увидит кто-нибудь…
Один виток долой…
— …догадается, что женщина.
Второй, третий. Роняю бинт, чувствуя губы Наилия на коже и влажное прикосновение языка. Генерал ласкает освобожденную грудь так медленно и томительно, что я зубы стискиваю, чтобы не застонать. Ни звука, ни единого повода кому-нибудь услышать и ворваться с вопросами.
Наилий легко подхватывает на руки и несет к кровати. Падаю на простыни, растворяясь в контрасте прохладной ткани и его разгоряченного тела. Генерал разводит мои колени и тянет за бедра к себе ближе. Все-таки зажимаю рот, чтобы не закричать, когда входит медленно, но настойчиво и я не успеваю привыкнуть к ощущению наполненности. Тело отзывается позже, первой давая боль и лишь потом наслаждение. Будь он чуть меньше, стало бы легче, но нет. Весь мой.
От поцелуев не хватает воздуха, выгибаюсь под генералом, обхватывая ногами за спину и чувствую, как падают его барьеры. Тело наливается тяжестью, движения становятся отрывистыми, а поцелуи едва не превращаются в укусы. На адреналине, как под Шуи, Наилию нужно больше и сильнее, но сегодня я сама прошу: «Еще. Еще».
Страсть граничит с безумием, стонов чудом не слышно, только биение двух сердец и прерывистое дыхание. Жар поглощает меня, двигаюсь навстречу Наилию и держу сумасшедший ритм. Ощущение легкости уносит из реальности, а предчувствие взрыва нарастает с каждым толчком. Сжимаюсь пружиной, чувствую, как по телу идет судорога, а потом вспышка. Не выдержать молча, не оставить внутри. Впиваюсь ногтями в плечи генерала, а он запечатывает мой крик поцелуем, и мы гаснем оба.
Пульсация во мне умиротворяет. Не отпускаю, пока Наилий не отдаст себя до последней капли, и только потом позволяю рухнуть рядом на кровать.
— Устал? — веду пальцем по дорожке пота на висках. — Здесь, как в терме… Нужно кондиционер включить.
С трудом говорю, задыхаюсь, и он не может связно ответить. Зато перекатывается на край кровати и поднимает с пола пульт. С недовольным писком потолочный монстр включается и дует на нас ледяным воздухом. Насладиться не успеваю, генерал плотно укутывает одеялом.
— Нет…
— Простынешь.
Забавный. Сам голый лежит поверх одеяла и не обращает внимания на сквозняк.
— Я знаю, что сейчас не вовремя, но должен сказать.
Нехороший тон, какой-то извиняющийся. Ежусь от дурного предчувствия и вглядываюсь в ставшего серьезным генерала.
— Мы в такой спешке улетали, я не успел поставить временную стерилизацию. Ты ведь с барьером?
Кровь бросается в голову так стремительно, что немеют пальцы ног. Новость сразу не переварить. Из всего, о чем могла подумать, первым вспоминаю сон про черную бабочку и младенца у груди.
— С барьером нельзя на телепортацию, — язык почти не подчиняется, коверкая слова. — Публий сказал, что ты полетишь стерильным. Инструкция.
— Инструкция, — хмыкает генерал и отчаянно трет ладонями лицо. — Сколько раз он её нарушал? Я со счета сбился.
Ерзаю в коконе из одеяла и снова пытаюсь осмыслить. Я могу забеременеть. Вот прямо сейчас. Ничего не мешает.
— Не паникуй, — хмурится Наилий, — с первого раза может и не получится.
Жаль, я не умею заглядывать в себя и раскладывать все по полочкам. Чтобы понять сразу, что за волна тепла поднимается от живота. Почему губы растягиваются в улыбке, и хочется обнять любимого мужчину.
— Не с первого, так со второго или третьего, пятого, десятого, но получится.
Генерал поднимается на локте и замирает, разглядывая мою улыбку. Спрашивает так осторожно, словно боится спугнуть:
— Ты хочешь?
— Да.
Все-таки обнимаю такого напряженного и натянутого, как струна. Глажу по волосам и шепчу:
— Хорошо бы сразу двоих. Мальчика и девочку, чтобы не гадать, кого хочется первым.
— Как получится, — смеется генерал и падает обратно на кровать, а я укладываюсь к нему на грудь.
Рано еще выбирать имя, думать, где будем жить и как прятаться. Успею сломать голову. Пусть сейчас будет просто хорошо.
Глава 7. Городской рынок
От Балии Светлой издалека разит тьмой. Глубокой, ночной, бездушной тьмой пустого космоса. Сестра короля холоднее Наилия, когда он не в духе, говорит медленно и смотрит свысока даже на рослую Имари.
— Потрудитесь объяснить, Ваше Высочество, с каких пор эриданской принцессе разрешено позорить семью?
Запоздалое нравоучение и явно не из тех уст. Если вчера Таунд ни слова не сказал дочери, то воспитательный порыв тетушки тем более никого не интересовал. Балия пришла в покои племянницы ранним утром, разбудив меня на кушетке, и не самым высоким слогом потребовала убраться. На шум выбежала Имари, запахивая на груди халат и пульсируя черной привязкой ненависти так, что мне хотелось громко звать Наилия на помощь.
— Семья продала меня чудовищу, — шипит принцесса, — и я буду защищаться…
— Это твой будущий муж, — объявляет Балия, как приговор зачитывает. — Ты глаз должна не поднимать от пола и отвечать «да» на все, что он скажет, а не спать в одних покоях с другим мужчиной.
Уши горят, стоит сообразить, как моё присутствие выглядит для свиты со стороны, но ведь раньше цзы’дарийцы охраняли дворец, что сейчас глобально не так?
Имари шумно дышит, сложив руки на груди. Скоро придут служанки и застанут отвратительную сцену скандала, хотя женщины не кричат.
— Мы спали в разных комнатах, нэлла Балия. Если вы не можете удержаться ни от одного крепкого мужского объятия…
Тетушка замахивается ударить племянницу, но в последний момент замирает, обернувшись на меня.
— Твой жених настаивает на церемонии демонстрации чистоты, Его Величество не смог отговорить.
Не знаю, умеет ли черная кожа эридан бледнеть, но, кажется, у Имари кровь отлила от лица. Название церемонии звучит безобидно, так почему принцесса чуть в обморок не падает?
— Вы решили наказать меня за позор еще большим позором, нэлла?
Балия склоняется к ней и шепчет по-змеиному, извиваясь словестными оборотами высокого наречия. Раздвоенного языка только не хватает и пятнистой кожи вместо платья.
— Моя дражайшая племянница, на чьи плечи возложено будущее королевства, забывает, что любой мужчина, будь он северным беженцем или прогрессивным мыслителем ищет в невесте чистоту. Это не вытравить временем, развращенной общественной моралью и желанием одной маленькой глупой девочки. Придется прийти на церемонию и показать, что слово твоего отца и нашего короля еще чего-то стоит, иначе Рагнар притащит тебя туда за волосы.
Имари молчит, притворившись статуей, а Балия, подобрав длинный шлейф платья, царственно удаляется из покоев. Запрещаю себе лезть с вопросами и даже с сочувствием, несколько раз напоминаю, что нельзя осуждать эридан, не родившись эриданкой. Но бездна, свадьба все сильнее напоминает казнь. И я не знаю, как буду по приказу Наилия заставлять принцессу приносить себя в жертву.
Служанки врываются в покои пестрой стайкой тропических рыбок, безмолвно кланяются и поднимают волны легких тканей и ароматов косметики. Течением рук подхватывают ночное одеяние принцессы и уносят прочь.
Прикрываю глаза, понимая, что Тиберий обязан смущаться полуобнаженной дариссы, хоть Имари сейчас не до чужого стыда. Облако привязок подергивается рябью от волнения, но я различаю, как серый страх укутывает розовую нить. Тяну за неё изо всех сил, а конца не видно.
«Юрао, помоги».
«Слишком далеко».
Странно, энергии достаточно, на Дарии паразит показывал связи с теми, кто жил на других материках, а здесь ограничивался эриданским королевством? Дворцом?
«Его нет на планете, а через космос я не вижу».
Неожиданная новость. Кто возлюбленный принцессы? Как он умудрился покинуть Эридан, если у них нет своего космического флота? Тайком в нашей капсуле? Исключено. Брожу мысленно вокруг очевидного ответа, как вокруг обломка скалы, и пытаюсь его не замечать. Не выходит. Дарлибы на планете были всего несколько раз, да и не приглянулись бы они эриданке. Имари любит цзы’дарийца, а Наилий вывел войска, забрав его навсегда. Если принцессе нельзя сбежать, то, может быть, она ходит вокруг генерала, собираясь попросить вернуть возлюбленного? Только кого именно? У каждого цзы’дарийца уникальная генетическая карта, но в миллионном легионе Тулия Малха могут служить тысячи Квинтов и Децимов, Клавдиев и Марков. Поможет подразделение, имя командира, номер звезды. Не за этим ли нужен Публий, глава медицинской службы? Медиком был избранник принцессы?