С досады бью кулаком по столу, и острая боль обжигает руку. Киара умирает третий раз за день, и теперь мы не узнаем ничего. Впервые Рэма всерьез хочется задушить или хотя бы долго на него кричать, срывая злость. Майор! Профессионал! Как он мог не справиться с тощей служанкой?
— Мои извинения, нэлла, — сдержанно говорит генерал, но принцесса перебивает, повышая голос:
— Это слишком, Наола! Все, начиная с вашего бойца в моей спальне и заканчивая этим. Разрешая вам встретиться с отцом, я представить не могла…
— Я тоже. Поверьте, Ваше Высочество, это несчастный случай, но мой подчиненный ответит за него по нашим инструкциям. Я прошу, позвольте мне разобраться. Не нужно эриданской охраны и доклада советнику. Я еще раз извиняюсь, что прервал ваши молитвы духам предков, и обещаю до утра больше не беспокоить.
Принцесса молчит, а я представляю её упрямо сжатые кулаки и вздернутый подбородок. Как же не хватает Телепата, но и от картины привязок я бы не отказалась. Ох, не просто так Имари вышла из спальни отвлекать короля и генерала. Что делала фальшивая служанка в закрытой комнате? Ждала кого-то или сама пряталась? Зачем убили настоящую Киару? Почему именно сейчас пропала связь с цзы’дарийским лагерем и резервом? Момент подходящий? Для чего?
— Хорошо, скандала не будет, — едва слышно отвечает принцесса. — Но оставьте меня одну. Сейчас. Немедленно.
— Конечно, нэлла, — говорит Наилий и микрофон ловит кроме шороха одежды шум шагов.
Дверь спальни распахивается, и первым выходит Публий, волоча бесчувственное тело ногами по полу. Вокруг шеи служанки намотан шарф, а браслеты на запястьях жалобно позвякивают тяжелыми бусинами. Теперь она ближе к камере, и я четко вижу лицо. Киара. Так похожа, будто и, правда, сестра-близнец.
Следом появляется Рэм с медицинским кейсом. Ковыляет мимо комода, закрыв ладонью темное пятно на правом боку. Безопасник белее форменной рубашки. Будь микрофон рядом, я бы услышала скрежет зубов. Досталось Рэму в драке. Может, поэтому отшвырнул служанку, не глядя, куда она упадет?
Генерал оставляет Имари одну, как обещал, но идет не к потайной двери, а возвращается в кресло перед спящим Таундом. Караулить отца с дочерью, конечно. Не стоит сейчас упускать их из вида.
Военврач с безопасником начинают ругаться еще в спальне генерала, и всю дорогу до будуара шум нарастает. Едва сдерживаюсь, чтобы сидеть на месте, а не бежать к ним. Двойник мертв, спешить некуда.
— Два пальца ниже, Рэм, и успели бы допросить, — ворчит Публий, пинком открывая дверь. — Не зная тебя, подумал бы, что специально.
— А ты не думай. И не ори. Давай её сюда.
Рэм наклоняется к ящикам с личными вещами и достает пакет с разноцветной одеждой, присланной Таундом в день нашего прибытия. Нелепые творения эриданской мужской моды водопадом шелка и шифона просыпаются на ковер, и Публий укладывает сверху тело Киары.
— Ненормальная баба, — морщась от боли, Рэм усаживается на табурет. — С порога на меня бросилась. Не хотел калечить, но как пропустил первый удар под «бочку», сразу передумал.
Публий его не слушает, увлеченно вынимая из медицинского кейса новую упаковку перчаток. Пока с треском натягивает их на руки, узнаю в одной из прозрачных пачек кривые хирургические иглы. Шить нужно будет Рэма? Кровь сочится из-под бронежилета и проступает через ткань рубашки, измазывая алым ладонь безопасника. Рана глубокая, явно не ногтями служанки расцарапанная.
— Чем она тебя? — спрашивает медик, жестом приказывая освободить живот.
— Скажу — не поверишь. Сам смотри.
Рэм снимает рубашку и следом оказавшийся бесполезным бронежилет. Удар пришелся ниже его. На правом боку безопасника в центре кровавого пятна поперек двух завитков черных татуировок рваная рана. Публий закрывает её от меня спиной и, протерев салфетками, спрашивает:
— Тычковый нож. Скорпион, кажется?
— Угадал, — кивает Рэм, а я не понимаю о чем речь. Почему Публий, узнав оружие, не должен был поверить? Что особенного в скорпионе?
— Обработкой не отделаешься, и плевал я на твою слежку. Шагом марш в госпиталь, — командует военврач, и безопасник снова морщится, поднимаясь на ноги.
Знаю, что не доверяет мне и скорее бы истек кровью, чем оставил важную операцию на женщину-мудреца, но, видимо, глубоко его двойник пырнул ножом. Понимает, что живой он полезнее, чем мертвый.
Фальшивая Киара лежит на полу, широко раскинув руки. Еще с прибытия на планету я думала, умеет ли угольно-черная кожа эридан краснеть и бледнеть, как наша? Смерть словно не коснулась служанки. Свежа и безмятежна. Спит. А стоит позвать по имени, откроет глаза. Но нет, с такой неестественно вывернутой шеей не живут.
— Кто же ты такая? — бурчу под нос и, постоянно оборачиваясь на мониторы Рэма, подхожу ближе.
Мертвых мне раньше доводилось видеть. Мать любила таскать меня в крематорий к умершим соседям по кварталу, потому что потом приглашали на угощение, и можно было сэкономить на еде. Боялась я недолго. Грубо, конечно, но что мне сделает кусок мяса за несколько мгновений до того, как его сожгут в печи? Иногда мутило от вида наспех зашитых после аварий ран или синюшных гематом, но труп успевали привести в порядок и облагородить для прощания.
Впервые от вида мертвого тела меня вырвало на четырнадцатом цикле. Машина, взвизгнув тормозами, вылетела на тротуар и впечатала женщину в столб уличного освещения. Испугавшись, водитель сдала назад, а я увидела, как оседает в лужу крови сломанное пополам тело. Я ничего не слышала, не успела почувствовать характерный запах и ощутить на языке медный привкус. Желудок среагировал мгновенно. Меня потом до вечера шатало от слабости, а стоило вспомнить увиденное, как снова накатывали спазмы.
Создатель успокаивал, что подготовиться заранее невозможно. В первый раз нужно просто перетерпеть. И, словно пытаясь закалить меня, долго рассказывал о своей бывшей работе экспертом в морге. Красочно, подробно и дотошно. Мудрец не должен бояться смерти. Ни чужой, ни собственной. Себя в белом погребальном платье я уже видела, пришло время посмотреть на фальшивую эриданку.
Служанки во дворце хоть и носят юбки и платья до щиколоток, но плечи и живот часто оставляют открытыми. Киара же замотана в ткань так, что видно только лицо и кисти рук. Боялась, что узнают гораздо сильнее, чем вероятности получить тепловой удар? Касаюсь её пальцев тыльной стороной ладони. Остыть после смерти еще не успела, теплая. Растянется процесс на эриданской жаре. Обидно, что я — не Создатель. Помню из рассказов мало, и толку от моего осмотра — ноль.
Браслеты на запястьях пестрят разноцветными бусинами. Местные делают их сами. Каждый уникален, и быстро сделать точно такой же не получится. Значит, двойник снял с убитой служанки все, что мог. Может быть, так же бесцеремонно, как я сейчас, заворачивал край рукава и сдергивал браслеты. Вот только кожа у эридан черная на всем теле, а у двойника белая от запястья до локтя.
Прощупываю тщательно, не веря глазам. Карябаю ногтем кожу, оказавшуюся силиконовой перчаткой. У настоящей Киары пальцы длиннее, как я сразу не заметила? Разматывая шарф, уже знаю, что увижу. Край черной силиконовой маски промазан на шее прозрачным клеем.
— Знакомся, Тиберий, — выдыхает над ухом военврач, — цзы’дарийский разведчик. Глубоко законспирированный профессиональный внедренец. Выражаясь проще — крот.
Догадки вспышками проносятся по сознанию, будто я долгие часы собирала фрагменты мозаики в темноте, и вдруг включили свет. Десятки циклов эридан охраняли цзы’дарийцы. После вывода войск бывшие фермеры только учились изображать военных. Их форма болталась на худых телах нелепо, а огнестрельное оружие вываливалось из неуклюжих пальцев. Кто еще мог ранить Рэма первым же ударом и сопротивляться так ожесточенно, что безопаснику пришлось убить? Только свой. Цзы’дариец.
Публий промачивает салфетку остро пахнущим раствором и удаляет клей с шеи крота. Маску снимает осторожно, чтобы не порвалась. Под ней я вижу мертвенно бледное лицо того, кто, возможно, служил вместе с Остием, и его забыли вывезти с планеты, оставив шпионить за генералом, королем, принцессой и высокими гостями свадебной церемонии.
Помню технологию изготовления маски. Сама долго сидела в медцентре у Публия и ждала, когда жидкий силикон затвердеет.
— Такое ведь не сделать за один день? — спрашиваю Публия, и военврач кивает.
— Да, он здесь давно. Масок наверняка несколько. Менял личности в зависимости от того, за кем следил. Видишь металлическую каплю под нижней челюстью? Синтезатор голоса. Преобразователь, на самом деле. Бактерии биопереводчика делают всю работу, а вживленные в голосовые связки электроды дают нужный тембр, оттенки, акцент.
Киваю, послушно разглядывая наружный вывод устройства.
— Имари говорила, что Малх таким пользовался.
— Вряд ли, — морщится военврач, — у полковника был девайс намного проще. Без вживления электроники. Это продвинутая разработка для элиты разведки. Они в пятой армии на строгом учете. Но мы все равно не узнаем, кто это, пока транспортник не встанет на орбиту Эридана и не появится связь с Дарией через космос.
А пока придется распутывать завязавшийся узел самим. Если крот менял маски, то не мог полностью заменить Киару или другую служанку. Убивать их не было смысла — обнаружат труп и маску можно выбрасывать, больше не пригодится. Почему же сегодня поступил иначе? Понял, что Киару контролирует кто-то другой? Нет. Я, конечно, верю, что профессиональные разведчики творят чудеса, но Лех полностью владел телом. Никаких скованных движений, дергающихся век и скрюченных пальцев, как у жертв подселения, когда они в сознании и сопротивляются. Крот не мог узнать духа и убил Киару, следуя своим интересам.
— Тьер, Публий, он что-то сказал принцессе!
— Теперь это может выяснить только Наилий, — с усмешкой отвечает медик, не реагируя на неприличное для женщины ругательство. Увы, я нахваталась, с тех пор как надела военную форму. — Расслабься, генерал её перехватит и все выяснит.